Схрон. Дневник выживальщика. Книга 5. Карельский стрелок - Александр Сергеевич Шишковчук

водяру, закусон и комп в кусты. Таджики, хлопая глазами, уставились на меня. Сейчас теща устроит геноцид моей бригаде!

— Пахлавон, Абдуллох, за мной, блять!

— А щито такое, насяйника?

— Миграционная служба приехала! — прошипел я.

— Ну и щито? У миня патент! — продолжает тупить Абдуллох.

— Некогда базарить, пошли! — Пришлось вытащить револьвер.

Я загнал гастарбайтеров в подпол и, пригрозив отправить к гуриям, велел сидеть максимально тихо. Думаю, получится ночью выпроводить их. Когда, все семейство показалось на участке, то увидели меня, как ни в чем не бывало, разливающим раствор из бетономешалки.

— Привет, Санек! — подошел улыбающийся Валера. — Представляешь, мамулю на пять дней раньше выписали!

Глава 22

— Ох, красота-то какая! Просто чудо, как хорошо! — Теща Валеры, прижав руки к сердцу, блин, целый час не переставая, охала и ахала. Чем порядком подзаебла, честно говоря.

— Стараемся, мамаш, стараемся… — Я вытер тяжелый пот со лба, закончив обваривать закладные элементы. Эх, пивка бы сейчас холодненького… но я вынужден делать это гребаную работу! Тогда как Абдуллох и Пахлавон отдыхают сейчас в погребе, суки.

— Ты ж устал, Сашок, — сочувственно скрипела ведьма. — Может, пивка хочешь? Холодненького?

— Было бы неплохо, Антонина Петровна! — Я разогнулся, не веря ушам своим.

Она вдруг заорала на весь поселок, призывая очкастого:

— Непутееееееевыыый!

С грядок примчался взмыленный Валера. Правое веко его дергалось, словно АК в неумелых руках.

— Мама, что случилось? Вам плохо? Я сейчас вызову неотложку! — камрад принялся тыкать в экран телефона.

— Отставить! — рявкнула «мама», да так, что Валера чуть не свалился в незастывший бетон. — Что тебе говорено было, ротозей несчастный?!

— А?.. ч-что?.. когда?.. — айтишник побелел.

— Я ж говорила, что алкашню ты притащил на мой участок! Говорила?!

— Санек, ты что пил? Мы же договаривались, — включил начальника Валера.

— Да ни капли! — честно соврал я.

— Дыхни!

Я дыхнул, ничуть не переживая. Утренняя порция давно растворилось в моем набирающем супер-мощь организме. Очкарик, скривив ебало, шевелил ноздрями. Что-то прикидывал, словно у него газовый анализатор вместо шнобеля.

— Точно. Не пил, — повернувшись к теще, выдал вердикт этот хренов каблучара.

— Ха! — махнула рукой карга. — Тебя дурака, кто хош вокруг пальца обведет да задурит. Но бабку не проведешь! Спросила я у работничка твоего, пива не хочешь? Так он аж затрясси весь! Говорю же — алкаш!

Валера посмотрел на меня. Если б на нем не было очков, молнии из его глаз испепелили бы меня на месте. Буркнув что-то нечленораздельное, айтишник понуро побрел на свою каторгу — окучивать грядки.

И в этот момент я понял… Я понял, что могу сделать наш мир чуточку лучше, привнести в него хоть малую толику добра. Причем совершенно бескорыстно. Для этого не жалко и целый барабан разрядить.

Да! Отдернув плащ, я выхватил револьвер. Солнечные блики торжественно засияли на хромированных обводах. Брови старой клячи поползли вверх, когда она узрела мертвенную тьму дульного среза. Пасть Валериной тещи начала раскрываться, для очередного вопля.

— Отправляйся в ад, сука! — с ухмылкой промолвил я.

