Волонтер - Павел Астахов

Семейные трудности

– Ну вот, скоро все заживет. Уже почти ничего не заметно.

Женщина поднесла к лицу подростка зеркальце, и тот с мрачным видом уставился на собственное отражение. Рану над бровью закрывал аккуратно наклеенный пластырь телесного цвета. Припухлость на губе постепенно тоже пропадала.

– Зачем ты в драку полез, Сережа?

– В следующий раз я убью его, – тихо произнес парень.

В глазах женщины появилась тревога.

– Не говори так. Все вопросы можно разрешить словами. Если тебе нравится Марина, то это еще не повод…

Но сын не стал слушать мать, отодвинул в сторону зеркало и ушел на кухню.

Наза вздохнула.

За последний год Сережа очень изменился, стал раздражительным, жаловался на бессонницу, грубил в школе. Она списала бы это на возрастные изменения, которые у юношей часто происходят в достаточно болезненной форме, но некоторые его поступки, свидетелем которых являлась мать, не просто сбивали с толку. Ее, успешную и далеко неглупую женщину, буквально выбивали из колеи выходки единственного пятнадцатилетнего сына. Она все чаще сомневалась в том, что причины подобного поведения кроются только в переходном возрасте.

Он мог включить кран на кухне и часами смотреть на льющуюся воду. При этом глаза его напоминали два запыленных осколка стекла. У матери складывалось впечатление, что сын спит с поднятыми веками. Он мог взять отвертку и что-то сосредоточенно ковырять в своем велосипеде, хотя тот был исправен. Однажды парень просто так проколол оба колеса. Мать спросила, зачем он это сделал, а сын ничего не сказал, просто втянул голову в плечи, как напуганная черепаха. Иногда Сережа сидел у окна и безмолвно взирал на то, что происходит снаружи. В такие минуты Назу не на шутку пугал взгляд сына, пустой и немигающий, как у куклы, которую случайно обнаружили за диваном и посадили на стул перед окном.

Теперь еще и сегодняшний инцидент. Сергею и Олегу, его однокласснику, очень нравится одна девочка, Марина. Из-за нее-то и произошла стычка. Сережа никогда не дрался. Физически он намного слабее Олега, тем не менее согласился разобраться с противником по-мужски после уроков. Результат – разбитые губы и бровь.

«Нет, причина в другом. Переходный возраст тут ни при чем. Просто я боюсь признаться себе в этом», – подумала мать.

Наза поднесла зеркало к лицу. Для своих сорока шести лет она выглядела еще довольно привлекательно. Правильное питание, регулярные занятия фитнесом, бассейн и массажи держали оборону перед подступающей старостью, но время не обманешь, как ни старайся.

Природу тоже не проведешь. После операции по пересадке сердца Сергей изменился, и это было заметно всем. Роды проходили долго и тяжело, мальчик появился на свет с пороком сердца. Спорт и вообще физические нагрузки были для него исключены. Состояние Сережи ухудшалось с каждым годом. Когда ему исполнилось двенадцать, консилиум врачей вынес вердикт – трансплантация сердца. Только это могло продлить жизнь ее ребенку и даже сделать ее нормальной.

Наза не хотела вспоминать, чего ей стоила эта операция. Но вымотанные нервы и выплаканные слезы были компенсированы результатом. Мать никогда не знала человека, сердце которого было пересажено сыну, но каждое утро и вечер мысленно благодарила его.

Она вздрогнула, услышав телефонный звонок.

«Ты скоро от хлопанья форточки будешь шарахаться!» – подумала женщина.

– Да, Миша, – устало сказала она, включив сотовый.

– Наза, что случилось? Где ты? – Голос мужчины был раздраженным и злым.

– Дома. У Сережи опять проблемы.

– Ты должна быть на работе! Через час запланированы две операции! – заявил Михаил.

– Попробуйте обойтись без меня, – проговорила женщина.

– Нет, дорогая, ты меня не поняла, – прошипел ее собеседник. – Повторяю, через час привезут запчасти. Клиенты уже у тебя, к операции все готово. Так что одевайся и выезжай немедленно!

– Я не могу оставить сына одного.

– Я пришлю сиделку.

– Миша!..

– Если ты не приедешь, то у тебя начнутся гораздо более серьезные проблемы, – сквозь зубы пропыхтел Михаил. – Я не шучу. И у тебя, и у твоего сына.

Наза почувствовала, как страх липкими щупальцами заползает внутрь, оплетает все ее тело.

– Не забывай, кто и что ты, девочка, – уже гораздо спокойнее проговорил Михаил. – Я жду тебя через сорок минут.

Наза не успела ничего возразить, как связь прервалась.

