Увидеть море - Павел Зайцев

Бизнес на студентах был прибыльным. Они пачками запихивались в малобюджетные домики на побережье, и по специальным контрактам устраивались студентовладельцем на грязную и тяжёлую работу за половину зарплаты. Другая половина перекочевывала в его карманы.

Лариса была русской и по слухам познакомилась со стареющим полицейским Стивом в гостинице «Интурист» в Ленинграде, где работала проституткой. Не знаю уж правда ли это, но характер у неё был точно блядский. Истеричность, подозрительность и мания преследования бурно цвели на фоне увлечения кокаином.

- Если кто-то из вас хотя бы подумает о том, чтобы уйти от меня и устроиться на другую работу, Стив вас выследит и депортирует! — сообщала она нам каждый вечер. Терять доход от студентоторговли ей очень не хотелось — за три года участия в программе, они купили дом, яхту и по новому автомобилю.

Никто и не думал бежать. Большинство было ошеломлено потоком новых впечатлений и окружающей роскошью, великолепием и обилием вежливых улыбчивых людей вокруг. После России казалось, что мы попали в Рай. На этом фоне было не до мелких неудобств вроде тяжёлой низкооплачиваемой работы.

Как говорил Шура Балаганов: «Мы сыты, мы едем. Может быть, впереди нас ждёт счастье». И действительно, что ещё нужно для того чтобы наслаждаться жизнью? Уверенность в том, что завтра будет лучше, чем сегодня, и кто-то, кто тебя любит, и кого любишь ты.

Работали мы много. Светка с утра до ночи убирала номера в отеле Дон-Сезар, где, как говорили, любили останавливаться президенты, а я мыл посуду в «Хёррикейне». По условиям программы мы могли получать повышенную зарплату после того, как отработаем сто часов, поэтому мы с женой работали по нескольку смен, чтобы быстрее сделать норму. Возвратившись поздно ночью после работы, мы наскоро купались в океане и бежали на очередную вечеринку в доме у кого-нибудь из студентов.

Румыны, болгары, словаки и чехи — состав частенько был интернациональным. На «пати» собиралось по сорок — пятьдесят человек студентов. Под оглушительный хип-хоп толпы молодёжи хлопали стаканами текилу и ром с колой, с дикими воплями танцевали топлесс у бассейна и обжимались по углам тропических бунгало среди гигантских флоридских тараканов и поломанных жалюзи.

Маленький курортный городок Сант-Пит Бич содрогался от «русских» вечеринок, благо студенты были распиханы по домикам через каждые пятьсот метров.

В семь утра набережные наполнялись юношами и девушками в серо-голубых и серо-зелёных униформах с бледными лицами и ввалившимися глазами. То, что опозданий и прогулов в Америке не терпят, мы узнали сразу.

- Надо тебе купить хорошие крепкие ботинки, — решила Светка, осмотрев мои обваренные, отдавленные лапы после первого дня «дишуошерства». До ближайшего супермаркета «Вол-Март» мы добрались не скоро.

- Тут где-то минут десять по Сент-Пит Бич Драйв, потом направо на Галфпорт Булевард и через минуты три слева будет Уол-Март, — сообщила доброжелательная пожилая пара американцев.

Пропитанные потом и уставшие, как бурлаки после баржи, через два часа мы ввалились в ледяное от кондиционирования чрево супермаркета. Американцы по Америке передвигаются исключительно на автомобилях. Конечно же, и дорогу нам объясняли, исходя из этого.

За девять долларов мне купили отличные строительные ботинки, а Светке розовую маечку с котиками. Ей очень шло.

Вообще, ситуация с балансом сил в нашей влюблённой паре с приездом в Штаты сильно поменялась. Девяносто процентов пятигорского иняза составляли девушки, и такой спортсмен, гитарист и просто весёлый парень, как я, котировался высоко, несмотря на худобу, плохую кожу, большой нос и пустой карман. Девушки заглядывались на меня, укрепляя Светку в правильности сделанного выбора.

Здесь же, в краю пальм, роскошных спортивных автомобилей, накачанных загорелых мужчин и толстых неряшливых женщин, повышенное внимание к сексапильной миниатюрной блондинке из России было почти осязаемым. Увешанные золотом менеджеры в отеле, подтянутые официанты в ресторане и даже клерки в банке при виде Светки расплывались в улыбке и рассыпались в комплиментах, не обращая внимание на моё присутствие. Светка лучилась от удовольствия, а я нервничал и еле сдерживался, чтобы не съездить их по лощёным белозубым физиономиям. Однако формально они держались в рамках приличий и повода не давали, хотя не раз я ловил на себе их взгляды, выражавшие смесь чёрной зависти, удивления и презрения. Кто я был для них? Нищий гастарбайтер с плохой работой и смешным акцентом. «Ты не заслуживаешь такой женщины!» — говорили эти взгляды.

