Криабал. Апофеоз - Рудазов Александр

Зажегши фонарь, ножевой спустился вниз, немного походил среди этих залежей, дважды едва не споткнулся и крикнул:

– Пусто! Хотя вина запасено на годы!

– А что за вино? – окликнул антимаг.

– Гарийское, тхарийское, с южных берегов… обоссы меня Космодан, вот это выдержка!..

– Мы сюда пришли не за вином, – удрученно сказал инквизитор. – Брат Массено, не сыщется ли что-нибудь снаружи?

Массено поднял точку зрения на полсотни локтей и обозрел усадьбу сверху. Наступила уже ночь, на небо высыпали звезды. У горизонта виднелся тоненький серпик луны.

Ночь Маладиса. Самое жуткое время в году. Все храмы и монастыри сейчас затворены, публичных служб не ведется, а жрецы и монахи стоят всенощную, непрерывно молясь. Если верить басням, из могил в это время выходят беспокойные мертвецы, из Шиасса поднимаются нечистые духи, в местах темной силы собираются на шабаш ведьмы, а злая богиня Юмпла облетает Парифат, рассыпая кошмары и злосчастья.

Конечно, по большей части это пустые россказни. На поверку Маладис – в общем-то, такой же день, что и все остальные. Но Массено, имея немалый опыт истребления нечисти, хорошо знал, что «по большей части» – это не «полностью». Активность темных сил в Злой День действительно повышается, хотя и не так значительно, как считают обыватели.

– Заметил что-нибудь, брат Массено? – раздался голос ножевоя. Самого его солнцегляд не видел, поскольку между ними и точкой зрения оказалась крыша.

– Ничего пока, сударь Гос… – рассеянно ответил солнцегляд.

– Просто Гос. Без сударя. Без политесов.

– Как вам будет благоугодно.

Массено продолжал осматривать усадьбу и остров. Поднял взор еще выше. Еще. Еще чуть-чуть… и заметил в лесу какой-то свет. Едва видимый оранжевый огонек.

– Если я что-то и усвоил в этой жизни, – мрачно сказал ножевой, когда солнцегляд рассказал о увиденном, – так это то, что одинокие огоньки в лесной чаще – это никогда не что-то хорошее. Всегда что-то плохое.

Он выдвинул руку из-за пазухи еще сильнее. Стал почти виден блеск металла.

– Проверим, – хмуро сказал инквизитор.

Оказалось, что черный ход в усадьбе все-таки есть. Неприметная дверь в углу кухни. Она выводила сразу к лесу, деревья подступали к стенам почти вплотную.

Но именно этим ходом явно воспользовались вчерашние гости. Перед дверью нашлись следы – многочисленные, ведущие как в дом, так и наружу. Инквизитор быстро счел их и сказал, что в дом зашло девятеро… и вышло тоже девятеро. При этом следов волочения чего-либо не видно.

– Непонятно, – заметил он. – Следов волочения не видно. Но в доме явно убили нескольких людей – куда делись трупы?

– Магия, – желчно произнес антимаг. – Наверняка магия.

Его брови сошлись у переносицы. Антимаги не просто не любят магию – они ненавидят ее всей душой, всей своей сутью. Чтобы обрести свои неестественные способности, они буквально выжигают присущее каждому человеку чудесное начало, вывертывают его наизнанку. Именно так становятся антимагами – неуязвимыми для чар людьми, способными разрушать заклятия просто своим присутствием.

Но покамест почтенному Росенгальту негде было применить свой боевой цеп. Крохотная, чуть заметная тропка убегала все глубже в лес. Стояла кромешная темень, да еще и начался дождь.

Массено шагал первым. Тому, кто владеет Солнечным Зрением, нет нужды в иных светильниках. За ним следовали инквизитор и антимаг, а ножевой с фонарем замыкал шествие.

Все четверо уже промокли до нитки.

Массено то поднимал точку зрения, то снова опускал. Он мог повернуть ее, но не мог сдвинуть по горизонтали, поэтому цель пока еще видел плохо. Кажется, там полянка… костер… какие-то люди…

Но с каждой минутой Массено различал все больше. Он смог сосчитать людей – их было одиннадцать. Причем пятеро – в странного вида рясах, стоят вокруг костра, а остальные шестеро – просто сгрудились в сторонке. Из них двое – мужчины, трое – женщины, а шестой – ребенок, мальчик лет десяти.

