Поверь в мою любовь - Фабио

Луиджи понимал, что единственно разумным решением было наняться на какое-нибудь судно. Но все-таки он решил оставаться в Чарлс-тауне до тех пор, пока туда не придет судно Марко Главиано. Каждый день Луиджи ходил к причалу и высматривал, не покажется ли на горизонте его родное судно. Он прекрасно знал, что рано или поздно Марко пополнит свои запасы испанскими сокровищами и направится в Чарлс-таун, чтобы отдать часть добытого англичанам.

И тогда Луиджи сможет, наконец, свести с ним счеты. Тем более, что с привычками Марко он был хорошо знаком. Луиджи знал, что Главиано любит посидеть в одной из таверн Чарлс-тауна или поразвлечься в борделе. И в одну из ближайших ночей Луиджи решил подождать своего капитана возле какой-нибудь таверны или борделя.

Луиджи обвинял Марко во всех тех злоключениях, которые выпали на его долю за последние несколько недель. Ведь в конечном итоге все беды начались с того, что капитан несправедливо изгнал его с острова только за то, что он поцеловал эту потаскушку Кристину. Луиджи ни на минуту не сомневался в том, что Главиано каждую ночь получал от девчонки то, что хотел. А наказал человека, едва успевшего коснуться этой шлюхи. И теперь Главиано дорого заплатит за то, что так ущемил его достоинство и опозорил перед всем экипажем.

Но как ему дождаться той минуты, когда в гавань войдет шхуна Марко? Проходя мимо лавки ювелира, Луиджи задержался и устремил свой взгляд на витрину. Сквозь прозрачное стекло он увидел улыбающегося хозяина лавки, который показывал красивые карманные часы солидному, элегантно одетому покупателю. В голове его созрел план. Луиджи знал, что воровство – дело далеко не безопасное и здесь, в английских колониях, это могло закончиться виселицей или, в лучшем случае, тюрьмой. Но другого выхода у него просто не было. И опять он вспомнил дурным словом Марко Главиано, который толкнул его к этому ужасному решению, заставил превратиться в жалкого вора, чтобы хоть как-то свести концы с концами.

Спрятавшись за угол лавки, Луиджи украдкой наблюдал за тем, как джентльмен расплачивается за довольнно дорогие золотые часы и прячет их вместе с пухлым кошельком в нагрудный карман. Тепло попрощавшись с ювелиром, покупатель направился к выходу. Когда в дверях лавки прозвенел колокольчик, извещавший о том, что покупатель вышел, Луиджи еще больше вжался в соседний дверной проем.

Джентльмен повернул за угол и пошел по Митинг-стрит. Луиджи следовал за своей жертвой буквально по пятам. На улицах становилось уже не так людно, и Луиджи понял, что они направляются в ту часть города, где возвышаются дома богатых людей. При мысли о том, что скоро ему придется действовать, его сердце начинало учащенно биться.

Когда же его жертва поравнялась с лавкой, которая к тому времени уже успела закрыться, Луиджи набросился на джентльмена сзади и повалил его на землю. Человек взвыл от жуткой боли, но не успел и глазом моргнуть, как из кармана были извлечены и кошелек, и новые золотые часы.

Пробежав какое-то расстояние, Луиджи услышал истошный крик ограбленного им джентльмена:

– Вор! Вор!

Когда на него стали оглядываться люди, ему стало немного не по себе. Женщины охали и прижимали к себе маленьких детей, а Луиджи все бежал, не смея оглянуться.

Но потом удача все же изменила ему. Как только он собирался свернуть за угол, оттуда, ему навстречу вышли двое полицейских. Луиджи пришлось резко затормозить. Остановились и полицейские, окинув его подозрительным взглядом. Однако, услышав крик пострадавшего: «Вор! Держите вора!», полицейские перешли к решительным действиям. Вскинув дубинки, они бросились на Луиджи, который повернулся и снова побежал.

Госпожа Удача вот уже несколько недель не была спутницей Луиджи. Не был исключением и сегодняшний день, поскольку перед церковью Святого Петра полицейские его все же догнали. Один из них схватил Луиджи за шиворот, другой же принялся его жестоко избивать дубинкой, нанося удары по лицу, рукам и спине. Несчастный кричал от боли и просил пощады. Когда полицейские решили, что достаточно хорошо проучили вора, потащили его, избитого и окровавленного, к потерпевшему.

Луиджи всю дорогу плевался кровью и со страхом думал о том, что ему, должно быть, перебили нос.

Джентльмен, которого ограбил Луиджи, успел уже встать. Вокруг него стояла толпа сочувствующих. С перекошенным от злости лицом смотрел он на приближающегося к нему вора.

Один из полицейских вернул пострадавшему часы и кошелек.

– Этот негодяй ограбил вас, судья Рутджерс?

– Да, – ответил джентльмен дрожащим от негодования голосом. – Отведите этого мерзавца в караульное помещение, а уж утром я с ним разберусь.

– Слушаемся, мой лорд, – сказал второй полицейский.

Когда они потащили Луиджи в караульное помещение, он пришел в ужас от того, что натворил. Боже правый, он только что пытался ограбить самого судью сессионного суда!

***

На следующее утро Луиджи в наручниках вместе с другими преступниками привели в зал судебных заседаний городского сессионного суда Чарлс-тауна. Он провел ужасную ночь в тесном, сыром караульном помещении суда, где комары не давали ни на минуту сомкнуть глаз.

И вот теперь судья Чарлз Рутджерс рассматривал дела тех нарушителей закона, что сидели перед ним. От каждого приговора Луиджи невольно приходил в ужас. Только что он стал свидетелем того, что одного матроса, стянувшего бутылку рома, приговорили к порке розгами на глазах у всех. А вот сейчас из зала суда уводили пронзительно визжащую проститутку, которую приговорили к смертной казни через повешение за то, что, находясь в нетрезвом состоянии, случайно облила свою маленькую дочь кипятком, отчего та скончалась. Вслушиваясь в жалобные крики женщины и глядя на бесчувственных полицейских, тащивших ее к выходу, Луиджи уже не сомневался в том, что наказание, ожидающее его, будет таким же суровым.

Как только прозвучало имя Луиджи, его всего затрясло от страха. Полицейские с садистскими ухмылками на лицах рывком подняли его с места и подвели к одетому в черное судье. Когда же осужденный заметил на лбу Рутджерса довольно большой синяк, а в глазах его – холодный мстительный блеск, он сразу же понял, что жить ему осталось недолго.

Рутджерс с презрением посмотрел сквозь стеклышко монокля на преступника, стоящего перед ним.

– А, господин Луиджи Монца. Думаю, что вы до конца своих дней будете жалеть, что напали на судью этого суда.

Луиджи был до такой степени парализован от страха, что сумел только промямлить:

– Нет, ваша светлость, то есть, да, ваша светлость. Рутджерс, на – лице которого застыло каменное выражение, кивнул бейлифу[21]: