Человек, которого я убил - Николай Зорин

– Ты спас ему жизнь, – проговорила она шепотом, надеясь, что хоть шепот он сможет услышать. – За спасенную жизнь не мстят.

– Спас жизнь Кириллу и испортил его брату, – откликнулся Максим. С самого начала нужно было говорить с ним шепотом. – Артем, его старший брат…

– И ты поверил этим дурацким слухам? – возмутилась, не повышая голоса, она. – Ты поверил, что брат хотел убить Кирилла, что это он устроил взрыв?

– Артем оставлял его без присмотра. Включить газ – ведь это так просто, даже Кирилл бы справился. И вот однажды…

– Нет! Все было не так! – запротестовала Полина. – Это ошибка. Артем не тот, кого ты… Ведь ты же и сам это знаешь. Нужно вернуться в агентство.

– Я все время пытаюсь вспомнить, когда это началось, с чего возникла его ненависть? И не могу вспомнить, не могу найти точку отсчета. Вот и подумал: может, она затерялась в детстве? Кирилл испортил жизнь Артему, он решил от него избавиться, я спас Кирилла, не дал возможности Артему от него освободиться. Вот он и отомстил.

– Вернись в агентство, – попросила Полина. – Мне кажется, точка отсчета там. «Катерина» – это ведь так символично.

– Не знаю… не вижу…

Голос Максима стал слабеть, а потом и совсем пропал. В палату вошла медсестра – узнать, как дела у Полины, и сделать укол. Следом за ней пришла нянечка, принесла легкий ужин: стакан молока и теплую, густо обсыпанную пудрой булочку.

Булочка растрогала Полину, а укол помешал – Максим окончательно пропал. Очень скоро она погрузилась в черный, как явь, без сновидений, сон.

Темнота длилась до самого рассвета, и только когда небо начало светлеть, сны развиднелись, обрели краски. Поначалу тусклые, потом все ярче и ярче. К краскам прибавились запахи: старой кожи, бензина, мужского лосьона. И звуки: равномерный гул мотора, приглушенный голос диктора из радиоприемника, шорох одежды.

Они ехали в такси. Максим напряженно смотрел в окно. Испещренное мелкими каплями дождя, оно было совершенно непрозрачным. Что он там видел?

– Куда мы едем? – спросила Полина шепотом.

Максим неопределенно пожал плечами, не отрываясь от окна. Кажется, маршрут его совершенно не интересовал. Да и ничто, кроме тех неведомых картин в окне, его сейчас не интересовало. Она заглянула через его плечо, пытаясь увидеть то, что так его увлекло. Смутное, размытое отражение его собственного лица, а больше ничего. Смерть всегда приходит из зеркал, вспомнилось ей некстати. История Орфея в интерпретации Кокто к данной ситуации совсем не подходила. А впрочем…

Если посмотреть с другой стороны, не глазами Максима и не ее глазами. Катя, Татьяна… и разбитое зеркало. Разгадка где-то здесь, разгадка лежит совсем рядом. Почему же ни она, ни Максим не могут ее увидеть? Катя, Татьяна… Смерть, приходящая из зеркал. И… уходящая в зеркала?

– Куда мы едем? – забывшись, громко и требовательно снова спросила Полина. И конечно, он ее не услышал. Водитель – темная фигура впереди – назвал адрес, который ни о чем ей не сказал.

Смерть, зеркала… Максим все так же напряженно всматривался в свое отражение, размытое дождем. Полина напряженно вслушивалась в свою ускользающую мысль. Смерть, зеркала, «Катерина» – какая между ними связь? Мотор равномерно гудел, водитель такси вез их к неизвестной цели.

Машина вдруг резко затормозила, словно налетела на какое-то препятствие. Салон окрасился красным. Светофор, всего лишь светофор – мимолетная остановка. Но этого оказалось достаточно, чтобы все изменилось. Стекло, покрытое капельками дождя, – или старое, помутневшее зеркало? – отразило чью-то утекающую жизнь, всю жизнь, наполненную разнообразными лицами. Люди, молодые и старые, вереницей прошли перед ними, рождая мучительные ощущения, похожие на угрызения совести, – у Максима, и столь же мучительные усилия найти ключ к разгадке – у Полины. Он говорил с каждым из них, что-то объяснял, просил прощения. Он искал среди этих людей того, перед кем спустя много лет оказался непоправимо виноват, он искал свою жертву.