БА-БАХ! Первая пуля устремилась в разинутый хавальник Антонины Петровны, обрывая ор на самой высокой ноте. Вторая в — лоб. Содержимое черепушки ведьмы плеснулось на газон. Я успел заметить, как Фидель подбежал и принялся жрать остатки мозгов. Щедрое угощение для котейки. Остальные пули, превращая в фарш, опрокинули тело бабки прямо в озеро жидкого бетона. Окровавленный труп медленно погружался в глубину. Подбежавший Валера, дав мне пять, от души наваливал поверх содержимое бетономешалки.

Мелкое противное хихиканье, как серная кислота, разъела эту прекрасную картину. Я вздохнул, возвращаясь к работе. Что уж и помечтать нельзя? Конечно, не буду я валить старую перечницу. По крайней мере, средь бела дня и на глазах камрада, его жены, маленьких детишек… Боюсь, они бы не оценили мое благодеяние.

— Ты уж не сердись на бабку-то, Сашок… — негромко произнесла теща.

— Я и не сержусь, — проворчал я и вонзил нож. Острое лезвие с треском вспороло брюхо очередного мешка с цементом.

— Зятя свово проучить хотела. Непутевый он… — проникновенно вздыхаула карга.

Я не ответил, но внутренне приготовился к очередной пакости.

— Ты уж давай, заканчивай сегодня пораньше…

— А что?

— Стол накроем, посидишь с нами.

— Что за повод?

— Александр! Судя по вашему облику, для вас повод и не особо-то требуется! — хмыкнула теща. — Но повод есть. У меня сегодня юбилей.

— Ну ничего себе! — Я вывалил цемент в мешалку и принялся вспарывать новый мешок. — Поздравляю. И сколько стукнуло?

— А ты угадай! — Она кокетливо поправила свою седую паклю. — Насколько я выгляжу?

— Да столько не живут!

— О! Вот это хамство, однако! Но мне это нравится! Муж мой покойный такой же был грубиян да матершинник. Как напьется, придет и хвать меня здесь… — Карга показала, где именно.

Меня чуть не вырвало, когда представил эту картину. Я сплюнул.

— Избавьте меня от этих подробностей, Антонина Петровна.

— Ой, да пошутила бабка. А то ишь, возбудился, поди… ладно, держи вот, соколик.

Она вытащила из сумки и протянула бутылку пиваса. Ну, охренеть! Не из дешевых сортов. Я замер, разинув рот. Брать, не брать? По-любому эта дьявольская замануха. Может, она подмешала туда какую-то хрень? Выпью и буду блевать дальше чем вижу. А старая будет глумиться, хохотать и приговаривать Валере: «Гляди, непутевый, гляди! Я ж говорила — алкаш! Ишь, как нажрался, скотина!»

Но я все-таки взял бутылку. Просто хотел, чтобы теща Валеры поскорей отъебалась от меня.

— Пей, Сашок, да поминай бабку добрым словом. Недолго уж мне осталось… — Карга шмыгнула носом и, к моему непередаваемому облегчению, упиздовала на огород.

Ага, недолго, как же. Как минимум переживет БП. Я принялся внимательно разглядывать подарок. Бутылка, как бутылка. Все, вроде, норм. Запечатано, еще и сверху намотана фольга. Ладно, рискнем, хуй с ним. Ловко сбив крышку об край бетономешалки, я посмотрел на выступившую пену. Хм, и запах норм. Отбросив параноидальные мысли, я в пару приемов осушил емкость. Ништяк! Живительный напиток мягкой прохладой растекался по внутренностям.

Зря, наверно, я так плохо думал про Антонину Петровну. В сущности, она не плохая, довольно милая старушка. С прибабахом, конечно, а что поделаешь? Она ведь баба. К тому же возраст. Кстати, так и не узнал, сколько ей лет исполняется. Надо спросить у Валеры. Блин, и подарок бы не помешало какой-нибудь. Подогнать старой полезный в хозяйстве ништяк. Глядишь, и бабосиков подкинет побольше, хех. Утопив стеклотару в бетоне, я закурил и вернулся к работе.

***

Смеркалось. Я так ничего и не придумал насчет подарка. Ненавижу эти сраные дни рождения. Всю голову себе изъебешь, чтобы