День похищения - Чон Хэён

углу машины обнаружился обрывок волоса.

– Смотрите, телефон выкинули!

Осмотр растянулся на несколько часов, но в итоге на месте происшествия, кроме мобильника и волоса, больше ничего не удалось обнаружить. Отпечатков на телефоне не было, а в детализации звонков значилось только два номера: один неидентифицируемый, явно оформленный на подставное лицо, а вот второй – на номер убитого профессора. Что касается волоса, то его тут же отправили на срочную генетическую экспертизу. Как и предполагал Син, он принадлежал пропавшей Чхве Рохи, поиском которой занималось все городское управление полиции. Профайлер немедленно направился туда, чтобы встретиться с Мун Чжухёком из отдела розыска несовершеннолетних.

– Преступнику, несомненно, очень хорошо знаком этот район. Полагаю, он проживает в радиусе пяти или, если брать с запасом, максимум десяти километров от того места, где нашли машину. Судя по тому, что в салоне не осталось следов крови, нельзя исключать вероятность того, что ребенок пока жив.

* * *

Когда Син Чонрим зашел в офис группы № 1, занимавшейся поисками ребенка, то ее руководитель Чжухёк вместе с подчиненным как раз собирался на выезд. Вместо приветствия они обменялись взглядами, в которых четко читалось: «Еще что-то нашли?» – но по мрачным лицам все было понятно и без расспросов. Чжухёку уже сообщили и про сожженную машину, и про волос Рохи, и про отсутствие пятен крови. При этом последнее обстоятельство само по себе не было таким уж обнадеживающим фактором: убийства бывают и бескровные, таких случаев полно. Поэтому половина его отдела искала Рохи среди живых, а вторая прочесывала горы возле того места, где была сожжена машина: если ребенок погиб – неважно, из-за наезда или по какой другой причине, – то тело должны были спрятать где-то неподалеку. В общем, как и всегда, – надежда и отчаяние были разделены поровну и шли рука об руку.

– По мнению профайлера Сина, преступник пока не покинул Йонин. Поэтому под особый контроль должны быть взяты основные трассы внутри города, а также выезды на шоссе и автомагистрали. Если исходить из того, что это было спланированное похищение, а не просто случайное ДТП, то все равно критическая фаза в семьдесят два часа уже прошла и по горячим следам человек не нашелся. Выходит, нужно переключаться на публичное расследование.

– Это опасно. Если ребенок жив, то преступник может задергаться, – и кто его знает на что пойти…

– Да, решение непростое. Начальник оперативного штаба сейчас как раз собирает совещание. Похоже, тоже никак решиться не может.

Понять сомнения начальства было нетрудно. Если б ребенок точно был мертв, то тогда надо давать делу самую широкую огласку и разворачивать широкомасштабное публичное расследование, чтобы поймать преступника. Но пока есть малейшая вероятность, что девочка жива, действовать нужно крайне аккуратно. Если впоследствии выяснится, что ребенок был жив и погиб из-за того, что похититель почувствовал себя загнанным в угол, то на них обрушится такой шквал критики, что мало не покажется.

«Так что же, лучше, чтобы девчонка уже была мертва, при таких-то раскладах?» – подумал Санъюн и огорченно цокнул языком.

– С Пак Чхольвоном на сегодня договаривались?

– Да, мы утром созвонились, я напомнил, что к четырем нужно прийти. Минут десять еще есть.

Пак Чхольвон обслуживал камеры наблюдения в доме профессора и был последним, кто видел его живым. Так что у него, как у свидетеля, нужно было выяснить, в каком состоянии был профессор, что говорил, что делал… Ну и в списке подозреваемых техник тоже был на первом месте, само собой. Поэтому Санъюн смог обосновать шефу полиции, что в целях следствия нужно вызывать Пак Чхольвона на допрос. Начальник дал добро.

Чхольвон был очень пунктуален – зашел в кабинет за минуту до назначенного времени. Он был довольно худощавого телосложения, ростом сантиметров 175–180, с каким-то осунувшимся лицом. Санъюну сначала показалось, что у мужчины справа в районе шеи имеется татуировка, но, приглядевшись, он понял, что это старый шрам.

– Извините, что пришлось вызвать вас сюда, – произнес Санъюн, протягивая вошедшему стакан с тоником. Сколько раз за свою бытность полицейским ему приходилось повторять эти слова…

Чхольвон кивнул, двумя руками взял напиток, но сразу поставил его на стол.

Санъюн спокойно рассматривал свидетеля. Он заранее навел справки и был немного в курсе его биографии. 54 года, довольно рано женился, 30 лет назад овдовел – жена умерла при родах. Больше в брак не вступал, на текущий момент жил один. Возможно, из-за боли утраты он постоянно жертвовал деньги детским домам. Возможно, по этой же причине выглядел сильно старше своих лет. На лице его лежала какая-то тень.

– Вы давно уже работаете в «S-секьюрити»?

– Да, около десяти лет.

Голос у Чхольвона был очень примечательного низкого тембра. И характер у него, похоже, уравновешенный и надежный, раз в одной фирме десять лет продержался.

– Скажите, дом погибшего профессора Чхве Чжинтхэ вы стали обслуживать относительно недавно?

– Все верно, где-то месяца два назад. Раньше я обслуживал его клинику – где-то уже года три-четыре. Профессор хотел, чтобы за все отвечал один человек, вот поэтому и сменил техника.

– Понятно… Выходит, профессор к вам хорошо относился?

– Да нет, до такой степени мы не были знакомы. – Пак Чхольвон помотал головой. До этого застывшее лицо немного расслабилось, и сейчас его выражение было скорее смущенным, чем недовольным.

– Вы часто виделись с профессором?

– Нет. У нас практически не бывает ложных срабатываний – ну, то есть когда сигнализация включается по ошибке. А если это не ошибка и в дом действительно кто-то забрался, тогда выезжает специальная тревожная группа. Я же занимаюсь техническими вопросами – установка системы, демонтаж… Ну еще ремонт, если понадобится. Так что часто мы с ним не пересекались.

– Выходит, выезд тревожной группы тоже предусмотрен договором?

– Насколько я знаю, да.

Содержание их беседы Санъюн в подробностях заносил в протокол.

– Разрешите задать вопрос о вашем визите к профессору двадцатого августа. Заявку на демонтаж камер наблюдения вы получили в этот же день?

– Да, все правильно.

– Профессор буквально несколько месяцев назад сменил персонал, отвечавший за его дом. Зачем потребовалось снимать видеонаблюдение, да еще так внезапно?

– Хм, даже не знаю… Такие заявки обычно поступают в колл-центр, а дальше их передают специалистам по удержанию клиентов – отдел ретенции, так они называются. Насколько я знаю, там их уговаривают остаться, предлагают различные дополнительные услуги, но если клиент на уговоры не поддается, то тогда уже заявку окончательно передают нам.

– Возможно, профессор что-то сам вам пояснил?

– Да не особо. Мне вообще-то эта ситуация тоже показалась странной. Я спросил, почему он решил отказаться от