Леди Некромант (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна

Но выяснилось, что заметно возросшая тактичность моей сопровождающей связана с Джози. Она разговорила все-таки служанку поверенной и делилась историями о моей работе. А заодно и предупредила, что злить магов вообще нельзя. Они могут неосознанно, непреднамеренно, просто силой эмоций заклясть. Некромант еще может проклясть не только на всю жизнь, но и на все посмертие. И не только обидчика, но и его родственников. Случайно. Даже коллегия магов не придерется.

Очевидно, эти слова дошли до нужных ушей. Очень кстати, потому что с продвижением на восток дождь все чаще сменялся снегом. А такой теплой одежды и кожаного плаща, как у кучера, у меня не было.

Последние пару дней путешествия даже можно было назвать спокойными, хотя леди Льессир несколько раз давала понять, что продолжительность ее пребывания в забытом Триединой захолустье каким-то образом связана с неведомыми правами "годи". Я, к сожалению, так и не вспомнила, о чем речь. Но чутье подсказывало, что я и не хочу знать, какие местные обычаи дают поверенной королевы возможность посмеиваться надо мной.

В восточной части Итсена причудливым образом смешались традиции трех больших народностей.

Долгое время эти земли принадлежали северянам. У них, не так, как в центральной части Итсена, очень многое определялось общиной. Выборные военачальники, судьи и даже короли. Строгая иерархия служителей, проповедовавших поразительную смесь язычества и веры в Триединую. Насколько я помнила, священники северян, как и церковь Каганата, с уважением относились к языческим жрецам и даже приглашали их в совет.

Каганат тоже влиял на культуру восточной части Итсена, ведь многие торговцы и мастера подолгу жили здесь, обзаводились семьями. Не всем же быть завоевателями.

Но если традиции Каганата я знала хорошо, то наследию северян в пансионе уделяли довольно мало внимания. Хотя бы потому, что даже в северном государстве от этого полу-языческого самоопределения почти ничего не осталось. Преподаватели предпочитали посвящать время действительно важным вещам. Детские болезни и ядовитые растения встречаются чаще каких-то невнятных, но полных смутной угрозы годи.

Глава 16

— Около полудня мы доберемся до Хомлена, — скучающим тоном сообщила поверенная на восьмой день пути. — Надеюсь, вашему будущему мужу хватило сообразительности и расторопности, чтобы подготовить все к празднику. Мне не хотелось бы задерживаться из-за его несбыточных надежд.

— Из-за каких, например? — сердце противно екнуло, но я старалась изображать бесстрастность.

Леди Льессир устало отмахнулась:

— Например, ознакомившись с королевским указом, он мог наивно посчитать, что разговор со мной, униженные просьбы или простое «нет» в церкви избавят его от свадьбы. Что я увезу вас обратно. Как неподошедший товар.

Она злорадно усмехнулась:

— Уверена, что весь мой с ним разговор после того, как я представлю вас друг другу, будет попыткой командира Фонсо отказаться от брака.

— В королевском указе не упоминалось мое имя? — на всякий случай уточнила я, прекрасно понимая, что эта догадка верна.

Высокородная змея покачала головой. Жаль, яд нельзя сцедить! Я бы озолотилась!

— Не ожидала ничего иного. Брак вслепую — прекрасный способ свести двух людей, которые в жизни вряд ли встретились бы. Ее Величество прозорлива и изобретательна! — лучезарно улыбнулась я.

Опыт показывал, что к такой реакции леди Льессир каждый раз оказывалась не готова. Оттого не чувствовала себя победительницей, злилась, а обвинить меня ни в чем не могла. Чем больше она пыталась меня задеть, тем старательней я изображала восторг. При этом особенную остроту ситуация получала из-за того, что поверенная отлично понимала, что я осознаю смысл всех оскорблений и выпадов и значительно сильней духом, чем она. Поэтому леди Льессир бесилась еще больше.

Хомлен стоял на холме и делился на три яруса толстыми светлыми стенами. В город мы не заехали, хотя лошадям уже требовался отдых. Поверенная сказала, до крепости добираться не больше часа. Я с сомнением посмотрела на уже очень близкую горную гряду, но за деревьями Рысью лапу различить не могла.

