Жестокое милосердие - Робин Ла Фиверс

Де Лорнэй тянется к кувшину и спрашивает:

— Ну так что? Отыскал тебя Раннион?

Дюваль осуждающе косится в мою сторону и отвечает:

— Нет, к сожалению. Его постигла беда. Он скончался прежде, чем мы успели переговорить.

Рука де Лорнэя замирает над кружкой.

— Это что, правда?

Дюваль мрачно кивает. Я не отрываю глаз от тарелки, очень стараясь ни в коей мере не выглядеть той самой «бедой», и напоминаю себе, что на самом деле не совершила ничего плохого. Я лишь позволила святому Мортейну направлять свою руку.

— Что же с ним стряслось? — спрашивает де Лорнэй.

Дюваль лишь отмахивается:

— Лучше вы расскажите, как оказались здесь. Я-то думал, вас надолго задержат в Бресте дела.

Де Лорнэй и Чудище переглядываются.

— Барона мы там не застали, он выехал в Геранд, на державный созыв, — отвечает Бенабик. — Собственно, и мы едем туда же.

— Что?.. — спрашивает Дюваль.

Я впервые вижу его настолько растерянным.

Чудище хмурит брови:

— Разве ты не хочешь, чтобы и мы там были? Мы решили, что тебе не повредит наша поддержка.

— Да нет. Я просто не знал, что будет державный созыв. Герцогиня вроде не собиралась созывать всех баронов, пока не выработает решение, которое с ними можно было бы обсудить. Ты правда уверен?

— Вполне. Весть о созыве достигла Бреста как раз к тому времени, когда мы сошли с корабля. На пергаменте была печать Тайного совета.

Дюваль делает большой глоток вина, ни дать ни взять нуждаясь в подкреплении сил.

— Это может означать только одно, — говорит он. — Кто-то из советников презрел пожелания государыни и сам объявил созыв.

Если это так, то последствия могут быть очень и очень серьезными. За столом воцаряется тишина.

— Быть может, она просто передумала? — невольно спрашиваю я.

Дюваль смотрит на меня так, словно успел начисто забыть о моем присутствии.

— Нет, — отвечает он тихо.

Де Лорнэй принимается разглядывать меня, точно какую-то диковину.

— Ну и выбрал же ты времечко роман закрутить, — говорит он Дювалю.

Тот отвечает:

— Девица Рьенн доводится мне не возлюбленной, а кузиной. Попрошу вас обходиться с ней соответственно!

В его голосе звучит явственное предупреждение, и я против воли испытываю теплую благодарность.

Темные брови де Лорнэя изумленно лезут на лоб:

— Кузина?

— Кузина, — почти рычит Дюваль. — И я везу ее ко двору!

— Зачем? — слегка присвистнув, осведомляется де Лорнэй. — Сплетни и кривотолки плодить?

Белые зубы Дюваля сверкают в улыбке.

— А хотя бы и за этим, — говорит он. — Впрочем, ваши новости все в корне меняют. Идем-ка на боковую, чтобы завтра выехать на рассвете!

Он поднимается и сверху вниз глядит на меня.

Оказывается, ужин кончен, мне пора уходить. На случай, если я чего-то не поняла, он подает мне руку.

Я прищуриваю глаза. Он что думает — что я не раскусила его план? Я, значит, буду тихо сидеть у себя в комнате, пока он тут с приятелями вершит судьбы королевств и предателей изобличает? Не пойдет! То есть пускай его думает, будто я безропотно повинуюсь!

— Конечно, мой господин, — говорю я с кроткой улыбкой.

Поднимаюсь и желаю всем доброй ночи. Дюваль ведет меня в мою комнату, и я следую за ним, точно послушная дурочка, с соответствующим выражением на лице. В дверях он вежливо желает мне спокойной ночи и откланивается. Затворив дверь, я припадаю к ней ухом и некоторое время прислушиваюсь. Убедившись, что он и вправду ушел, я сквозь щелку выглядываю в коридор. Там никого нет.

Незаметно, как тень, я выскальзываю наружу и торопливо отыскиваю черный ход, которым пользуются служанки.

ГЛАВА 14

Я спускаюсь по узкой лестнице и оказываюсь в тесной захламленной прихожей, потом упираюсь в толстую дверь. Вне сомнения, за ней кухня. Час уже достаточно поздний, и, если мой святой ко мне хоть чуть-чуть милостив, большинство работников должны были уже уйти. Я приоткрываю дверь, мысленно готовя благовидный предлог для своего появления. Однако внутри и в самом деле никого нет, только в углу возле мойки двое мальчишек драят котлы почти с себя самих высотой.

Я подмигиваю им и прижимаю палец к губам, затем показываю два медяка. Глаза у мальцов тотчас разгораются: заработок! Нечаянный заработок! Красными пальцами, распухшими от воды, они выхватывают у меня грошики и согласно кивают — дескать, договорились, могила!

Обеспечив себе таким образом тыл, я прокрадываюсь к двери, за которой, будем надеяться, меня ждут все тайны Дюваля.

За ней — короткий коридор, что ведет из кухни в общую комнату. Отлично! Я перешагиваю порог и, хоронясь в потемках, неслышно крадусь на голоса.

Дюваль только-только вернулся, как раз усаживается за стол. Бенабик поднимает глаза и морщится:

— Слушай, позови-ка вон ту служаночку да вели принести еще вина! А то она, бедняжка, до того боится меня, что предпочитает притвориться глухой, а господина Задаваку разве допросишься?

— Потому и не допросишься, что она, чего доброго, потом явится к нему в спальню, — ворчит Дюваль.

Не обращая внимания на очередную подначку, де Лорнэй подается вперед:

— Ты что, в самом деле собрался выставить девчонку напоказ при дворе? Твое происхождение слишком известно, чтобы кто-нибудь купился на подобный обман!

Дюваль фыркает:

— Пусть они услышат «кузина», а подумают «любовница»! Мне-то что?

Чудище склоняет голову к плечу:

— Слушайте, что тут вообще происходит? Всем давно известно, что твоя единственная возлюбленная — это политика, а не какая-нибудь крестьяночка, даже самая что ни на есть прехорошенькая.

Я жарко краснею в темноте. Как хорошо, что никто не может этого видеть!

— Вот в том-то и закавыка, — вздыхает Дюваль. — Сколько ни пытался я объяснить аббатисе Святого Мортейна, что никто не поверит в мою пылкую страсть, — все как об стену горох!

У меня перехватывает дух. Насколько запросто он выложил своим друзьям, кто я на самом деле такая! Как же беспредельно он им доверяет! Или ему просто все равно, что со мной станется?

У Чудища попросту отпадает челюсть:

— Так эта девочка — из обители Святого Мортейна?

Дюваль мрачно смотрит в кружку:

— Да. Она служанка Смерти, друг мой.

Настает черед Бенабику присвистнуть:

— Ее решили напустить на тебя?

— Сама она это отрицает, как и ее настоятельница. Но доверчивости в девке примерно как во французской регентше, так что сомнения меня все-таки гложут.

А он точно не дурак, как я погляжу.

Дюваль тем временем наливает себе еще вина и рассказывает друзьям, как ловко наша матушка обвела его вокруг пальца. Дослушав до конца, Чудище откидывает безобразную голову и громким хохотом нагоняет на бедную служанку пущего страха.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});