Женщина тяжело вздохнула и вышла в коридор, раздумывая над словами своего собеседника. Она боялась и ненавидела его. Если бы можно было повернуть время вспять, то Наза никогда не связалась бы с этим страшным человеком.

Он вломился в ее жизнь, как носорог в ювелирный магазин, ломал и крушил все подряд, не давал ей выразить собственное мнение, отнял даже право выбора. Да, Михаил многое сделал для того, чтобы помочь Сергею.

Только потом выяснилось, что донорское сердце, которое бьется сейчас в груди сына, добыто криминальным способом. Она, Наза Валерьевна Амирова, сама того не ведая, оказалась замешана во всей этой мерзкой истории.

Спустя какое-то время Михаил поставил ее во главе центра трансплантологии. Работа ей нравилась, но лишь до тех пор, пока этот страшный человек не начал диктовать ей свои условия. Центр, до этого испытывавший острый дефицит органов и тканей, вдруг начал исправно снабжаться товаром такого рода.

«Ты просто молчи и не задавай лишних вопросов, девочка! – ухмыляясь, говорил Михаил. – Все, что от тебя требуется, – включать в твой список наших клиентов и своевременно делать им операции. За каждую из них ты будешь получать по большой и вкусной шоколадке».

Так этот господин называл три тысячи долларов.

Неожиданно дверь распахнулась, и из комнаты вышел Сергей. Его бледное лицо было хмурым и сосредоточенным.

– Ты куда, Сережа? – спросила Наза и шагнула к нему.

От нее не ускользнуло, что сын в теплом свитере. Его правая рука была плотно прижата к телу.

– Погулять, – буркнул юноша.

– Постой. – Наза загородила ему путь, положила руки на плечи, потом не без труда отлепила локоть сына от талии.

Из-под свитера выпал кухонный нож.

Женщина подняла с пола эту страшную вещь.

– Я искала его два дня, – сказала она, чувствуя, как предательски дрожит ее голос. – Это ты взял? Зачем тебе нож?

– Пусти меня, – не глядя на мать, процедил парень.

– Зачем тебе нож? – повторила вопрос Наза.

Собственно, в свете последних событий не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, для чего ее сыну понадобился нож.

Месть Олегу.

– Сережа, что с тобой? – упавшим голосом спросила мать, убирая со лба волосы. – Ты что, совсем ничего не понимаешь?

– Пусти меня! – Сергей посмотрел на мать с какой-то тупой озлобленностью.

У женщины на мгновенье возникло ужасное ощущение, что перед ней стоит совершенно чужой человек.

Внезапно парень усмехнулся, блеснув ровной полоской зубов, и заявил:

– Он все равно умрет. – Парень развернулся, направился в свою комнату, оглянулся и бросил через плечо: – Как и мы все.

Хлопнула дверь. Наза молча смотрела на громадный нож. Еще никогда ей не было так страшно.

Нападение

Мотоциклист направил пистолет в сторону задней дверцы и несколько раз нажал на спусковой крючок. Выстрелы прозвучали хлестко, словно удары кнутом. Тонированное окно брызнуло стеклянным дождем. Осипов заверещал и кулем свалился на сиденье. Байкер швырнул пистолет на асфальт и вцепился в руль.

Павлов повернул руль направо и нажал на педаль газа, пытаясь перегородить дорогу мотоциклисту, однако ему не хватило какой-то доли секунды. Киллер успел избежать столкновения, до отказа вывернул ручку газа и быстро исчез в потоке машин.

Артем выскочил из автомобиля.

– «Скорую», быстро! – крикнул он водителю остановившейся машины и открыл изрешеченную заднюю дверь своего автомобиля. Осипов протяжно стонал, схватившись руками за голову. Между пальцев струилась кровь.

– Помоги, Павлов! – прохрипел он, бледнея прямо на глазах.

Адвокат позвонил в полицию, описал убийцу и открыл аптечку.

– Лежи спокойно, – сказал Артем, доставая бинты и ловко делая из них марлевый тампон. – Прижми вот здесь.

– Вот влипли! – обреченно прошептал Осипов.

– Еще чего, – хладнокровно ответил Артем, накладывая повязку на рану хирурга. – Неужели ты думал, что сможешь так быстро от меня избавиться?

– Я не хочу умирать, Павлов, – задыхаясь, проговорил Борис Георгиевич.

– Ишь ты. Вчера вешался, а сегодня умирать не хочет, – заявил Павлов и покачал головой. – Не поймешь вас, врачей.

Вокруг «Кадиллака» начала собираться толпа. Несмотря на внешнюю сдержанность, в душе Артема зарождалось цунами. Что бы там ни было, но это его прокол. Ведь он должен был почувствовать, что за ними следят!

«Ты не должен умереть, парень», – подумал Павлов, услышал звуки сирен и сказал: