Ретроспектива (СИ) - Марина Повалей

было. Я ж грамоте и счёту обучена, а даже языка не знаю никакого… А потом тебя увидала, душно мне, прости, — я потянула нитку на горловине, ослабляя тяжёлую одёжу, с удовольствием сделала глубокий вдох набухшей грудью, — увидала и смотрела часто, я вдовая давно, а князь, на двадцать шесть лет у нас с ним разница, а тут, тебя увидала и что-то неведомое во мне пробудилось, — делаю вид, что не замечаю, как взгляд его то и дело срывается с лица на грудь, опосля на живот. — Я и решилась, ты ж отбыть скоро собирался, ну кому бы я вредила, если бы немного попробовала с тобой побыть, а тут ты со мной по-простому так, князь ведь… он… не касался меня никогда, лишь для зачатия дело делал и всё, а тут ты такой. Я и смекнула, что знал бы ты, что я знатная, не был бы таким. После вросла в тебя и только и думала, как собирать себя буду, когда уедешь…

— Что понесла, не сказала…

— Тревожить не хотела, — прозрачный камень кулона, что аккурат меж грудей утоп, замерцал белым цветом, зашевелился, — мне лекарство надобно выпить, пустишь? — он кивнул задумчиво, теребя рукав рубахи, — али пойдём со мной? — Файлирс поднялся и сразу ко мне шагнул, подняться помог и руки не выпустил. — Боялась, что ты заподозришь меня в подлоге аль обмане… — остановилась, прижала к лицу его руку, — нет у меня объяснения этому чуду. Я ведь и не ждала, и не надеялась. С князем ведь, сколько не выходило…

— Ты с князем меня не ровняй, — поморщился, скользнул пальцами по моей щеке, — сама говорила, что меня всю жизнь ждала, — длань с лица скользнула в волосы, заплутала, массируя. Я глаза прикрыла.

— Ждала, и вновь дождалась… — открыла глаза и встретилась с ясным взглядом, словно не глядит — трогает меня.

— Ждала? — хватка в волосах чуть окрепла. Не больно, ровно так, что грудь, что и так томилась, ещё более напряглась.

— Каждую минуточку, — прошептала, прося глазами, чтобы только не пущал.

— Отчего лекарство пьёшь? — я моргнула, потому как забыла о взваре.

— Облегчает тошноту.

— То болезнь?

— То тягость, — я улыбнулась, повернула голову и поцеловала его в ладонь, погладила в благодарности живот.

— С дороги я, помыться бы, — одёрнул руку, кою сразу я поймала и повела его дальше.

Оставила его в спальне, сама же в помывочную пошла, лохань набрать. Вернулась, только артефакты провернула. Файлирс стоял у распахнутого шкафа. Взглянул на меня и обратно повернулся.

— Сейчас помоешься, я ужин споро принесу.

— Сама?

Кивнула.

— Пирожков сделаешь?

Я кивнула уже не так уверенно.

— Конечно, но пару часов…

— К демонам пирожки. Чего пожрать и будет.

Не стала возражать. А король закрыл шкаф и двинулся дальше. Туалетный стол осматривает не хуже, чем шкаф.

— Что-то ищешь?

— Удостовериться хочу, что не было здесь другого.

Смешок мой сам прорвался. Облегчённо, пусть ищет хоть до утра, уселась на кровать.

— Смеёшься над королём? — зло пророкотал и двинул на меня.

Я ещё шире улыбнулась и кивнула.

— Как же не смеяться? Ты погляди на меня. Я ж что медведица стала, — глядит в неверии, — неуклюжая, живот растёт, а еду младенчик отвергает, что ни съем — ничего не держится, я тощаю и уже не удивляюсь, куда… Подурнела, поглупела… И раньше не сказать, что раскрасавицей была, а теперь и вовсе… кто ж на меня позарится?

Перестал таращиться и медленно опустился предо мной на колени.

— Никогда не видал женщины, что была бы краше тебя, — и так серьёзно то сказал, что я не посмела смеяться, и глаз отвести не посмела.

Руки его, тем временем, скользнули по лодыжкам, вверх по голени. Медленно, тягуче, словно разгоняет кровь под кожей, что все эти месяцы его только и ждала. Глаза в глаза. Дышать труднее стало, и сделалось неловко, что если он выше доберётся, ощутит, как влажно у меня меж ног, под рубахой.

— Дай хоть поглядеть на тебя… — одна рука его осталась на колене, другая с силой платье потянула, давая выпрыгнуть обеим грудям.

От рук, от взгляда жадного, я застонала и он зверем припал к груди, прикусывая её, тяжёлую, ноющую. По всей груди одну и другую.

Схватилась руками за его голову, притянула, скользнула вниз по шее, под рубаху. Пальцы жжёт, колет, и вся я, что волос натянутый.

— Эля… — вопросительное, вместе с моим стоном, когда он лона коснулся, а я лишь от касания ноги пошире расставила, чтобы не медлил. — Эля… ты… сейчас… хочешь?

Мне несколько секунд понадобилось, чтобы понять, что рук на мне более нет. Только взгляд… растерянный.

И я смутилась своего желания, не понимая, что переменилось. Принялась платье поправлять, ощутила, как краснею вся, вместе с грудью проклятой. Подскочила и не глядя на него, в уборную бросилась.

Балабошка! В зеркало бы погляделась, дура! Разомлела, растаяла, только как желать можно такую, как я нынче стала?!

Глава 17

Дала себе немного роздыху и вышла. Файлирс всё ещё в помывочной, чем я воспользовалась, облачилась в ночную сорочку, юркнула под тёплое одеяло. Сомкнула веки, гоню себя в сон, а не выходит. Покрутилась, повертелась, сдалась и глянула сквозь стену помывочной, чего он долго так торчит там. Неужто, так противна я ему такая, что и видеть меня не хочет?

Не хочет. Потому как стоит, на стену опёрся одной рукой, а второй сам себя ублажает. Не специально, но как увидела, я сама пальцами к своему лону скользнула, глядя как текут капли по чистому, рельефному телу, как прикрыты глаза и напряжены руки. Одна рука быстро, коротко передёргивает по толстому стволу, а король выдыхает рвано, сквозь зубы.

Выходит, что лучше сам себе, чем такая я? А ну как вовсе откажет мне теперь от помощи…

Ноги сами понесли в помывочную.

— Эля! — рявкнул, — выйди!

Не послушалась. Вместо того, наоборот, водой к нему скользнула, прижалась грудью и животом к мужской спине, обхватила сама его член, скинула руку и принялась сама водить.

— Элькерия…

— Не злись, — прошептала, куснула за лопатку. Насладилась, как он, большой и сильный, содрогнулся в моих руках.

Быстро и коротко, как он, не получается у меня. Руки сами замедляются, чтобы ощутить тяжесть мужчины в ладони, хочется с наслаждением огладить каждую складочку, всего его приласкать.

Сколько упоительных часов, что был он во мне — ощущение, как воспоминание, ондолийца внутри, волной прошибло, ноги подкосились, лицо взмокло. Прижалась к нему сильнее мокрым лбом, аккурат промеж лопаток, другой рукой хватаясь за живот его,