Рабыня ищет хозяина, любовь не предлагать - Мария Максонова

придумать очередной прожект и поехать его воплощать на деньги отца. Он ей практически ни в чем не отказывал, опасаясь истерик, хотя с сыном всегда был строг. Впрочем, для него, наверное, ее капризы не выглядели слишком дорогостоящими.

И не то чтобы она была злой девушкой, частенько она пыталась делать что-то в благотворительных целях, но мысли о чужих невзгодах быстро выветривались из ее головы. Единственный раз, когда она все же довела свое желание до конца и привезла угощения для обитателей местного детского приюта, увидев галдящих неумытых бедно одетых детей, она отказалась выходить из машины. Нам с водителем пришлось самим договориться с руководством приюта и передать им закупленные Ганхилдой конфеты. Выглядело это все весьма странно, а директор заведения заметил, что, чем делать заказ в лучшей кондитерской города, лучше бы приюту передали просто деньги, тогда он смог бы потратить их на самое необходимое для сирот.

В общем, от идеи попросить Ганхилду стать моей хозяйкой я отказалась довольно быстро. Вот ее брат был из другого теста. Характер у него был сильный и подходил под идеал будущего хозяина: серьезный, целеустремленный, добрый и заботливый, спокойный, но настойчивый… но он был слишком мал, хозяином не может стать ребенок одиннадцати лет, даже очень магически одаренный. Он просто не сможет пройти через ритуал связи. А ждать несколько лет, пока он подрастет, слишком долго.

Хотя я считалась телохранительницей обоих детей господина Расмусона, Гун редко покидал поместье, его день был плотно расписан, и в основном я сопровождала его сестру.

Дурноту я почувствовала уже в машине, но сперва пыталась убедить себя, что это следствие не слишком аккуратной езды этого водителя. Однако, когда мы начали прогуливаться по парку, стало очевидно, что у меня очередной приступ. Они случались все чаще и контролировать их становилось сложнее. А значит без хозяина я довольно скоро умру.

Каждый раб-телохранитель воспитывается с мыслью, что его жизнь окончится довольно быстро. Все, что делают для нас учителя и хозяева — это оттягивают день смерти хотя бы немного. Насколько? Никто не знает ответ, но рано или поздно этот день придет. Поэтому и не страшно пожертвовать своей жизнью ради спасения Хозяина от нападения. Что стоит твоя жизнь, если без этого самого Хозяина она давно бы уже кончилась? Есть глупцы, которые пытаются восставать против этого закона бытия, но я никогда такой не была. Так случилось, этого не изменить, надо смириться.

Интересно, что, насколько я поняла, в Закрытом мире не рождалось рабов. Сначала я думала, что их убивают или дают погибнуть дефектным детям во младенчестве, потом усомнилась. Я искала в книгах и пыталась расспрашивать Гуна, а потом поняла — нет их. Не только рабство запрещено, но и прирожденных рабов не появляется. Это открытие шокировало меня. Что ж, повезло жителям этого мира. И, наверное, здесь мне просто не место.

Я старалась идти ровно, не показывая, что мне нехорошо. Любимая секира начала давить на спину и плечи, будто вес ее увеличился в десяток раз. «Надеюсь, Ганхилда скоро захочет домой,» — мелькнуло в голове. Вообще, она не слишком была склонна к длительным пешим прогулкам на улице, больше предпочитала гулять по магазинам. А сегодня хоть дождя и нет, но день отнюдь не погожий: небо затянуто низкими серыми тучами, рыже-коричневые листья заполонили дорожку, размазанные в грязную слякоть. Она идет, брезгливо поддергивая юбку и аккуратно обходя все лужи. Водитель поддерживает ее за руку. Я плетусь на два шага позади, стараясь совладать с дурнотой. Как на зло, сегодня Ганхилда идет быстро, будто не гуляет, а торопится на встречу, не дает продохнуть.

— Ой, я забыла зонтик! — вдруг заявляет она, когда мы углубляемся в парк. — Принеси, — велит водителю.

— Но дождя же нет, — тяну с сомнением.

— А вдруг начнется? Или что, мне тогда под дождем мокнуть?! Ты хочешь, чтобы я заболела и умерла?!! — в ее голосе прорезываются привычные истеричные нотки, и я понимаю, что спорить бесполезно. Водитель кидает на меня злобный взгляд за то, что я разозлила хозяйку, я лишь тяжело вздыхаю. Впрочем, обнаружив, что больше никто не собирается с ней спорить, Ганхилда сменяет гнев на милость: — иди скорее. Я подожду тебя на вот той скамейке, — она указывает чуть дальше по дорожке.

Водитель кланяется и бежит исполнять приказ. Когда он скрывается за поворотом, Ганхилда прибавляет шагу. Я с трудом держу фокус на ее фигуре. Перед глазами то плывет, то проясняется. В какой-то момент вынужденно останавливаюсь и хватаюсь за молодое деревце, стоящее по счастью подле дорожки. Ганхилда не собирается тормозить, хоть уже и прошла мимо скамейки, на которой обещала ждать.

— Мисс Ганхилда! — окликаю ее, но вместо того, чтобы оглянуться, она неожиданно поддергивает юбку и бежит вперед.

Я шокирована, в первый раз за все время вижу, что она способна бегать. Кое-как собрав последние силы, бегу следом. Молчу, чтобы не сбивать дыхание.

Перед глазами то темнеет, то проясняется, картинки запечатлеваются в мозгу какими-то обрывками. Вот Ганхилда бежит вперед, словно спасаясь от кого-то. Вот какой-то неизвестный выскакивает из кустов на дорожку и резко хватает ее поперек туловища. Ее испуганный визг ввинчивается в уши, бьет по мозгам, заставляя выжимать все из измученного тела.

Одним движением выворачиваю незнакомцу руку, чтобы высвободить подопечную, а потом прыгаю к ней, обхватываю за талию и окружаю нас обоих непроницаемым магическим щитом, лучшим из всех, на которые я способна, способным выдержать и физический, и магический удар.

— Дура, ты ему руку сломала! — с запозданием ввинчивается в ухо голос мисс Ганхилды. — Отпусти меня, идиотка! Ты уволена!!!

Глава 17. Драдрерика

То, что я совершила ошибку, я поняла только когда прибежавший обратно водитель принялся, причитая, помогать нападавшему: поднял с земли, отряхнул платочком, посекундно кланяясь.

Оказалось, что это не коварный незнакомец, неожиданно напавший на мисс Ганхилду, а одобренный родителями жених, на встречу с которым она и бежала. Когда я, наконец, сняла щит, Ганхилда расцеловала несчастного в обе щеки и потащила в нашу машину, чтобы отвезти в дом и оказать первую медицинскую помощь.

— Она сломала мне руку, — поскуливал высокий чрезвычайно худой и сутулый парень с бледным лицом и глазами навыкате.

— Это просто вывих, давайте я вправлю, — предложила, желая загладить свою вину.

— Не подходи к нему, дура! — рыкнула Ганхилда, словно дикая кошка, у которой пытаются отнять котят. — Ничего, милый, мы сейчас поедем к нам домой, тебя осмотрит доктор. Уверена, все будет хорошо. Ты такой сильный и смелый, —