Иные боги и другие истории (сборник) - Говард Лавкрафт

Наконец в запертом шкафчике красного дерева, который раньше украшал кабинет молодого Варда, доктор нашел кучу старых бумаг Карвена, тотчас их узнав, хотя Чарльз некогда позволил ему взглянуть на них лишь мельком. Все было на месте, кроме писем, адресованных Орну и Хатчинсону, и шифрованного манускрипта с ключом к шифру. Виллет положил все эти бумаги в сумку и продолжал просматривать папки. Желая понять причину внезапного безумия Чарльза, доктор с особым вниманием изучал позднейшие записи. К его удивлению, лишь немногие из них были сделаны обычным почерком Чарльза – самая поздняя более двух месяцев тому назад. Зато имелись целые груды листов, покрытых символами и формулами, многочисленные заметки по истории и философии – все это было написано угловатым почерком Джозефа Карвена, причем написано совсем недавно. Возникало впечатление, что в последнее время Чарльз Вард старательно имитировал архаичную манеру письма старого колдуна и поистине достиг в этом совершенства. При этом здесь не обнаружилось образцов иного почерка, которые можно было бы приписать Аллену. Если он действительно был в этом деле за главного, то, очевидно, заставлял молодого Варда исполнять роль писца.

Особенно часто в записях попадалась некая магическая формула, которую Виллет по мере чтения невольно затвердил наизусть. Формула состояла из двух параллельных столбцов; над левым был начертан архаический символ, носящий название «Голова дракона», или «Восходящий узел», а над правым – соответственно, «Хвост дракона», или «Нисходящий узел». Доктор с удивлением заметил, что вторая часть формулы в целом повторяла первую, но с переставленными строками и слогами. Исключение составляли последние, несовпадающие строки и оставленное неизменным имя ЙОГ-СОТОТ, которое он встречал раньше в других бумагах в различных написаниях.

Виллет мог поклясться, что уже слышал где-то эту формулу, и каждый раз, когда он встречал ее в тексте, по спине пробегал холодок страха. Не в ту ли ужасную Страстную пятницу он слышал нечто подобное? Формула повторялась в бумагах так часто, что доктор, сам того не замечая, стал бормотать ее вслух. Наконец, просмотрев все бумаги и отобрав самые, по его мнению, важные, доктор решил оставить прочие до той поры, когда сможет привести сюда своих коллег-скептиков для более систематического дальнейшего осмотра. Надо было еще найти тайную лабораторию; поэтому, оставив сумку в освещенной комнате, Виллет снова вышел в черный зловонный коридор, под сводами которого эхом отдавался непрекращающийся тоскливый вой.

Открывая поочередно двери следующих комнат, доктор увидел, что некоторые из них совершенно пусты, другие заставлены полуистлевшими деревянными ящиками и свинцовыми гробами – размах чудовищных экспериментов старого Джозефа Карвена был воистину впечатляющим. Виллет размышлял о бесследно пропавших чернокожих рабах и местных моряках, о могилах, подвергшихся осквернению во всех частях света, и о том, что должны были увидеть те люди, которые участвовали в нападении на ферму Карвена. Но вот справа по ходу туннеля он увидел широкую каменную лестницу и подумал, что она должна вести к одному из домов в бывших владениях Карвена – возможно, к тому самому печально знаменитому каменному строению с узкими бойницами вместо окон, если считать, что лестница, по которой он спустился, находилась на месте главного здания фермы. Внезапно стены раздались вширь, зловоние и вой стали нестерпимыми, и перед доктором открылся огромный подземный зал. Он был так обширен, что луч фонаря не достигал его противоположного конца. Своды потолка поддерживали массивные колонны.

Через некоторое время он подошел к целой группе каменных плит, расположенных кольцом, наподобие монолитов Стоунхенджа[64]. В центре кольца на пьедестале высился резной алтарь, к которому вели три ступени. Доктор подошел поближе, чтобы рассмотреть причудливую резьбу при свете фонаря, но тут же подался назад, охваченный дрожью, и уже не пытался исследовать природу темных пятен, покрывавших верхнюю часть алтаря и тонкими полосками спускавшихся по его боковым сторонам. Пробравшись между колоннами к противоположной стене, он пошел вдоль ее массивной каменной кладки, образующей гигантский круг, кое-где разрываемый черными прямоугольниками дверей и усеянный множеством забранных железными решетками ниш, в глубине которых виднелись ручные и ножные кандалы, вделанные в заднюю стену. Все ниши были пусты. Зловоние и вой становились все сильнее, и иногда к стонам примешивались новые звуки, напоминавшие удары по чему-то скользкому и липкому.

