Послушание и наказание (СИ) - Худова Алена "Эра Фогель"

Пока Юнона выбирала роллы на всех, я вручила Афине телефон и попросила быть с ним осторожнее. В тот же момент я поймала немного завистливый и разочарованный взгляд Юноны. Ее телефону было уже два года и, естественно, она уже хотела новый.

– Я тоже куплю тебе телефон, – пообещала я. – В начале месяца, ладно?

Юнона быстро закивала и полезла ко мне с объятьями.

Вскоре нам доставили еду, и мы принялись с удовольствием поглощать роллы. Сестры делились со мной всякими глупостями, в том числе какой парень как на них посмотрел и что с этим нужно делать. Меня всегда смешила их наивность, но я понимала, что это явно наша семейная черта. И если бы я не была так зациклена на том, где заработать, то оставалась бы точно такой же беззаботной и наивной девочкой.

– А ты встречаешься с кем-нибудь? – вдруг спросила Афина. – Ты ведь такая свободна. Ни тебе учебы, ни домашних дел. Иногда мне тоже так хочется найти работу, чтобы принадлежать только самой себе. Но с этими репетиторами, если у меня выдается хотя бы один свободный час в день – уже хорошо.

– Успеешь еще поработать, – мягко отрезала я, осознав, что даже вопрос обо мне сестра переадресовала в свою пользу. – Если что-то нужно всегда говори мне. Я все придумаю.

– Все же тебе очень повезло, Гая, – выдохнула Юнона. – Мне тоже так хочется работать и жить отдельно!

Я тяжело выдохнула. Девочки совсем не представляют, что скрывается за всеми моими тратами. Но я не собиралась отказываться от материальной ответственности за них.

Внезапно Афина встала из-за стола, сходила в свою комнату и вернулась уже в очках.

– Что такое? – забеспокоилась я. – Почему очки?

– Да, как-то зрение садится в последнее время, – отмахнулась она. – Но ничего.

– Как это ничего? – возмутилась я. – Нужно сходить к врачу.

И я тут же осеклась. Правильный ответ: я должна сводить сестренку к врачу.

– Обязательно сходим, – решительно заключила я, вновь мысленно вычитав примерную сумму из оставшихся денег.

Еще через час пришла мама и ужасно обрадовалась моему визиту. Однако ее радость скорее заключалась в том, что она наконец может поделиться со мной всеми проблемами. Оказывается, на работе ее обвинили в какой-то недостаче и ей пришлось оплатить крупную сумму, и после этого, скорее всего, она уволится.

– Гая, – устало выдохнула она. – Солнышко. Ты сможешь нам помочь, пока я не найду новое место? У Афины столько расходов на учебу, я не знаю как я с этим справлюсь.

– Конечно, помогу, – беззаботно улыбнулась я. – Не беспокойся. Вот, возьми на первое время, – я протянула маме оставшиеся деньги от моей сегодняшней продажи, понимая, что теперь на второй телефон, визит к врачу и помощь семье мне придется зарабатывать с нуля.

Мама облегчённо вздохнула и обняла меня.

И все же как я ни любила свою семью, но я приняла решение, что не останусь на ночь. Я вновь вспомнила с какой легкостью говорила о своих родителях Луна, и на контрасте ощутила на себе всю тяжесть после общения с моей мамой и сестрами. Уж лучше я погрущу эти два вечера в спокойном доме Декарта, чем вот это вот все.

Глава 42

Я приехала домой в районе десяти вечера и с невыносимой тоской на душе поднялась в спальню Декарта. Мне так хотелось прикоснуться к его вещам, ощутить запах моего мужчины, и просто хотя бы побыть в его атмосфере!

Грустно уткнувшись лицом в подушку Декарта, я вдохнула ее запах и тут же расслабилась. Сразу стало легче и спокойнее. Тоска никуда не делась, но вместе с ней я наполнилась чувством безопасности и уверенности в завтрашнем дне. Очень хотелось заснуть прямо так – лицом в подушке, но сон не шел. За эти пару дней я уже привыкла засыпать со своим Хозяином поздно. Да и как бы он отреагировал, увидев, что я сплю на его подушке? Что если бы он разозлился на меня за это?

Решив не сердить Декарта, я встала с кровати и тщательно разгладила все складочки на наволочке и покрывале, чтобы скрыть следы моего пребывания здесь. Затем направилась на кухню.