Как ни странно, в этот раз леди Льессир почти не соврала — всего через полтора часа копыта лошадей стучали по пологой мощеной подъездной дороге.

Я волновалась, старалась не представлять, как жители крепости отшатываются от меня, едва завидев неестественный цвет глаз и осознав, что имеют дело с черной колдуньей-некроманткой. Пыталась не думать о том, как люди расценят остриженные волосы, что скажут. Я даже сдерживала воображение и нарочно не рисовала в уме образ будущего мужа.

Мне было проще представлять его глиняной куклой. Такая не может ударить, взять силой. Не способна сказать гадость, а пустота внутри фигурки не содержит эмоций. Значит, мне не нужно стараться вызвать расположение и уважение. Глина неживая и никогда не была живой. Бояться ее бессмысленно.

Чужак так и останется чужаком три года, пока я не смогу развестись.

Ворота были открыты, но от этого ощущение, что попала в ловушку, из которой не выбраться, не уходило. Сердце колотилось часто и противно. Руки захолодели, я заставляла себя дышать размеренно и глубоко и предпочитала не смотреть в окно. Не хотелось видеть будущего мужа и других встречающих мельком. Нельзя, чтобы первое впечатление сложилось по обрывку картинки!

Карета остановилась, поверенная, как и настаивала, вышла первой, впустив внутрь глоток морозного воздуха. От него стало легче, он немного привел меня в чувство. Я даже заметила, что моей спутнице подал руку пока невидимый мне человек.

— Леди Льессир, — низкий и красивый мужской голос прозвучал уважительно и спокойно, — рад приветствовать вас в Рысьей лапе. Надеюсь, ваше путешествие было добрым и не утомительным.

— Господин Фонсо, — голос придворной змеи прозвучал ясно и громко, подчеркивание собственного превосходства пропитывало каждую букву, — я здесь, потому что выполняю волю Ее Величества Мариэтты Второй. В таком случае путешествие может быть только добрым и только не утомительным.

Вот как, значит. Еще из кареты толком выйти не успела, а уже пытается унизить командира на глазах его прямых подчиненных. Очаровательно!

— Вы совершенно правы, Ваше Сиятельство. Служение Ее Величеству и Итсену не может быть в тягость никому из нас, — с прежней почтительностью ответил командир.

Нужно отдать ему должное, он верно рассудил, что не стоит ограничиваться скупым «миледи». Похвально быстро сориентировался в ситуации.

— Судя по тому, что вы не удивлены моим появлением, приказ Ее Величества вы получили, — так, будто разговаривала с двоечником, в который раз не выполнившим домашнюю работу, сделала вывод поверенная.

— Разумеется, Ваше Сиятельство. Вы совершенно правы, — не изменяя избранному тону, ответил командир крепости.

Я не удержалась и осторожно вытянула шею. За стоящей ко мне спиной леди Льессир много увидеть не получилось, наверное, к счастью. Но левую руку разговаривающего с поверенной мужчины я разглядела отчетливо. Он вцепился в рукоять меча, явно злился, однако понимал, что ссориться с подругой королевы нельзя. А она нарочно его ярила совершенно незаслуженным тоном. Нарочно, чтобы он срывался на мне.

— В таком случае представлю вам, господин Фонсо, вашу будущую жену, — судя по голосу, леди гадко ухмылялась.

Почему бы и нет? Короткая фраза, а каждое слово — оскорбление. Формулировкой она подчеркнула, что я ниже его, если не по происхождению, то по нынешнему положению. Слова «будущая жена» звучали окончательней, чем «невеста», чтобы командир и все его подчиненные знали, свадьба навязанная, принудительная, но состоится обязательно.

Таким тонкостям учат аристократов. Эстас Фонсо и его окружение даже не понимают оттенков! Вся речь поверенной — продолжение издевательства надо мной. Чтобы я срывалась на незнакомом человеке, о котором и без того ужасного мнения. Печально, что за время знакомства леди Льессир так и не поняла, что подобными выходками меня не пронять.