Возможно, это и есть хозяева дома. Муж, жена, сын и трое слуг. Но что они тут делают? И где пропадали так долго? Дом-то брошен уже давно.

Впрочем, пятеро в рясах занимали ум Массено сильнее. Ночь Злого Дня, полянка в глухой чаще, люди в странных одеяниях. Слишком сильно похоже на какой-то темный ритуал.

Конечно, есть вероятность, что они просто таким образом развлекаются… но в это как-то не верится.

Когда инквизитор услышал, что видит Массено, то аж затрясся. Похоже, именно этого он и ожидал. Именно для этого мчался на поезде, подбирая по пути всех, кто мог пригодиться.

Но он все еще не сказал, что же конкретно происходит.

Впрочем, задавать вопросы уже не было времени. Инквизитор, ножевой, антимаг и солнцегляд выбежали на полянку – и предстали перед людьми в рясах. Те молча стояли по углам большой пентаграммы, в центре которой виднелся туманный силуэт.

– Культисты! – гневно вскрикнул инквизитор, отщелкивая рукоять трости и являя миру клинок. – Еретики! Я знаю, что вы замыслили, скудоумные!

Культисты чуть повернули головы. Один едва заметно двинул рукой – и этому движению ответили владельцы усадьбы. Доселе молча стоявшие в сторонке, они подняли лица – бледные, мертвенно-бледные лица!

Их глаза светились в ночи.

– В сторону, святые отцы! – хищно оскалился ножевой. – Эти по моей части!

Он вынул руку из-за пазухи. Калечную, лишенную кисти… но с пришитым вместо нее ножом! Диковинного вида, с мерцающим лезвием и костяной рукоятью.

Крис. Главное оружие ножевоя.

Тридцать лет назад Гос был самым обычным мальчиком. У него был дом, была семья. Все это перестало быть, когда однажды на их хутор явилась пара вампиров. Они хотели перекусить – и они перекусили.

Гос единственный остался жив. Похоронив родителей, дядю и двух сестер, двенадцатилетний мальчик отправился в Яраль, страну ножевоев. Без единого стона он позволил отрубить себе руку и принял вместо нее крис – освященный кинжал, чью рукоять сделали из его же собственных костей.

А десять лет спустя он разыскал тех вампиров и убил их.

И сейчас то же делалось с упырями, которыми стали несчастные жители острова. Ножевой даже не двигался – водил только рукой без кисти. А его крис плясал в воздухе, мелькал безумной юлой, пронзая чудовищ насквозь, оставляя рваные дыры.

И эти дыры были не просто дырами. Обычные раны нежити не страшны. Но эти… они продолжали расти. Быстро, очень быстро. Упыри расползались по швам, разваливались на кусочки.

Пока ножевой трудился над нежитью, инквизитор и антимаг ринулись к ее хозяевам. Те повернулись к ним, у одного засветились кончики пальцев… но его шею захлестнули тяжелые болас. Культист хрипло вскрикнул – не от боли, но от того, что потухли чары. Кожу обжег худший для магов металл – короний.

Антимаги этот металл очень ценят. Ведь короний глушит колдовскую силу, делает волшебников простыми людьми. Обычно этого достаточно – большинство чародеев ни на что не годны без своей драгоценной магии. Забери ее у них – и они будут бесславно корчиться.

Некоторые антимаги используют луки, стрелы с корониевыми наконечниками. Но это не слишком популярно. Если волшебник не слаб, как котенок, корониевой стрелы не хватит, чтобы полностью его обессилить.

Поэтому чаще применяется что-нибудь более увесистое. Корониевые шесты или цепы в ближнем бою, корониевые болас или бумеранги – в дальнем.

И, конечно, собственные способности. Если антимаги-послушники и антимаги-рыцари ограничиваются коронием, крапивой и другими природными средствами, то антимаги-магистры могут глушить чары голыми руками. Один удар, одно прикосновение – и волшебник задыхается, как вытащенная из воды рыба.

И сейчас Росенгальт пронесся по культистам, как ураган. Неизвестно, все ли среди них колдуны или есть и «болваны» для ритуала – антимаг не делал разницы. Он со страшной силой молотил боевым цепом, разрушал возникающие заклятия еще в миг появления, нестерпимо пах крапивным соком… в общем, инквизитор не зря его позвал.