Другая сторона Эвереста - Мэтт Дикинсон

«Я сделал одну-две попытки вдохнуть, но ничего не вышло. Затем сдавил грудь обеими руками и сделал последний очень сильный толчок, и закупорка выскочила. Какое облегчение! Откашляв немного крови, я вздохнул действительно свободно, намного свободнее, чем я дышал последние дни».

Закупорка, о которой писал Сомервел, была слизью, образовавшейся в его гортани.

Теперь мы были на тысячу метров выше базового лагеря, выше, чем большинство вершин вне Азиатского континента, включая Килиманджаро и Мак-Кинли, но всё ещё не достигли подножия Эвереста.

Палатки ПБЛ показались только после 2-00 по полудню. Почти пришли, — сказал я Кису, но видимость была обманчивой.

Еле заметные пятна красной и зеленой материи на самом деле были гораздо дальше — эффект приближения в разрежённом воздухе. Чтобы дотащиться до цели, потребовалось ещё два часа тяжелой работы. Нам надо было опередить Брайана, чтобы отснять его входящим в лагерь, который станет нашим домом следующие два дня.

С высоты 6450 метров базовый лагерь представляется карибским курортом. Узкая полоса каменных обломков, зажатая между грязным льдом ледника и разрушенной каменной стеной юго-восточного склона Чангцзе, не то место, где можно легко восстановить силы. Почва безжалостно жестка, путь от одной палатки до другой — настоящая полоса препятствий из скрытых трещин и подворачивающих ноги камней.

Чтобы поесть, поспать или вообще что-то сделать, вам надо одолеть нарастающую волну изнеможения и апатии, которые идут рука об руку с набором высоты. Каждое простое действие: завязать шнурки на ботинках или собраться с силами, чтобы откликнуться на зов природы, совершается очень медленно. Так кислородная недостаточность сказывается на работе всего организма.

За ужином я минут тридцать грустно смотрел на тарелку с жирной пакетной лапшой, собираясь с силами отправить её в рот. Как я ни старался, но так и не смог её проглотить. Ни слова не говоря, Я вышел из столовой и выплюнул содержимое рта на ледник. Затем меня вырвало остатками полупереваренного завтрака, и я, содрогаясь от холода, вернулся в палатку.

На следующее утро, после кошмарной ночи, я чувствовал себя как человек после действия общего наркоза. Казалось, что кто-то хочет распилить мой мозг на две части тупой ножовкой, и мне понадобилось около часа, чтобы собрать волю в кулак, вылезти из спальника и пойти в столовую попить чаю.

Ближе к полудню Саймон собрал нас всех вместе, чтобы сделать объявление.

— У меня есть неприятная новость из базового лагеря, — сказал он нам, переведя дыхание, — мы только что получили сообщение о том, что прошлой ночью воры пробрались в палатку со снаряжением и похитили сумку.

— Чью сумку?

— Не знаю. Узнаем, когда спустимся вниз.

Эта новость, которую можно было пережевывать в течение долгих скучных часов. Кто же окажется тем неудачником, который лишился сумки? И что было в ней?

В такой экспедиции каждый элемент снаряжения имел специальное назначение, поэтому любые утраченные предметы могли лишить их обладателя шансов на успех. Все наше высотное снаряжение было там внизу, ожидая следующего выхода в ПБЛ, и если пластиковые ботинки или пуховые комбинезоны исчезнут, то вероятность того, что замена будет доставлена во время, очень мала.

— Кто это сделал? — спросил я.

— Погонщики яков, — произнёс Ал.

Досадно признать, но он, видимо, был прав. Трудно представить, кто ещё мог бы оказаться виновником. Базовый лагерь кишит временными жилищами погонщиков яков, и сознание того, что наше снаряжение практически не охраняется, могло ввести их в искушение. Тем более, что украденную сумку легко спрятать в одну из тысяч трещин или маленьких пещер, окружающих лагерь на Ронгбуке.

Обеспокоенный своей промашкой с охраной, Саймон спустился в базовый лагерь на день раньше. Остальные участники высидели положенные сорок восемь часов в передовом базовом лагере, позволяя своему организму адаптироваться к недостатку кислорода.

Один Сандип, наш доктор, понимал суть чудесного процесса акклиматизации, происходящего внутри нас.

— Только подумайте об этих красных кровяных тельцах, которые меняются и акклиматизируются. Невероятно, не правда ли? — говорил он в порыве энтузиазма, когда мы в сумерках сидели в столовой палатке.

Единственным ответом ему было зловещее чавканье. Для остальных акклиматизация была тяжелейшим испытанием, которое надо пережить, прежде чем получить удовольствие.

19 апреля пришло время идти вниз, мы собрались и стали спускаться по леднику в базовый лагерь с максимальной для нас скоростью. Шестнадцатикилометровый путь, занявший на подъёме три полных дня, на спуске был пройден большинством из нас всего за восемь часов.

Но для двух участников нашей команды спуске Восточного Ронгбука оказался не простым. Брайан и Ричард, журналист «Фаиненшел Таймс», ослабленные, возможно, изнурительными условиями первого похода к ПБЛ, спускались целый день.

Большинство из нас пришло в базовый лагерь до наступления темноты, и как только стемнело, мы стали с нетерпением вглядываться в ледник в надежде увидеть свет налобных фонарей отставших. Но его не было, хотя видимость измерялась милями. К семи часам вечера мы решили, что у Брайана и Ричарда могли возникнуть проблемы, и, захватив термос с чаем, спальный мешок и немного дополнительной одежды, Роджер, Сандип и я отправились наверх на их поиски.

Мы шли по нашим следам несколько часов до места, где Восточный Ронгбук соединяется с Ронгбуком, и только тут мы увидели Брайана и Ричарда в сопровождении всегда спокойного Барни, Саймона и Ала. Они оба были измождены и близки к коллапсу. Саймон был чрезвычайно рад нашему появлению.

Брайан повалился на скалу, бормоча извинения.

— Этот чёртов ледник. Весь пар вышел. Кажется, ноги совсем не идут.

Ричард был в странном, почти эйфорическом состоянии. Возможно, вследствие обезвоживания половина сказанного им не имела никакого смысла. Он спросил, нет ли у нас пива, и затем закатился истерическим смехом.

У Ричарда определенно были явные симптомы горной болезни. Этим поделился со мной Сандип, и я подумал о возможности отека мозга. Когда мы смогли обследовать его в норвежском лагере, то поняли, что его организм был сильно обезвожен.

Выпив чая, они оба восстановили свои силы настолько, что смогли медленным шагом продолжить спуск к базовому лагерю, хотя и опираясь на шерпов, чтобы не потерять равновесие.

В базовом лагере, в который мы добрались к трем часам ночи. Ричард продолжал вести себя неадекватно. Сандипу пришлось заставлять его пить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});