Третий период - Виктор Коноваленко

     Борис Майоров долго носил капитанскую повязку в сборной. Причем мы всегда единогласно выбирали на эту почетную и ответственную должность столь принципиального хоккеиста. Знали, что он, если потребуется, если это будет необходимо команде, пойдет и у тренеров оспаривать какое-то, на наш взгляд, неверное решение.

     Евгений же чем-то напоминал мне Роберта Сахаровского из нашей торпедовской команды. Хитрющий, место всегда правильно выберет, чтобы завершить атаку партнеров, часто решающие шайбы забивал.

     Вспоминается случай в Колорадо-Спрингс, где мы играли в мемориале Брауна в канун чемпионата мира в Тампере, в 1965 году. Перед решающим матчем с канадцами я почувствовал недомогание. Сказал об этом на собрании – тренеры не поверили. И Женя Майоров говорит, что плохо себя чувствует. Определить наше состояние мог бы врач, но в той поездке его обязанности выполнял наш массажист – Авсеенко, Лаврыч. Но что он мог сказать? Дал градусник. Измерил я температуру – 37,8. Значит, дела мои плохи. Ведь у меня почти никогда температуры не бывает при простуде.

     А раз поднялась, пусть и немного, – значит, точно болен. Дали градусник Майорову. У него температура была ниже, и он наотрез отказался играть.

     Распустили нас по номерам. Через некоторое время ко мне целая делегация нагрянула. Надо, мол, Витя, сыграть против канадцев. Очень важная встреча. Раз ребята просили, я не мог отказать. Выиграли мы тогда тот матч. А Евгений уже больше никогда не выходил на лед в составе сборной – на чемпионат мира его не взяли.

     Много лет спустя в книге Бориса Майорова я прочитал, что у Евгения тогда болело плечо – у него, как и у многих спортсменов, был так называемый «привычный вывих». Он не любил играть не в полную силу, но объяснить это команде не захотел.

     Два последующих чемпионата мира свелись к принципиальному спору советских и чехословацких хоккеистов. Менялись города: в 1965 году турнир проходил в Тампере, в 1966-м – в Любляне. Разными были ситуации по ходу первенств: в одном случае нас устраивала ничья в главном матче, в другом требовалось обязательно победить команду ЧССР. Но мы неизменно выигрывали золотые медали, вновь подтверждая свою силу. Новый чемпионат должен был пройти весной 1967 года в Вене.

     Мое будущее казалось безоблачным. К сезону готовился, как всегда, в составе «Торпедо». Нога побаливала, но я продолжал заниматься. И все же, судя по отзывам прессы, не очень-то впечатляла моя игра в начавшемся чемпионате страны. Причин тому было много. Как итог – меня не берут в сборную на матчи с хоккеистами Чехословакии и Швеции. И хотя игры были тренировочные, традиционные, обидно было, не скрою.

     «– Почему ты не в сборной?

     – Мне кажется, потому, что мой тренер Костарев был мной недоволен. Всем говорил, что я мало тренируюсь, что зазнался я... Но это уж зря...

     – А насчет плохих тренировок – не зря? Было такое?

     – Быть-то было, но надо же и спросить, почему было, правда?

     – Хорошо. Почему было?

     – Ну, начал я тренироваться, как всегда, в июле. Провел две тренировки на льду. Чувствую – нормально. А потом начались тренировки в лесу, в нашем лагере, и чувствую – не могу: нога болит страшно. Мениск. На льду еще не так, а по земле бежать совсем не могу. И сейчас не могу, честное слово.

     – Так надо было лечиться летом и осенью.

     – Пробовал. В Москву ездил. Лангет гипсовый там мне накладывали на две недели. Не помогает. Потом врачи говорят: "Тебе надо привыкнуть к этой боли ". Ну, я теперь и привыкаю, уже привык.

     – А как сейчас себя чувствуешь?

     – Вроде нормально, играю.

     – Если бы тебе самому доверили поставить оценки за свои последние игры, то?..

     – То была бы тройка.

     – А случалось ли, что ты мог себе поставить за игру пятерку?

     – Нет, всегда была тройка. Это только в газетах – или двойка, или пятерка.

     – Выходит, что сейчас ты в нормальной форме?

     – Выходит, что так.

     – В таком случае правы ли были Чернышев и Тарасов, когда не поставили тебя играть с Чехословакией и Швецией?

