Простодушны и доверчивы - Александра Сергеева

и принялся закатывать рукава. — Лучше откажусь от позднего ужина.

— Какого ужина? — рассеянно пробормотала Лёка, доставая из-под раковины ведро.

Он молча ткнул пальцем в настенные часы. Те ехидно подтвердили: два часа ночи. Где же вы — заныло сердце так, что задрожали руки. Они там… А она тут занимается чёрте чем — вяло подумала Лёка, когда выпрямилась и в очередной раз упёрлась спиной в мужскую грудь. Обмякла и пробормотала:

— Ещё немного, и я начну собирать цветы на обоях.

— На вашей кухне обои в клеточку, — напомнил Олег, на это раз обняв её всю целиком. — Ольга, может, хоть ты мне скажешь, что у вас случилось? И какая такая бабка Пелагея вытащила из дома всю твою семью посреди ночи?

— Пореветь, что ли, — призадумалась Лёка, вертя в руках ведро.

И размышляя, отчего оберег опять раскипятился. Не висится паршивцу спокойно: решил научить её, как правильно разогревать борщ? Или сигнализирует, что с приставниками случилась беда?

— Дыши глубже, — посоветовал Олег. — А я пока закончу с борщом.

— Он холодный, — ляпнула она, покосившись на розовеющий пол.

— Нечеловечески хочется тебя поцеловать.

— Давай завтра, — выдала Лёка очередной перл, еле сдерживая слёзы.

— Завтра уже сегодня, — напомнил он, дыша в затылок.

— Олег, а ты можешь уехать?

— Могу, — не отстранился и вроде не обиделся он. — Прямо сейчас?

— Угу, — едва не всхлипнула она.

Он качнулся вбок, заглядывая ей в лицо. Разжал руки и приказал:

— Не смей, пока я не уйду. Иначе останусь.

— Не-не-не, — замотала головой Лёка, чувствуя, что истерика отступает.

И, кажется, благодаря ему. Кинься он её успокаивать, она бы выдала такой концерт…

Хлопнула дверь. И тут же на столе нарисовалось чучело гороховое в розовом с кружевами. Помотало тощей ножкой с огромной ступнёй — привязанные обрезки туфлей куда-то пропали. Покачало взбитым на голове шишом и нахально изрекло:

— Экий у тебя кобелёк неугомонный.

Не говоря худого слова, Лёка медленно стащила с крюка полотенце. Свернула его жгутом, готовясь к прыжку. Ринулась к столу и со всего маха шлёпнула по языкатой нахалке. Та виртуозно извернулась, и к борщу на полу присоединилась сметана. Незадачливый агрессор поскользнулся и шлёпнулся в натюрморт, чудом не треснувшись затылком о кафель. А жертва агрессии вернулась на стол беззаботно болтать ножкой.

— Про кобеля тебя Нешто научил? — прислушиваясь к разливавшейся по спине боли, процедила Лёка.

— Он мудрый, — согласилась Бельмондошка, что у старика есть, чему поучиться.

— Убью, — с трудом поднимаясь, проскрипела жертва собственного бардака.

— Как? — изумилась шишиморка и тут вспомнила, что в доме приставников живёт самый ужасный ужас промежмировья: — Ой, не надо! — запричитала она, схватившись лапками за худые морщинистые щёчки. — Ой, беда-трагедия!

Лёка заржала, как полоумная. Согнувшись пополам. Утирая слёзы и едва ли не воя в потолок. Обалдевшая шишиморка пучилась на неё в недоумении. Пока не догадалась сообщить важную новость:

— Так, живы они. Прямо-то до́ дому их не пустили, вот и бродят закоулочками. Нешто-то их небось выведет. Он тут все пути-дорожки знает.

— А потаённое забрать сумели?

— Ключи-то? — переспросила Бельмондошка, косясь на припадочного приставника с опаской. — Так, два тока. Иных там не было. Будет она их скопом прятать, как же. Тоже небось не дура.

— А, какие ключи? — моментально успокоившись, потребовала подробностей Лёка.

— Так, с кости́ да с камня. Оржавинник в своём болоте иных не потерпит. Разве сребро, да, где ж его искать? Его и Ма-Са-Та уж тыщу лет не доищется. Сребро ей в руки не даётся. Еле-еле медный сыскала, так на себе его таскает: не расстаётся, дабы не спёрли.

— Кость, камень, медь, — загибала пальцы Лёка, держась за поясницу и морщась от саднящей боли. — Серебро… Четыре. А остальные ключи из чего? Сколько их вообще?

— Так, семеро. Тебе ль не знать, раз ты приставник? — растерялась шишимора, затеребив подол

— Какие ещё?

— Ну, с дерева ещё. С глины само-собой. И остатошний: самый стра-а-ашный.

— Золотой? — предположила Лёка.

— Златом-то они наливаются тока для приставников, — трагически зашептала малышка, подавшись к ней всем тельцем. — Остатошний-то вашей породы: огненной.

Ну, да — сообразила Лёка — у них же всё оружие с огнём связано. Получается, приставники служат стихии огня? Или его представители? Звучит нелепо, но другого на ум не приходило.

— Бельмондоша, ласточка моя, а какой породы Ма-Са-Та?

— Земле служит, — прошептала та, — землёй-матушкой жива, ею силу полнит, ею и властвует.

— Огню землю не победить? — уточнила Лёка, чувствуя, что потихоньку втягивается во всю эту сказочную белиберду.

— Чегой-то не победить? — удивилась, можно сказать, аборигенка межмирья.

Что не трудно определить на глазок: тут, чем старше дух, тем страшней. Озёрник с Речным по здешним меркам сопляки — потому и человеческий облик ещё не потеряли. Игошка же с шишиморой жили задолго до царя Гороха — не удивительно, если обе старше Вавилонской башни.

— От огня камни трескаются, — со знанием дела поучала бестолковушку приободрившаяся Бельмондошка. — Железо слезой огненной текёт. Песок горячим льдом обращается.

Вот и хорошо, что трескаются — успокоила себя Лёка, решив не пережимать. Раз шишиморка боится называть седьмой ключ, узнаем у кого-нибудь другого. Главное, чтобы трескались.

Глава 8

И на кого навострили ту мышеловку?

Лёка в третий раз пыталась вчитаться в техзадание на закупку стройматериалов по сорок четвёртому закону. Ошибиться нельзя: государство не одобряет тех, кто неаккуратно обращается с бюджетными средствами. Сначала с неисполнительного исполнителя сдерут кошмарные штрафы, потом исполнитель сдерёт со своего оплошавшего сотрудника три шкуры. Будешь всю жизнь торчать в межмирье, числясь в реале беглым или пропавшим без вести.

— Товар не должен иметь дефектов, связанных с конструкцией, материалами или работой по их изготовлению, — читала она вслух, чтобы сконцентрироваться на процессе. — Либо проявляющихся в результате действия или упущения производителя и, или упущения Поставщика…

А интересно: кто изготовил ключи? Это же не просто предметы — почти живые существа. Не духи — что-то иное. Но