Идеальный охотник - Андрей Кивинов

— Так куда ты ездила? — с легкой улыбочкой Мюллера напомнил о вранье мастер по ремонту холодильников.

— В парикмахерскую, — буркнула Ольга.

— Надеюсь, прическу ты делала не для него…

* * *

Сегодня автобус, торчавший уже не под знаком «Стоянка запрещена», а чуть в стороне, был загримирован под ЗАО «Орден тамплиеров». Какого рода услуги оказывало закрытое общество, не сообщалось. Гример Чистов рассчитал все правильно. Если указать даже самую бредовую услугу типа «Изгнание бесов из сферы ЖКХ» или «Урегулирование долговых конфликтов», тут же страждущие начнут стучать в дверь и окна. Поэтому просто «Орден тамплиеров».

Ольга дежурила в одиночестве. В принципе, техника могла работать автономно, но лучше, чтобы внутри кто-то был. На случай стычек с ГИБДД или визита настоящих тамплиеров. Она отправилась сюда сразу после не очень приятного разговора с Бойковым. Хотелось побыть одной и все обдумать. Дежурившего Маршала Жукова она освободила от вахты, но попросила сесть в свою машину и наблюдать за отделом. На случай, если придется срочно проследить за Копейкиным. Гришу тоже пришлось посвятить в таинство разработки — кадров не хватало.

Безотказный Гриша, не задавая вопросов, переместился в свой «шевроле», купленный в складчину с женой. До ОСБ он пять лет служил в ОМОНе, где приказы обсуждать не принято. В службу собственной безопасности его заманил Бойков, с которым они познакомились в горячей точке — доме отдыха МВД под Кисловодском. Скорей всего, сошлись на женском вопросе. Потому что пребывание в доме отдыха подразумевает и отдых от семьи. И неженатый Коля это вполне доходчиво объяснил женатому Грише. И Гриша так проникся идеей, что после возвращения из Кисловодска решил не расставаться с новым другом и наставником. В надежде, что лекции по нюансам семейной жизни продолжатся.

Копейкин сидел в кабинете, печатал какой-то документ и неспешно грыз яблоко. Тогда, после стрельбы, он вел себя на редкость спокойно, словно палач, обслуживший тысячного клиента. Никаких дрожащих пальцев, никакого нервного курения или прикладывания к бутылке. Пальнул — отрапортовал — забыл. Не то что она. Тряслась еще часа два, а дома допила остатки коньяка. И, едва закрыв глаза, видела два черных кружочка двустволки. После чего тут же просыпалась. И так до восьми утра.

Поэтому просмотр передачи «Оборотень в гнезде» закончился через пять минут. Генерал Морфей приказал уснуть прямо на рабочем месте. В качестве подушки — положенные на стол руки, вместо колыбельной — хруст яблока из динамика.

Ей снова приснился любимый кошмар. Полет по ночному городу в погоне за чудовищем.

Несмотря на крылья за спиной, она боялась упасть. Скорость зашкаливала, она едва успевала отклоняться от столбов и домов. Монстр набрал высоту, взлетел над крышами. Она не отставала. Враг опустился на край круглой башни, повернулся к ней, скорчил рожу, хотя мог бы и не корчить, потом прыгнул вниз, к мостовой. Она тоже замерла на краю, посмотрела вниз. Страшно. А вдруг крылья не раскроются? Под ногой что-то блеснуло. Она нагнулась, подняла предмет. Это был широкий патологоанатомический скальпель, внешне похожий на опасную бритву. С прямоугольным кончиком. Немного ржавый, внушавший липкий ужас. Ей доводилось видеть эти скальпели в деле. Лучше не вспоминать.

Надо догнать его, остановить… Она набрала воздуха в легкие, словно перед погружением в воду, прыгнула с крыши. И резко пошла вниз, испытывая легкий перепад давления. Крылья не раскрылись. Она разобьется. Но перед самой мостовой ей удалось зависнуть, и приземлилась она без проблем. Звук убегающих шагов подсказал направление. Она побежала, сжимая в руке скальпель. Иногда подпрыгивала, перелетая препятствия. Проскочила по своему двору мимо родительского дома. Как в этом городе оказался родительский дом? Неважно. Надо догнать чудовище. Вон, мелькнул его плащ! Еще немного, и она загонит его в тупик. Там тупик, она знает. Когда-то, в детстве, она убегала от хулиганов и оказалась в этом тупике. Хорошо, что какая-то бабуля вешала белье и заступилась за нее. Сейчас белья не было. И бабули тоже. Чудовище, упершись в глухую кирпичную стену с объявлением «Кредит за час без поручителей», попыталось взлететь, но она метнула скальпель, попав в район почки. Она подбежала, выхватила шпагу, намереваясь добить упавшего врага. Но тот, обнажив клыки, вдруг надрывно заорал:

— Ты что ж, подлец, наделал?! Ты что ж пацана покалечил?!

Странно, почему монстр обращается к ней в мужском роде? Наверно, потому, что она в костюме Бэтмена.