Светка вела себя образцово и сдержано, всем своим видом подчеркивая, что я для неё единственный мужчина, но моё сердце разрывалось от ревности каждый раз, когда я замечал очередной масляный взгляд.

Может быть, с точки зрения американцев, я и был «лузером», но себе как раз я казался вполне преуспевающим молодым человеком. Каждое утро я с радостью вставал и шёл на свою непрестижную работу. Идти было далеко. Минут сорок пешком по удушливой жаре побережья. Однако, что это был за путь! Роскошные особняки, один вычурней другого, оплетённые пальмами и диковинными тропическими растениями с огромными цветами, источающими приторный аромат. Захватывающий вид голубовато-зелёного океанского залива со снующими по белому песку чайками, крабами и пеликанами. Яхты у причалов и небрежно припаркованные у входов «феррари», «бугатти» и «вайперы». Всё так вызывающе кричало богатством, красотой и роскошью, что при одном взгляде на это становилось ясно — только так и должны жить люди: начинать свой день со стакана апельсинового сока на веранде у океана, и заканчивать его сухим мартини на открытии выставки нового модного художника в даунтауне.

И вот он я — шагаю по тихим улочкам этого тропического рая, перешагиваю новенькими ботинками из жёлтой кожи через огромных ящериц и разноцветных бабочек, неторопливо ползающих по раскалённым камням. Я иду навстречу новой интересной жизни, новым возможностям и будущему процветанию. Я иду… и у меня очень болят ноги…

Мозоли от новой обуви образовались моментально. «Пойду босиком!», — решился я, но два шага по прожаренной солнцем брусчатке заставили с воплями отпрыгнуть в траву и вновь напялить проклятые «испанские сапоги». До работы оставалось идти минут тридцать, и опаздывать было нельзя. Помрачнев, я бодрее похромал вперёд. Боль с каждым шагом всё сильнее и сильнее пронзала ноги, лоб покрывала испарина, но я продолжал идти.

«А как же партизаны, которым под ногти иголки загоняли?» — вызвал я специальный образ для укрепления силы духа, к которому я обычно обращался в трудных ситуациях. Помогло не сильно. До ресторана оставалось метров сто, когда я взвыл и рухнул на траву. Ни шагу больше сделать я не мог. На глаза навернулись слёзы. В ботинках мерзко хлюпало. Сорвав их, я обнаружил, что они были наполнены кровью. Раны на ногах выглядели ужасно.

Отчаянная ситуация требовала отчаянных мер — я снял майку, разорвал её на несколько лоскутов и, морщась от боли, перебинтовал ноги и пошёл мыть посуду. Эта смена стала для меня самой тяжёлой — хромая на обе ноги я мотался среди горячего пара и вони объедков из мусорных вёдер, хлюпая ботинками в луже помоев и чистящего средства.

Закатив в грузовой лифт очередную бочку с пищевыми отходами, чтобы отвезти её к контейнерам для мусора на заднем дворе, я прислонился лбом к холодной железной стенке лифта и заорал, молотя кулаком в глухую сталь. Заорал так, что сам чуть не оглох.

- Фак!! Ф-а-а-а-ааааак!!! ФАААААААААК!!! — вопил я, почему-то по-английски. Боль, отчаяние и злость на бездушных американских менеджеров, которые не разрешили мне взять отгул, несмотря на демонстрацию кровавых ран, била из меня как раскалённая лава из кратера.

После этого вопля мне стало немного легче, я отлип от стены, повернулся и увидел перед собой свадебную церемонию. Видимо, обезумев от горя, я нажал не на ту кнопку и уехал на этаж для банкетов. Молодые люди во фраках и красивые изящные девушки в вечерних платьях застыли, поражённые увиденным. Секунду мы таращились друг на друга в полной тишине, потом дверь лифта с лязгом и скрипом захлопнулась, увлекая меня и бочку с мусором вниз, в мой персональный ад.

В этот вечер работы было особенно много.

- У нас две свадьбы и банкет Общества национального современного искусства, — сказал менеджер. — А они любят бухать до упора.

Так моя смена продлилась на час, потом ещё на час, потом еще на три часа.

Из ресторана я вышел в полвторого ночи, хромая и шатаясь. На верхнем этаже ещё играл джаз и был слышен негромкий смех гуляющих ценителей современного искусства.

Сразу за парковкой начинался пляж. Подойдя к воде, я плюхнулся на песок и снял ботинки. Ноги распухли и онемели. Содрав окровавленные, склизкие от просочившихся в ботинки помоев и моющей жидкости тряпки, я медленно опустил ступни в набегавшие тёплые волны океана, откинулся на спину и зашипел, как огромная неуклюжая гадюка. Ничего так не способствует заживлению ран, как насыщенная солью морская вода.