Принцесса дачного поселка - Лана Балашина

Андрей потрясенно спросил:

— Алла, ты белены объелась, что ли?

Она дернула плечом:

— Почему ты считаешь, что я всю жизнь буду ходить перед вами на задних лапках? Я — такой же член семьи, как все, и могу выразить свое мнение. Тем более что о некоторых наследниках мы тут услышали впервые.

Андрей угрожающе поднялся, но отец одним движением усадил его обратно.

Отец повернулся к Лере:

— Прости меня, что не поговорил с тобой раньше. Я никогда раньше не был уверен... У нас с твоей матерью были сложные отношения. Но ты должна знать, что я любил ее, любил так, как любят один раз в жизни. К сожалению, к моменту нашей встречи и в моей, и в ее жизни существовали определенные обстоятельства, через которые мы не смогли переступить, чтобы быть вместе.

Лера прижала к груди руки и в растерянности сказала:

— Я ничего не понимаю. О чем вы все говорите? Какое наследство? Почему я?

Он вздохнул.

— Я — твой отец. И, если я все эти годы не мог о тебе заботиться, то теперь хочу поступить так, как должен. Во всяком случае, от нужды в деньгах я тебя избавлю.

Лера помолчала, потом подошла к тете, присела перед ней и спросила:

— Это правда?

Сглотнув, та кивнула, укоризненно глянув на моего отца.

— Как же так? Лика Георгиевна, вы же мне рассказывали, как мои родители любили друг друга? Это была неправда? Зачем?

Тетя твердо сказала:

— Лера, я не обманула тебя. Твоей матери было двадцать два года, ну прости ты ей этот поступок, продиктованный молодостью, красотой, одиночеством, да просто гормонами, наконец! Твой отец подолгу пропадал в командировках. Так получилось, что рядом оказался мой брат. Она никогда не поощряла его ухаживаний. Сама не знаю, как все произошло. Между нами тогда все вдруг разладилось, а Елена и Николай уехали вскоре. О том, что у них родилась дочь, я узнала из письма общей подруги. И когда мы встретились следующим летом, Лена была любящей женой и матерью.

Лера поднялась.

— Почему именно сейчас вы решили признаться во всем этом? Не тогда, когда я осталась без родителей, не тогда, когда я уже была достаточно взрослой, чтобы понять все? Почему именно сейчас?

Отец спокойно сказал:

— Я увидел своего внука. Не знаю, чего мне не могла простить Лена, только кровь не обманешь. И ты права, упрекая меня в том, что я должен был быть рядом с тобой, когда ты осталась одна. Дело в том, что я разговаривал с отцом Николая, и сказал ему всю правду. Это он просил оставить тебя с ними. Николай был их единственным сыном, и мне было трудно отказать ему.

Лера кивнула:

— Тем более, что пришлось бы объясняться с Лидией Петровной. Да и неизвестно, как сложилось бы все в дальнейшем. — Она нехорошо усмехнулась. — Только зря вы, Владимир Георгиевич, все это сегодня затеяли. Зря.

Она подошла к ступеням, ведущим в сад, посмотрела на небо. Откуда-то потянуло ветерком, он подхватил подол ее шелкового платья, несколько первых капель дождя упали на пыльную землю. Лера оглянулась на нас и строго сказала:

— Алла, вы не беспокойтесь, пожалуйста. Никаких изменений никуда вносить не надо. — Она посмотрела на отца с сожалением. — Я расскажу вам то, чего вы знать не могли. Когда я рожала Данилу, потеряла много крови. И мне никак не могли подобрать подходящего донора. Я тогда чуть не умерла. И единственный близкий родственник, кровь которого мне генетически подошла, был мой дед. У врачей уже не было времени, и мне делали прямое переливание. Я тогда в операционной пришла в себя, и видела, как он улыбается. Зря он мне тогда обо всем не рассказал. Только я — внучка своего деда и дочь своего отца.

Она шагнула в сад, потом оглянулась, позвала:

— Сережа, пойдем. Кажется, сейчас будет ливень. Спокойной всем ночи!

Сергей, молча игравший зажигалкой Зиппо в протяжение всего этого времени, сунул ее в карман, поднял голову и сказал:

— Извините, но я, пожалуй, действительно пойду.

Папа растерянно кивнул.

Я оглянулся по привычке на Андрея, и увидел выражение его лица, которое я не забуду никогда.

Ксения глянула на часы, улыбнулась:

— Действительно, уже поздно. Если никто не возражает, я поднимусь к себе.

Вслед за ней ретировался Михаил Исаакович. Он тронул отца за плечо, проходя мимо, и тот благодарно посмотрел на него:

— Спасибо, Миша.

Михаил Исаакович только покивал:

— Ну-ну.

Он поцеловал маме руку.

Алла сказала:

— Лидия Петровна, пойдемте, я провожу вас. — И, обращаясь к Андрею, попросила его: — Не задерживайся, я не люблю ложиться без тебя.

Андрей посмотрел на нее как-то странно и удивленно.

Мама тяжело поднялась, поправила безукоризненно уложенные волосы.

— Надеюсь, вы тоже недолго, — проходя, сказала она отцу. Тот только голову наклонил.

Мы остались одни.

Он поднял взгляд на Андрея:

— Ты, наверное, хочешь со мной поговорить?

Андрей спокойно сказал:

— О чем? О чем, папа?

Неожиданно отец устало сказал:

— И в самом деле, идите спать. Завтра я соберусь с мыслями.

Я поднял голову. От калитки шел Илья.

— Лизу провожал, — пояснил он. — Что, все уже разошлись?

Я кивнул.

Он помялся, но все-таки спросил:

— А Леру кто привез?

Я покосился на него.

— Ну, кто мог ее привезти? Конечно, Сергей.

Тут Илья заметил странные выражения наших лиц и притормозил:

— Я не понял, вы поссорились, что ли?

Хором мы сказали ему:

— Иди спать!

Илья обиделся. Независимой походкой он поднялся по лестнице, я шел за ним.

Я дернул дверь комнаты Ксении, но она была закрыта. Я подергал ручку. Никакого ответа.

Илья злорадно ухмыльнулся, отдал мне честь и, засмеявшись, быстро шмыгнул в свою комнату, торопясь избежать кары.

Не найдя никого, на ком можно сорвать зло, я бахнул кулаком по стене, зашел к себе, и, как был, одетый и в ботинках, рухнул на прохладные простыни. Сверху на голову я положил подушку и мгновенно уснул. Я еще слышал, как дождь громко зашумел по жести подоконников, по листве и по садовым дорожкам.

Глава 4. ЛЕРА МЕЛЬНИКОВА.

Не знаю, насколько спокойной выглядела я внешне, но только Сергея это не обмануло.

Едва мы вошли в дом, он поймал меня, прижал к себе и сердито сказал:

— В твоей жизни все будет хорошо, слышишь?

До этого я еще как-то сдерживалась, а тут как запруды прорвало.

Я рыдала, всхлипывая и задыхаясь, а он терпеливо обнимал меня, прижимал голову и твердил какие-то успокаивающие слова:

— Тише, девочка, тише. Детей перепугаешь.

Он усадил меня на диванчик, сел рядом. Стянув свой пиджак, он укрыл меня им. Гладил волосы, целовал мокрые глаза и волосы у висков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});