Мутные воды - K. Ксандер

ему угрожали? — неуверенно спросила она.

Помедлив с ответом, Артур сказал:

— Предположим. Если ночь с портретом — это был некий знак, угроза, то какова была цель? Деньги? Долги?

— Никаких. Я не понимаю, кому он мог перейти дорогу. И почему он ничего не сказал мне…

— А кому мог еще сообщить? Кристоферу? — Артур обернулся и взглянул на Эмилию.

— Крис сказал, что и сам ничего не знает.

— У тебя есть в этом уверенность?

— Ты весь день пытаешься ее пошатнуть.

Артур тяжело вздохнул, опустил чашку с блюдцем на ближайший столик, подошел близко к Эмилии и посмотрел на нее в упор сверху вниз с серьезным выражением лица.

— Я не против него. Я хочу, чтобы ты трезвым рассудком, незамутненным чувствами и горем, могла рассуждать и анализировать произошедшее. Пока убийца не найден, ты ни в ком не можешь быть уверена.

Девушка ничего не могла ответить, она лишь посмотрела в лицо кузена и позавидовала беспристрастности его мышления.

— Итак, что мы знаем точно? Два вечера. Примерно одно и то же время. И дважды в доме находится тот, кого вы не замечаете. Человек-невидимка, — Артур театрально развел руками. Чем дальше он уходил в свои рассуждения, тем эмоциональнее становился. — Возможно ли попасть на территорию поместья, минуя ворота?

— Нет, вокруг очень высокий забор. Без должной сноровки не перелезть. Есть еще калитка, через которую проходит дорожка к пляжу, но кроме нас о ней никто не знает. Да и чтоб открыть ее нужен ключ.

— Этот человек был хорошо подготовлен, у него был план. И он хорошо вас знал, как и территорию поместья. Ты по-прежнему не думаешь…

— О Кристофере? — девушка нервно провела рукой по убранным волосам и покачала головой. — Я не знаю. Нужно с ним поговорить. Мы на самом деле почти не говорили все эти дни.

— Отлично, с этого и начни. Только не дай ему понять, что ты подозреваешь или что-то затеваешь. И еще, нам бы узнать, кто была та женщина в церкви…

— Может, рассказать полиции?

Артур издал тихий смешок.

— Поверь мне, они уже сегодня отложат дело твоего брата в дальний угол и забудут о нем. Мы справимся сами. Как я уже сказал, мы в одной лодке.

— Я могу наконец поинтересоваться, чем занимаешься ты?

Юноша вновь окинул взглядом платье девушки и спросил:

— Ну если ты еще не устала, тогда надень то, что не жалко. Или… Миссис Хабард!

За дверью тут же послышались мелкие шаги, и пару секунд спустя из-за поворота показалась седая шевелюра.

— Да, сэр?

— Миссис Хабард, вы не подберете что-то из оставшейся маминой одежды? Мисс Лордон переоденется.

Артур взглянул на Эмилию, которая была рада сменить тему разговора.

— Нам нужно успеть до заката. Тебя ждет увлекательная экскурсия.

Подходящий наряд нашелся очень быстро. Эмилия надела неизношенное, но уже состаренное временем серое платье, которое было ей немного велико. Она достала сапоги из чемодана, который еще не успела разобрать до конца, в полной готовности вышла из своей комнаты и направилась вдоль по коридору навстречу к Артуру, ожидавшему ее у входа в соседнее крыло. В руке хозяин дома держал два небольших фонарика, один из которых тут же вручил девушке.

— Держи. И вот еще, — он второй раз за день протянул ей платок, но на это раз влажный. — Запахи там не из самых приятных, да и пыль ужасная.

Артур достал из кармана темных старых брюк небольшой ключик и не без усилий открыл тяжелую железную дверь. Внутри было достаточно темно, несмотря на то, что послеполуденное солнце еще во всю светило в окна. Юноша аккуратно ступил внутрь, стал медленными шагами продвигаться вперед. В ответ на его движение под ногами зловеще поскрипывал пол, а клубы пыли постепенно покрывали обувь.

Эмилии подумалось, что они вошли в какой-то жуткий склеп. Свет фонаря освещал черный от грязи пол, который к тому же в некоторых местах был завален досками. Она не сразу воспользовалась платком, который держала в руке, но через несколько секунд поняла, что здесь действительно будет довольно сложно находиться. Воздух был невероятно затхлым и тяжелым. Пахло плесенью и сыростью. И вообще она не могла сказать, что ощущала нечто подобное в своей жизни. Со стен вдоль коридора отвалились обои, от которых почти ничего не осталось, как и от всего прочего вокруг. И чем дальше, тем больше копоти было повсюду. Впереди немножко промелькивал свет из нескольких комнат.

Когда молодые люди дошли до первой из них, девушка почти ахнула вслух от увиденного. То, как выглядело обитаемое крыло напротив, и то, что было здесь — являлось как минимум полной противоположностью. Сейчас вокруг нее — с пола и до потолка — была ужасная чернота, а впереди зияла огромная дыра, на месте которой некогда было окно. В очертаниях разных едва уцелевших предметов угадывался большой стол. Рядом в кучу были свалены доски — вероятно, то, что осталось от стульев. У окна друг на против друга стояли два дивана, еле различимая синяя обивка которых также выгорела. На полу рядом валялось нечто, оставшееся от каких-то игрушек. На стенах висели лишь голые рамки — огонь добрался и до картин. Под ногами слышался хруст мелкого стекла. В шкафчике у стены находились какие-то статуэтки, видимо, из камня. Эмилия была в немом шоке. Ей было жутко не столько из-за самого вида комнаты, а сколько из-за ощущений на душе: когда-то здесь кипела жизнь, а теперь не осталось ничего, кроме разрухи. Она оказалась в настоящем аду.

— Артур, где мы? — еле слышно произнесла она, на этот раз не отнимая платка от лица.

— Это была одна из гостевых комнат. Обычно дамы вроде тебя здесь пили послеполуденный чай, сюда же к ним приводили детей после сна. — Артур говорил с достаточно невозмутимым выражением лица. Он столько раз уже бывал здесь, что знал каждый предмет, каждую доску и осколок. — Идем дальше?

Эмилии хотелось, как можно скорее уйти отсюда, но любопытство было не менее сильным чувством. Она кивнула.

Они прошли мимо нескольких закрытых дверей. Затем, войдя в следующую комнату, Эмилия поняла, что это явно была детская: в углу стояла кроватка.

— Это… твоя комната?

— Да, первые три года жизни это была моя комната.

Чем дальше они шли, приближаясь к эпицентру пожара, тем хуже была картина вокруг. Огонь поглощал все на своем пути, посылая вперед себя ядовитый едкий дым, въедающийся во все живое и неживое.

Наконец они дошли до самого конца слегка извилистого коридора, и за поворотом показалась последняя дверь.

— Комната