Вкус крови (СИ) - Гранд Виктория

— Сейчас там вроде никого нет. Пойдем, — Хольгерд крепко взял ее за руку, и они осторожно двинулись вниз. Нужную комнату они нашли без труда, девушка открыла ход в стене и быстро шмыгнула туда. Хольгерд последовал за ней.

Они шли по темному и узкому коридору, навстречу постоянно попадались перепуганные слуги, которые тоже решили воспользоваться этим пока безопасным ходом, чтобы выйти наружу. Выход оказался далеко от главных ворот и вел на задний двор в парк.

На улице стояла глубокая ночь, поэтому никто из повстанцев не заметил, как от стены отделились две тени и шмыгнули в густые кусты парка.

Хольгерд с девушкой пробирались кустами через парк на выход. Скоро они уже бежали прочь от дворца по суматошному городу. Хольгерд старался не раскрывать крылья, а прижать их как можно ближе к телу. По улицам бегали не только горожане, но и отряды повстанцев.

Служанка куда-то тянула вампира, он следовал за ней. Сам он совершенно потерял ориентацию в городе. Да и нельзя ему было возвращаться в тот дом, где он жил раньше. Слишком близко тот находился от мятежного центра.

Наконец, они забежали в один из темных домиков.

— Я живу тут, — сказала, чуть отдышавшись, девушка. — Я не знаю, куда еще идти.

— Значит, пока посидим тут, подумаем, что делать дальше. Как тебя зовут?

— Мэйда Миксаль.

— А я дэр Хольгерд, — вампир смог, наконец, рассмотреть спасительницу. На вид ей было не больше шестнадцати лет. Невысокая, хрупкая, густые черные волосы аккуратно заплетены в толстую косу, огромные испуганные глаза смотрят на него с надеждой. — Спасибо, что спасла меня, милое дитя.

— Что теперь будет?

— Для меня — ничего хорошего: Грайц ведь казнит всех вампиров. А ты, наверное, выживешь, если не будешь говорить о своей службе королю.

— Я не буду, — замотала она головой. — Я в деревню хочу, к маме.

— Сейчас передохнем и пойдем к воротам. Надо уходить из города немедленно, все выходы могут закрыть.

Они вышли уже через четверть часа, но все равно не успели: ворота были закрыты, из города никого не выпускали. Хольгерд в простой человеческой одежде, которая нашлась на чердаке дома, уже не опасался, что кто-то разглядит его крылья в темноте. Со стороны они выглядели как небольшой горб под капюшоном куртки.

Вампир и Миксаль видели издалека, как стражники открыли ворота какому-то каравану. Хольгерд заметил, что некоторые люди там ему знакомы и возликовал: это караван Виктории! Вон же мэйдис Рокката! Ее трудно не узнать. А сзади высокий воин, похожий на Эльтонта, только с маскирующим мешком на плечах. А рядом кто? Хольгерд не стал прорываться к ним сквозь толпу, опасаясь выдать и Вику, и себя. Но сердце рвалось к ней, звало и кричало.

Уже там, за воротами, она обернулась, и он точно увидел, что это она, его Синеглазка. Конечно, она его не заметила в темноте ночи среди людей. Ворота захлопнулись, а он так и остался стоять с глупой улыбкой и бьющимся сердцем. Жива, выбралась, все хорошо.

Они с Миксаль вернулись в домик, решив подумать, что делать и как им жить дальше в завоеванном городе. Сумасшедшая ночь подходила к концу.

Новый король Гальтернау, невысокий полукровка в шляпе-треуголке, шел по разгромленному дворцу в сопровождении ликующих соратников. Восстание удалось на славу: Брюменталь взят. В королевских войсках после новости о смерти Сиятельного Сарольдо возникли разлад и растерянность. Лесные друзья частью разбили королевскую армию, частью отправили в бегство. Теперь надо быстро наладить управление, подтвердить королевскую власть и править новым государством, честно и справедливо, как учила его вампирша-синеглазка. К сожалению, пока придется править жестко, чтобы никто не мог и помыслить о сопротивлении новой власти.

— Бои на улицах прекратить. Всех выживших вампиров — в тюрьмы. Потом посмотрим, кого казнить, кого помиловать и заставить служить на благо государства, — быстро и четко отдавал приказы Грайц. — Принца найти и казнить. Всех местных магов ко мне. А это еще кто? — он увидел двух юных вампирш в ободранных платьях, явно одетых наспех. В их глазах горели ненависть и страх, за спинами блестели крылья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Принцессы, великий вождь. Принца нигде не нашли, как сквозь землю провалился. А эти сидели в своих комнатах. Что с ними сделать? Тоже казнить?