     – Конечно, я сам знал, что меня не поставят.

     – Откуда такой пессимизм?

     – Так Чернышев с Тарасовым тоже газеты читают.

     – А когда все-таки окончательно ты узнал, что не будешь играть в матчах с Чехословакией и Швецией?

     – Перед самой нашей игрой с динамовцами. Собирался на разминку, а мне говорят, что в сборную не берут. Ребята потом говорили, что это, наверное, мои нервы испытывают.

     – И как, выдержали нервы?

     – В "Советском спорте" писали, что вроде бы выдержали.

     – В том матче с московским "Динамо" действительно выдержали. А вообще-то не дрогнул?

     – Конечно, переживал. Особенно во время второго матча с чехословацкой командой.

     – Ну вот, а говорят, что Коноваленко никогда не волнуется...

     – Так это в воротах я не волнуюсь. А игру я смотрел по телевизору, дома. Вижу, Чинов растерялся. Конечно, переживал – еще ни разу мы столько от них не пропускали. А в игре что волноваться? Это игра, тут волноваться нельзя, "бабочек" напускаешь.

     – Считаешь ли ты, что это было наказанием, когда тебя не взяли в сборную?

     – Конечно, наказали.

     – Говорят, что осенью и режим, случалось, нарушил?

     – Было два раза. С досады это. И сразу на меня все шишки – и не тренируется, и режим нарушает. Я даже тогда решил вообще из спорта уходить. Чего, думаю, ждать, когда прогонят...

     – А сейчас?

     – А сейчас думаю - играть надо.

     – И готов играть?

     – Игры покажут, готов или нет. Надо бы провериться в большом деле, если, конечно, допустят.

     – А если допустят, как думаешь сыграть?

     – Гарантий никто не дает. Мне надо сыграть на две головы выше, чем всегда.

     – Почему сразу на две?

     – Защита сборной послабее стала – это раз, а потом... В общем, оправдывать надо, если доверят. Как раньше играл, теперь мало.

     – Значит, урок впрок?

     – Нормальный урок».

     М.Марин. «Коноваленко говорит начистоту».

     «Советский спорт», 1966, 15 декабря

     В сборную меня взяли. Не знаю уж, мои ли откровенные ответы на вопросы Михаила Марина, опубликованные в «Советском спорте», произвели впечатление или сама игра.

     Мы поехали в Вену на очередное первенство мира. Я уже был там три года назад. Только проездом, когда советская сборная направлялась на зимнюю Олимпиаду в Инсбрук. Но когда приезжаешь на турниры такого ранга, как чемпионаты мира и Европы, обычно не замечаешь достопримечательностей. Все мысли сосредоточены на предстоящем испытании. А турнир обещал быть не менее трудным, чем все предыдущие. Даже, наверное, потруднее. Да еще газеты разжигали страсти.

     После долгого перерыва в очень сильном составе прибыли в Вену канадцы. Они призвали на помощь Карла Бревера и Джека Боуэна, экс-профессионалов – защитников экстра-класса! После некоторого перерыва ворота вновь защищал непревзойденный Сет Мартин.

     Мы без особых усилий (внешних, разумеется, потому что каждая игра – пусть и со слабым противником – отнимает массу не столько физической, сколько нервной энергии) переиграли финнов, американцев, сборные ГДР и ФРГ. Даже со всегда неудобными для нас шведами теперь «рассчитались» за все предшествующие неприятности – 9:1! Канадцы выигрывали менее убедительно. А с чехословацкой командой сыграли вничью – 1:1.

     Чтобы не думать о предстоящем поединке, немного отвлечься, тренеры с помощью сотрудников советского посольства устроили нам рыбалку. Я всегда любил ловить рыбу. Отдых что надо! Забываешь обо всем на свете, перед глазами лишь маленький поплавок на голубом фоне реки. Я не уронил репутацию заядлого рыболова и поймал довольно приличную щуку, не считая рыбешек поменьше. Неплохо «ассистировал» мне и в этом деле мой дублер – Виктор Зингер. Да и остальные ребята вполне справились с «заданием» – на уху хватило.

     Вообще разрядки, подобные этой, в ответственных турнирах просто необходимы. И шутки, и товарищеские розыгрыши тоже всегда помогают снять стресс, нервное напряжение. И в нашей команде всегда царила веселая атмосфера.