Сказка про попаданца (СИ) - "Пантелей"

Четыре адмиральских каюты заняли: Савелий, Эль Чоло, османский посол в Империи Инков, брат султана Сулеймана Первого, Увейс-паша, и русский посол, князь Иван Фёдорович Бельский. Да, послы увязались все. Оно и понятно — чего им высиживать в Куско, когда император с вице-императором отбывают на целый год, а то и больше.

Сначала планировалось, что ещё две адмиральские каюты займут Папа Климент Седьмой и сэр Томас Мор, граф Саффолк, теперь тоже родственник, муж сестры императора, но они попросились на «Виракочу», корабль Савелия, и разделили одну офицерскую каюту на двоих. Послы Венеции и Ганзейского союза (гражданин Лоренцо Саларино и бюргер вольного города Гамбурга Клаус Мюллер) составили компанию Эль Чоло на «Шиве»; французский посол, герцог де Генуя, маркиз Этьен де Ритон выбрал «Марса» и компанию Увейс-паши; а Васко да Гама, граф де Видигейра — «Перуна» и князя Бельского. Все они просились на «Виракочу», но так стеснять офицеров, Савелий нужным не счёл. Ничего такого важного обсуждать он не планировал, да и неизвестно ещё, как организм отреагирует на морскую качку. Может, вообще придётся пластом лежать — морская болезнь штука такая… Никакие антибиотики от неё не помогают.

Вторая эскадра, под командованием вице-адмирала Тако Котага, подстраивалась под скорость трёх испанских трофеев — трёхмачтовых шхун «Цезарь», «Помпей» и «Антоний», поэтому «винджаммеры» подняли едва половину из возможных парусов. Впрочем, второй эскадре торопиться некуда, её никто не ждёт. Дойдут на пару недель позже — на месте этому только рады будут. Вторая эскадра шла на Канарские острова, с шестью тысячами бойцов — по одному батальону от Перуанской, Колумбийской, Панамской, Бразильской и Аргентинской бригад и сводной тысячей «гвардии» островных герцогов: Паскуаля де Андагойа де Куба (шурина императора и командующего Кастильской кампанией), Хуана Понсе де Леон де Пуэрто-Рико, Франсиско де Гарай де Ямайка и Хуана де Грихальва де Эспаньола.

Высший командный состав (включая тех самых лучших «майоров» Панамской кампании, уже бывших губернаторов и будущих очень крупных европейских феодалов) на Второй атлантической эскадре расположился гораздо комфортнее, чем на Первой, зато солдатне пришлось потесниться. Хотя, и такое «стеснение», по нынешним временам — настоящая роскошь. У каждого бойца имелось место, где подвесить свой личный гамак, а не один на двоих-троих.

Вторая эскадра несла инкские добро и справедливость в Кастилию, с заходом на Канары. На Канарах, дону Паскуалю предстояло освободить всех хороших (Парацельса, Челлини и их товарищей) из плена, а всех плохих убить, предварительно подробно эффективно допросив, без какой-либо гуманности. Это я вам про всякие гуманизмы поясняю. Герцог де Куба про «гуманизм» никогда не слышал, а если бы и услышал — наверняка счёл бы это бредом сумасшедшего.

На Канарских островах, Паскуаль оставит один Перуанский батальон, чтобы там снова не завелась пиратская чесотка, а с остальными высадится в Севилье. С пятью тысячами отборнейших головорезов-миротворцев, пусть и с гладкостволами, но там и такого пока нет; пятьюдесятью миномётами и двадцатью тоннами серебра.

К восьми тоннам «общака» герцогской хунты, Савелий добавил двенадцать имперских. За шесть феодов, всё честно. У герцогов есть ценные связи на местах, зато Империя выставляет больше бойцов, а расходы у всех поровну. Так правильно. Всё равно это серебро уже некуда девать, а к двадцать первому веку оно обесценится ещё раз в двадцать, по отношению к золоту.