3

Жуткие звуки и смрад настолько усилились, что Виллет уже не мог сосредоточиться на чем-либо ином. Звуки эхом перекатывались в огромном зале и казались исходящими из какой-то бездонной пропасти, расположенной еще глубже, чем этот погруженный в темноту загадочный подземный мир. Прежде чем ступить на одну из лестниц, уходящих вниз от центрального зала, доктор осветил лучом фонарика вымощенный каменными плитами пол. На неравном расстоянии друг от друга попадались плиты со множеством небольших, беспорядочно расположенных отверстий; в одном углу зала была небрежно брошена очень длинная деревянная лестница, источавшая особо резкое зловоние. Осторожно обойдя лестницу, Виллет заметил, что и запах, и зловещие звуки чувствовались сильнее всего у странных плит с проделанными в них отверстиями. Похоже, они здесь играли роль люков, ведущих еще глубже, в самое средоточие ужаса. Встав на колени у одной из плит, доктор попытался приподнять ее, и ценой огромных усилий ему удалось это сделать. Когда он дотронулся до холодного камня, вой внизу стал громче, но, собрав все свое мужество, доктор приоткрыл каменную крышку подземного колодца. Из отверстия вырвалась струя невыносимого зловония, от которого Виллет едва не потерял сознание, но он все же откинул каменную плиту и осветил зияющую черную дыру.

Он ожидал, что увидит ступени, ведущие вглубь, к источнику странных звуков, но, задыхаясь от ядовитых испарений, из-за которых началась резь в глазах, различил лишь кирпичный колодец диаметром примерно в полтора ярда. Ни ступенек, ни каких-либо иных приспособлений для спуска там не было. Когда луч света скользнул вниз, вой немедленно сменился ужасающими воплями, скрежещущими звуками; наконец раздался глухой гулкий стук, словно неведомое существо, таящееся в колодце, царапая когтями по скользким стенам, попыталось выбраться из своей темницы и сорвалось на дно. Доктора охватил ужас. Он боялся даже представить себе, как может выглядеть скрывавшееся внизу чудовище. Все же, собравшись с духом, он лег на пол и свесил голову за край люка, держа фонарик на расстоянии вытянутой руки и вглядываясь в темноту. Вначале были видны лишь скользкие, обросшие мхом кирпичные стены, бесконечно уходящие вниз, туда, где клубились тошнотворные испарения и раздавался злобный рев, а потом он различил лихорадочное движение в самой глубине узкого колодца, дно которого было на двадцать – двадцать пять футов ниже уровня каменного пола: что-то темное неуклюже прыгало, пытаясь выбраться наружу. Рука, державшая фонарик, дрогнула, но доктор заставил себя снова посмотреть вниз; он должен был убедиться, что в глубине зловещего подземелья действительно замуровано живое существо. Чарльз оставил его здесь умирать от голода – ведь прошло уже несколько месяцев с тех пор, как его увезли в лечебницу, и из множества подобных тварей, заключенных в каменные гробы с просверленной крышкой, которых так много в этом огромном сводчатом подземелье, наверняка выжило лишь несколько. Каким бы ни было заживо погребенное существо, оно не могло даже улечься в своей тесной узкой норе: все эти страшные недели оно стонало, корчилось и выло, подпрыгивая на слабых ногах, тщетно ожидая избавления, ибо хозяин оставил его голодным и беспомощным.

Маринус Бикнелл Виллет, опытный хирург, за свою жизнь чего только не повидавший в прозекторской, до сих пор сожалеет, что решился бросить в глубину колодца еще один взгляд. Трудно сказать, почему вид этого существа, каким бы уродливым оно ни было, мог так потрясти его. Возможно, определенные формы способны внушать необъяснимый ужас, пробуждая древние, таящиеся в подсознании инстинкты, – словно исчезает на миг спасительное покрывало, и человек остается один на один с непознаваемыми вселенскими силами, с тем неведомым, что доселе скрывали от него спасительные иллюзии здравого смысла. Как раз одну из таких форм узрел Виллет в глубине колодца и на несколько минут был охвачен безумием, словно сам превратился в пациента лечебницы доктора Вейта. Фонарик выпал из его онемевших пальцев, но доктор даже не обратил внимания на хруст, раздавшийся внизу, когда фонарь достиг страшного пленника. Виллет кричал и кричал, не в силах остановиться. Ни один из его друзей не поверил бы, что подобный панический визг может исходить из уст почтенного доктора. Ноги не держали его, и он пытался ползти, катиться по скользкому полу, стремясь оказаться как можно дальше от адского колодца, обитатель которого отвечал заунывным воем на его панические вопли. Он ободрал руки о грубо отесанные камни и несколько раз ударился головой о колонну.