— Нет, — Грайц подошел к старшей. Красивая, хоть и не Синеглазка. — Во избежание слухов о моем неправомерном восхождении на трон и предвзятом отношении к вампирам, я женюсь вот на этой.

— Нет, — в ужасе прошептала несчастная девушка. — Я не выйду замуж за бесчестного бандита и убийцу!

— Отведите ее назад в ее комнату, — невозмутимо продолжил Грайц. — И сестру тоже. Глаз с них не спускать, — вождь отвернулся и тут же забыл о них. У него сегодня было еще много работы. Он выглянул в окно. Светает. Замечательная ночь подошла к концу.

Глава 8. Замок Кремнир

Мы добирались до замка Кремнир два дня. Сначала шли просто по лесу, что существенно затрудняло продвижение. Конечно, так было безопаснее, чем на дорогах, но очень уж неудобно: в конце концов, у всех нас, даже у детей была кое-какая поклажа за плечами. Продукты решили беречь, поэтому Лусу с приятелями-охотниками пришлось добывать гальчей. Мы с вампирами их не ели, но их кровь пить приходилось. Принц, правда, однажды возмутился, увидев, какую еду ему предлагают.

— Я — наследник трона! — верещал он, когда увидел в бокале густую бордовую жидкость. — Я хочу жареную гальчу! Или хотя бы нормальную человеческую кровь. Это я пить не буду!

— Отлично, ваше высочество, — улыбнулась я. — Давайте сюда, я выпью, — я взяла кружку и с наслаждением выхлебала густую безвкусную жижу. Я была голодна, но ни у меня, ни у остальных вампиров и мысли не возникло, чтобы просить кровь у людей. — Понимаешь, принц, людей у нас всего три десятка человек. Из них больше дюжины детей. А вампиров у нас сейчас четверо, плюс ты, неучтенный элемент. Даже в состоянии покоя и при хорошем питании эти люди не смогут долго кормить такую ораву. Максимум на один раз, поддержать силы перед боем, например. А нам ведь еще долго идти, так что забирать у них кровь сейчас ну вообще не вариант. Поэтому мы тут все давимся кровью животных, хотя тоже ее терпеть не можем.

— А я не буду, — снова буркнул Дарвэйн. — Я же не прошу кровь людей. Но можно мне хотя бы гальчу?

— Понимаешь, принц, — снова начала я.

— Ой, ладно, хватит. Понимаю! — окончательно рассердился он. — У нас в отряде три десятка человек, две дюжины детей, им нужна еда, а гальчей в этих лесах мало: без нас беженцев хватает. Я — полукровка, и могу питаться кровью гальчей, а не мясом. Значит, мясо на меня тратить не будут. Все правильно?

— А ты молодец, принц, сообразительный парень, — хмыкнула я.

На том привале упрямый принц остался голодным. Зато на следующем пил кровь гальчей только так. Что ж, голод не тетка, а отличный метод воспитания!

Мы еще немного брели по лесу, а потом вышли на проселочную дорогу. Идти стало гораздо удобнее, но и опаснее: повсюду рядом шагали такие же беженцы, как и мы. Это были в основном люди, семьи с детьми, иногда попадались раненые или старые вампиры, которые не могли улететь. Беженцы редко разговаривали друг с другом, глядя вокруг с опаской и подозрением.

Часто нас обгоняли небольшие отряды военных в потрёпанной форме королевской армии — явно остатки разбитых вчера Грайцем войск. Это те, кто выжил и не сдался в плен. Видимо, они перебирались в восточные провинции, где не покорившиеся Грайцу вампиры собирали новые силы для борьбы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

По краям дороги валялись мрачные свидетельства военного времени — тела, сломанное оружие, кресты от могил, испорченная поклажа, трупы замученных кьялов. Пару раз я видела, как вампиры сгрудились над каким-то телом. И даже не стала рассматривать, человек это или животное. Оказывается, сознание здорово меняется в военное время: становится четким и убийственно логичным.

Нет, взаимовыручка и человечность остаются. Но помогаешь исключительно тем, кому можешь. Если видишь смертельно раненого или агонизирующее животное, ни за что не будешь тратить на них время. Максимум, облегчишь страдания, а потом почти без эмоций двинешься дальше.