Герцог Паскуаль де Андагойя де Куба… Это красавчик. Реально красавчик. До знакомства с местным шурином, Савелий полагал себя законченным циником, а после понял — что только начинает этот путь законченного цинизма робким юниором. Паскуаль, не задумываясь, пустит «под нож» всю Европу, если сочтёт это рациональным (выгодным) для себя решением. Всё ещё внешне католик (так ему выгоднее), он давно самого себя считает Богом. Младшим богом, шурином Настоящего Бога, Сына Солнца — Интико, с Философским камнем подмышкой, но ему хватает и этого, чтобы тоже возомнить себя Настоящим Богом, рангом ничуть не ниже греческого Марса, и уж всяко повыше какого-то там иудейского Иеговы, который сраных древних немощных египтян десять раз кошмарил, но так и не закошмарил по-настоящему, по-нашему, по-божески. Бежать им, иудеям, пришлось, рабам египетским…. Паскуаль теперь ходит на исповеди и причастия только к самому Папе, и Папа это поощряет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Интерлюдия. 17 февраля 1526 года.

Жоржи ди Менезиш, капитан каравеллы «Сан-Паулу», с разрешения инкского адмирала Родриго Пике, графа де Пуно, осматривал, стоящий на якоре в заливе Кодияр, на северо-востоке острова Цейлон, «Авось», и не понимал — почему не инки открыли Европу, а наоборот — европейцы Новый Свет.

Ведь судя по «Авосю», кораблю-шедевру, именно шедевру, потому что такое португальцам, да и прочим европейцам, невозможно повторить даже по образцу, инки обогнали европейцев в кораблестроении на века. Пусть их Империя развивалась на западном берегу Нового Света, но за века-то они всё равно бы до Европы добрались. Такие каравеллы, одной из которых командовал Жоржи ди Менезиш, они, судя по «Авосю», строили лет триста назад, а ведь и на них можно хоть вокруг света ходить.

«Авось» восхищал опытного моряка. Огромный, со стальной килевой балкой, стальными шпангоутами и стальными мачтами, корабль мог поднять столько парусов, что практически летел над волнами — это португальский капитан видел своими глазами, когда повстречал в море «Юнону», ещё один корабль из эскадры графа де Пуно. Да и третий, «Посейдон», кажущийся, на фоне гиганта-«Авося», малышом, на самом деле намного больше каравеллы «Сан-Паулу».

Лебёдки для поднятия парусов; ёмкости для воды, как говорят, покрытые изнутри серебром, а потому вода в них никогда не протухает; два камбуза — для офицеров и матросов с плитами на жидком топливе аква-витае* (*спирте) и холодильными шкафами, инкские моряки даже хлеб в плаваниях пекут… раз в неделю, но всё равно…, а горячая пища у всех дважды в день. Дважды в день, и каждый день!

Огромные трюмы; каюты у всех офицеров, пусть и на двоих; кают-компания и адмиральский салон — всё с отличной мебелью и зеркалами. Огромные зеркала на военном корабле… Дворец, настоящий дворец.

Приборы навигации — повод для особой зависти. Секстант намного совершеннее квадранта, компас на карданной подвеске, как и хронометр, очень точный лаг, с механическим счётчиком пройденного расстояния. Чудесные бинокли не только у адмирала и капитана, а у всех офицеров и даже у матросов, стоящих на вахте вперёдсмотрящего.

Навигационные карты, с пометками не только суши и моря, но даже морских течений и даже возле Европы. Откуда? Откуда они знают о течениях вокруг Европы, если не о всех из них знают сами европейцы? Капитан Жоржи ди Менезиш, например, не знал о тёплом течении на самом севере, которое согревает Скандинавию.

Пушки… В действии их увидеть не удалось, но заявленные возможности очень впечатляют. Если артиллерийский офицер не соврал (а зачем ему врать?) он может потопить вражеский корабль с вдвое большей дистанции, чем долетают обычные ядра европейских пушек. Причём потопить прицельными выстрелами, а не, как он выразился: «залпами в ту сторону». И скорострельность у этих пушек просто сумасшедшая — по три выстрела в минуту.

Артиллерист со смехом рассказывал, как «Посейдон» топил пиратов у Цусимы в прошлый приход. Один корабль инков тогда ещё с пушками прошлого поколения, потопил целый пиратский флот — резвился как волк среди овец. Да, и за прошлый поход, только этот офицер заработал четыреста инкских килограмм серебра — восемьсот французских ливров, даже чуть больше. Живут же люди…

Адмирал общался при встрече очень любезно и сообщил немало интересных новостей. «Сан-Паулу» уже четыре с лишним года, как ушёл из Лиссабона изучать восточные моря, поэтому не знал капитан очень многого. В Португалии, оказывается, уже давно, года два точно, как продаются все эти инкские диковины, включая карты, а он всё изучает давно изученное и открывает давно открытое.