…Она проснулась так же резко, как и уснула. Быстро пришла в себя, протерла глаза, тряхнула головой. Картинка на мониторе изменилась. В кабинете появился новый персонаж. «Шон Коннери». Дедушка без ружья. Но очень-очень злой. Он даже пытался схватить вставшего Копейкина за отвороты рубашки, но мешал стол.

— Вы ж сами просили его посадить.

— Посадить! А не калечить! У него мозгов нет, но ты-то взрослый мужик! Ну дай по голове! Палить-то зачем?! Что он тебе сделал?!

Копейкин вел себя благородно. Не пытался выставить дедушку за дверь, не бил по лицу и не валил вину на некую сотрудницу отдела собственной безопасности, напросившуюся ехать на заявку. Правда, и водички не предлагал.

— Мне жаль, что так получилось.

— Чего тебе жаль?! — не успокаивался посетитель. — Не твой же внук! У тебя и внуков-то нет! Вот, смотри!

Он достал из мятого пакета небольшую фанерку с выжженным рисунком, содержание которого Ольга рассмотреть не могла.

— Ромка своими руками мне сделал! На День Победы! Он же инвалидом выйдет! Ты за ним ухаживать будешь?! Ты ему почку отдашь? Ты?! Гад!!!

Подобные сцены не были для Ольги откровением. Иногда потерпевшие гораздо агрессивней подозреваемых. Особенно если объявить, что обидчик пойман, но вещи уже продал и вряд ли компенсирует убытки. Что тут начиналось. Самое мягкое — обещание пожаловаться в Страсбургский суд. Причем не на вора-грабителя, а почему-то на сотрудников, его поймавших.

Пенсионер все-таки достал до отворотов рубашки, оторвав пуговицу. Копейкин без труда вырвался. Не звал на помощь и не надевал на дедушку наручники.

— Спокойно, спокойно, Петр Михайлович. Это вышло случайно.

— У вас, сволочей, все случайно! Имей в виду: если Ромка умрет, я до президента дойду! Правильно про вас пишут! Садисты!

Далее последовали матерные обороты, которые шпионский монитор, в отличие от мирного телевизора, «запикивать» не умел. Пришлось терпеть. Но не долго. Выпустив пар, наркоманский дедушка забрал фанерку и вышел из кабинета, шарахнув дверью так, что картинка на мониторе вздрогнула и наклонилась.

Копейкин поправил радио, нашел пуговицу, вернулся за стол. Выключил компьютер, с минуту не двигался, о чем-то раздумывая.

А ведь она смотрит на него другими глазами, чем до выстрела во вражескую почку. Фигурально выражаясь, конечно. Внешне глаза остались теми же. С той же остротой и цветом.

И она должна его посадить… Обязана. Потому что теперь еще и будущее Царева под угрозой.

И если посадит, Копейкин рано или поздно узнает, кто за этим стоял. Подскажут добрые люди.

Может, действительно передать разработку Бойкову?

Нет! Это будет предательством в квадрате! Себя не обманешь! Лучше самой.

Что ты делаешь?! Дура! Опомнись! Сажай и не парься!

Опомниться не хотелось. И не моглось. Попалась муха-цокотуха в паутинку… Ах, эти прекрасные романтические чувства, от которых сплошные проблемы, если не сказать — геморрой.

Тем временем Копейкин поднялся, взял со стула свою кожаную жилетку и вышел из кабинета, оставив «глазок» и плитку наедине.

Она нажала кнопку на мобильнике.

— Гриша, он выходит из отдела. Подъезжай, прокатимся за ним.

Жуков не спал, подал транспорт практически сразу. Она заперла автобус. Садясь в «шевроле», увидела машину Копейкина, выруливавшую с полицейского двора.

— Давай за ним, только не прижимайся. Заметит.

— Потерять можем, — предупредил бывший омоновец, никогда, как и Ольга, не работавший филером.

— Ничего страшного.

Впрочем, Копейкин ехал спокойно, скоростной режим не нарушал, да и пробки хоть в кои веки выручили. Гриша пристроился сзади, пропустив вперед пару легковушек. Принялся рассказывать истории из жизни, чтобы скрасить скучную слежку:

— Выдалась у меня как-то во время дежурства свободная минутка. Еще там, в ОМОНе. И до женитьбы. Командира не было, я и решил воспользоваться. К дамочке одной заскочил по соседству. Так, поболтать, чайку попить. Ну а чтоб не с пустыми руками, взял бутылочку красного чая и пулемет.

— Какой пулемет?

— «Калаш». На сошках. Хорошая, кстати, штука, демократов гонять… Оставлять без присмотра не положено, друзья-однополчане мигом утащат, замучаешься выкупать. А дамочку разыграть решил. Так и так, изъятый у боевиков неучтенный пулемет, требуется продать за полтинничек. Тысяч. Бутылочку выпили, посидели, потрепались, я разомлел и на боковую. Часа два — как провалился. Просыпаюсь — пулемета нет, дамочка на месте. «А где „калаш“?» — спрашиваю. «Так продала, — эта дура показывает мне пачку тысячных, — за семьдесят. Пятьдесят тебе, как просил, двадцатку мне, за работу». Ольга Андреевна, вы представляете, что со мной было?