Лица, лица в многообразии ситуаций. Одно лицо сменяет другое, один эпизод сменяется другим. Ребенок, мальчик лет шести, с недетской ненавистью смотрит на Максима, тот пытается ему что-то втолковать, ребенок не слышит, в бессильной ярости трясет маленьким кулаком и, не выдержав, расплакавшись, убегает. Навстречу ему уже спешит мужчина с растерянной улыбкой. Они проходят, едва не задев друг друга. Максим и ему пытается что-то объяснить. Бессмысленно, слова его не доходят. Мужчину сменяет женщина. Неприятное худое лицо, яркие губы. Она задерживается дольше всех, сильнее остальных мучает Максима. Но и она не причина убийства. И не старик, и не эта девушка, и не эта пожилая женщина.

Лица мелькают. От этого калейдоскопа у Полины кружится голова. Максим жадно всматривается в каждое. Бесплодная работа. Того единственного лица, которое бы все объяснило, здесь нет. Лица мелькают быстрее, лица накладываются друг на друга. Максим мучительно ищет.

– Остановись! Хватит! – кричит Полина. Запах бензина, старой кожи, лосьона усиливается.

– Тише, тише, Полиночка, – успокаивает ее знакомый, родной голос, такой родной, что невозможно сдержать слез. Теплая надежная рука человека, который спасет, выведет ее отсюда, ложится ей на лоб. Стоит проснуться, и мучения закончатся. Лица исчезнут, сбегут. Но тогда и Максим исчезнет, она не сможет найти ключ к разгадке, не сможет помочь. Нужно торопиться, времени остается совсем мало. Время заканчивается. Она просто физически ощущает, как оно утекает, утекает, словно кровь из открытой раны… И Полина с сожалением отталкивает эту надежную руку, усилием воли возвращается в такси.

Красный свет сменился зеленым, машина тронулась с места. Стекло, испещренное капельками дождя, снова отражало только лицо Максима.

– Куда мы едем? – тихо-тихо в третий раз спросила она.

– Встреча одногруппников, обыкновенная вечеринка, – наконец ответил Максим. – Ничего интересного, я не хотел туда ехать, но так получилось.

Дождь кончился, улицы на короткий момент прояснились, но быстро стемнело.

– Да, – прокомментировал внезапно наступившие сумерки Максим, – когда я приехал, был разгар вечеринки, я опоздал.

Такси остановилось у подъезда пятиэтажного дома. Максим расплатился с водителем и вышел из машины – Полина последовала за ним. Предчувствие беды охватило ее, совсем как тогда, во дворе его детства.

Вечеринка действительно оказалась скучной. Люди, собравшиеся здесь, были давно друг другу чужие. Никаких общих интересов не осталось, а воспоминания, которые их связывали, иссякли еще до прихода Максима. Теперь народ просто пил и искусственно пытался развеселиться. Глупые, вымученные шутки, бурно поддерживаемые таким же вымученным смехом, очень скоро надоели Максиму, и он потихоньку, чтобы никого не обидеть, вышел в другую комнату. Полина скользнула за ним. Предчувствие беды, которое покинуло ее во время чужого веселья, снова вернулось.

Комната была тускло освещена – в углу горел торшер, а верхний свет был выключен. Перед ней пронеслись две другие тускло освещенные комнаты из воспоминаний Максима: гостиничный номер в Греции и та, самая страшная.

Максим сел в кресло возле торшера. Щелкнул выключателем – свет погас, снова щелкнул – комната залилась бледным, словно призрачным светом.

Зазвонил телефон у него в кармане. Максим не сразу ответил – долго и удивленно слушал мелодию звонка, а потом так же удивленно и долго, словно пытался запомнить, смотрел на отобразившийся номер.

– Да, – наконец отозвался он, – я слушаю.

– Максим Данилов? – Мужской голос прозвучал так отчетливо, что Полина смогла различить каждое слово.

– Да, – подтвердил Максим.

– Очень хорошо, – сказал голос, и Полина поняла, что где-то совсем недавно его уже слышала. – Думаю, момент наступил, оттягивать дальше не имеет смысла.

– Оттягивать что? – испугался Максим.

– То, что вы давно задумали сделать.

– Я ничего…

– Разорвать со всеми, запереться в своей квартире – это не выход. Да вы и сами это прекрасно понимаете. Учесть всего невозможно. Сбежать не получится. Завтра приезжает ваша сестра. Ее приезд вы уж точно учесть не могли.

– Сестра? Но откуда вы… Я ничего об этом не знаю.

– Позвоните матери, если не верите мне. – Собеседник Максима рассмеялся.

– Сестра… Марина… Но почему?

– Она ведь остановится у вас? – перебил его мужчина. – И сестра – очень близкий человек, не правда ли? Одна из тех, кто может пострадать, если вы струсите. Но вы ведь не струсите? Все давно решено, все тщательно подготовлено. Кажется, даже место выбрано?

– Прихожая в моей квартире, – пробормотал Максим, и лицо его исказилось от боли.

– Вот видите! – обрадовался его мучитель.