По дороге домой я заскочила в аптеку и купила себе целых два больших пузырька с валерьянкой. Так я планировала бороться с грустью и с той тяжестью ответственности за семью, которую я взвалила на себя. Поэтому, сварганив себе потрясающе ароматный кофе с валерьянкой, я выпила его из кружки Декарта, лишний раз насладившись вещью моего мужчины, после этого тщательно ее вымыла, и вновь поднялась в спальню Декарта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Усевшись на подушечке на широком подоконнике возле двух горшков с цветами, я задернула шторы, отгородив себя от всего мира, и погрузилась в наблюдения. Из окна очень хорошо были видны главные ворота, а мне не хотелось пропустить то время, когда Декарт придет домой.

В своем уютном гнездышке я почувствовала себя маленькой девочкой Джейн Эйр, которая точно так же пряталась за шторами библиотеки от своих кузенов. Мне вот только книги про птиц не хватало!

Вот так, успокоенная валерьянкой и уютом, я незаметно для себя погрузилась в дремоту.

Мой сон был беспокойным. У меня все время крутились одни и те же мысли в голове: где заработать, как найти хорошего врача, как помочь маме и прочее. В какой-то момент меня словно подбросило от проблем, а потом вдруг стало очень-очень больно.

Открыв глаза, я не сразу поняла, что случилось. В ушах звенело, голова раскалывалась от внешней боли, также болело плечо, локоть и вся правая сторона бедра. Перед глазами стояла какая-то мутная темная пелена и мне было трудно пошевелиться.

Наконец придя в себя, я поняла, что задремала и свалилась с подоконника. Больно ударилась. Но самое ужасное, что я запуталась в занавеске и порвала ее, а еще разбила оба горшка с цветами.

Какой кошмар! Декарт меня, наверное, убьет!

Я попыталась встать, но тут же послышался треск ткани, и я снова замерла в своем коконе. Причем приземлилась я так неудобно, что как ни повернись, а треск ткани был неизбежен.

Что же мне делать?

Никогда я еще не чувствовала себя в настолько глупом отчаянии. Так нелепо, что я не знала: разразиться ли мне сейчас истеричным смехом, или залиться слезами.

Я снова пошевелилась и теперь почувствовала, как тяжелая штора сорвала крепежное кольцо. Затем второе, третье, и так по цепной реакции, пока не накрыла меня совсем, но при этом все же осталась висеть на нескольких последних кольцах.

– Боже! – в отчаянии протянула я, пытаясь выдернуть из-под себя штору. – Какая же я неуклюжая дура!

Но нужно торопиться. Может быть я успею все починить к приезду моего Хозяина?

Засуетившись, я снова попыталась выбраться, но тут же порезала ступню об осколок разбитого горшка. Но на этот раз я была настроена уже более решительно. И только я приняла сидячее положение, как услышала голос Декарта.

– Гая? – спросил он с нотками усмешки и строгости. – Ты решила в мое отсутствие потихоньку разнести мой дом?

О нет! Я попалась!

Мужчина распутал меня из занавески, дорвав ее окончательно, и наконец вытащил меня из кокона.

– Простите! – в отчаянии зачастила я, с опаской оглядывая беспорядок. – Я все уберу! Все возмещу! Простите!

Ситуация выглядела ужасно. Штора и тюль были порваны пополам, так что уже никак их не сшить вместе. Так еще на тюле осталось пятно крови. Горшки разбиты, земля разбросана по бежевому ковру, цветы измяты моими попытками выбраться.

Я испуганно перевела взгляд на Декарта и инстинктивно сжалась в комочек. По его заинтересованному взгляду, я поняла, что он уже мысленно перебирает предметы в том самом шкафу и придумывает для меня наказания.

Глава 43

– Ну, тише, – ласково проговорил Декарт и подхватил меня на руки. – Поранилась, бедняжка?

От его голоса и заботливых слов с меня словно упал весь груз сегодняшнего дня. Одно ласковое слово моего Хозяина, и я уже готова была снести любые наказания.

Декарт отнес меня в ванную и усадил на деревянную скамеечку возле стиральной машины. Одну ногу он мне согнул в колене и уложил на сиденье, чтобы четко было видно порез. Затем мужчина снял пиджак и закатал рукава своей белоснежной рубашки. Пока он доставал аптечку, я любовалась его предплечьями, ни капли не скрывая своего обожания.