Стихотворения - Давид Бурлюк

Брайтон Бич

Не побережье Балтики у стрелки,Не звон волны на груды Крыма скал,Когда Ай Петри в облака-безделкиПахучий ветер юга убирал,И не легенды южные заливовАрхипелага Бонина, где плыл бесстрашный Кук,Где не придут на ум России дальней ивы,Когда дикарь свой напрягает лук, —Аттлантикокеан у Брайтон-БичаШумит в ушах, подобно прежним — тем…Не заглушённая толпы стананьем птичьим,Твердя настойчиво загадки вещих тем,Волна, не зная «радостей» Нью-Йорка,И ропот дикий не тая,Мерещится, кричит, что жизни пресной коркаНичтожней пены ветреной ея!!

Брайтон Бич,

7-4-1923

Камень

Лежавший камень при дорогеИ возлюбивший глубину,Его грязнили пылью мили —Боготворигель — тишину.

  Он не мечтал о пенном гроге.  Наивность, бесстолочь гульбы,  О нежной ласке девы снежной,  О злобе, шалости борьбы.

Любимец бездны и провала —Уйти забвенья океан,Где бесконечный мрак венечный —Дно, равнодушие нирван…

  Но пожелать… о, это мало,  Когда томит буднично — пыль  Когда, все мимо, «вечно мимо»!..  Свист, шарканье, автомобиль…

1922 г.

Эношима

Из книги «Маруся-Сан» (1925)*

Корабль-скиталец

to Katherine Dreier[25]

В морях безлюдных и бескрайних,Где бесконечно вал на валВстает, шумя какой-то тайной,То синий, зелен, черен, ал

В пространствах мрачных океана,Где все земное зло — не зло!Где песней скорбной ураганаЗабыться сердце не могло.Седой мохнатой пенной ночью,

Средь бликов призраков огней,Неверно озарявших клочьяХитона рваного зыбейЯ с чувством брата и страдальцаЗрел гибель корабля скитальца.

1920

На Палубе Хиго-Мару. Вел. Океан

Чуть-чуть!

Осколки колкиТех зеркал,Что бледный месяца оскалЗубами мертвой головыГлядел меж спутанной травыНочных теней, ночных жильцов,Слетевшихся со всех концов,Чтоб в зеркала те заглянутьИ отразиться там чуть-чуть!

Ипохондрия

Н.Н. Асееву

Замерзший луже мальчик, слушай:Моей рукою водит случай —И лучшею моих страницДовольствуюсь забавить птиц.Я гордость века — кроткий мужЗеркальность верю буднелуж,Рожденный наши дни Нарцисс —Красой не выше средних крыс!!Что мне стараться для других?К чему полетов вещий миг?Слепцам не нужен Рафаэль,Безухим — Скрябин, Моцарт, Григ.— Для них запас Парнасса фиг:Джин, водка, пиво, скука, эль.

Костер в лесу

На поляне средь косматых елейЕленевская Маруся развела костерЗдесь буран плясал мохнатый белый,Здесь мороз бросал сосулек взор,Но теперь запахло жженой шишкойИ сосновый сук неистово трещит,А огонь резвящийся мальчишкаДыма вверх подбросил круглый щитИ поляна вся запламенела,Искры теют огненный балет:Знать твоих девичьих ручек дело —Холод, мрак, угрюмость переплавить в снег.

Орловск. губ. Денъгубовск. лесничество

1912 г.

Похоти неутоленные

С. Третьякову

О, девушка-ложе, о, женщина-блюдо,Где груди пронизаны запахом дыни,Стада страстнотерпных веселых верблюдовВлекутся китайскою желтой пустыней.

  Живот твой пушистых и знойных размеров,  Избыткам их похоти «грабьте» — потеря!  И вижу: падет череда дромадеров  Не сытя жестокость и жадность и зверя.

Хотя планомерны, законны отчасти,Страды караванам напрасны напасти,Ведь круглый пупок твой — поящий колодец,Наполненный нежною влагою страсти,Когда вдохновенно пришедший упасть и…Лакает безумстве и мой иноходец.

(Сибирь, 1919)

Япония («Япония вся — сон…»)

Посв. Александре Николаевне Фешиной

  Япония вся — сон,  Япония — бамбук  И сосен перезвон,  И самисена[26] стук,  Япония — лубок,  Что резал Гокусай  Здесь каждый уголок  Им порожденный край.И пусть теперь экспрессПрокосит мимо свет,Свой посвящу сонет,Старинным островамЮг, Фузи, сосны — Вам,— Что жнут мой интерес.

(1920 г. Осака)

Сонет заре

Н.Н. Евреинову

Востока пахнет притираньемЕе взволнованная грудь,Я поражен любовным знаньемРасколыхавшихся посудЦветам изысканным названье?Где красоте священной судНе лепестков ли лепетанье,Что вздохи ветра унесутО, с чем сравнить зари лобзаньеЛазурно отогретых нив,Волной ли брошенной на брег,Когда безумствует приливСтрастей ослепших притязанье,Святой несущее ковчег.

Токио, (1920) (Тротуары Гинзы)

Рассвет

И.И. Народному

Облака над океаном,Вдохновенная сирень,И не жалко, и не странно,Что уходит ночи тень.

Что луны зеленый камень,Погружаясь лоно вод,Ряд бездушных изваяний,И покинет, и сомнет

Что угрюмые брюнеты,Хор полуночных теней,Не разгневались на это,И прозрачные блондины,Квартиранты лето-дней,Свои правят именины.

Палуба Чикузен-Mару, 1921 г

Путь искателей

Посвящ. Рахиль Наумовне Маневич

Тот океан, где АтлантидаСвои покоит города.Безумных бурь растет обида,Когда в волнах плывут суда.

  Здесь первопенный путь Колумба,  В волнах отзначенный чертой —  Бульвар столетий в златотумбах  Под тропиксиневысотой.

Он не исчез — не сглажен бурей!Тропа таких на зарастет.Колумб походкой рвался турьей,А за спиною пел восток.

  Не знал Колумб, он плыл, не ведал,  Что где-то новый материк.  Он шел к безвестия победам,  Там бесконечен и велик.

Он солнцу подражал походом,Что упадает в океан,Что мчалось неба синим сводомВ морей неведомых туман…

  И, если хочешь быть Колумбом,  Стремись всегда вперед без карт.  Руководись не скучным румбом,  Не правилами школьных парт.

Но только жаждою в безвестье,К тропам, где никогда, никтоНе плыл, не мыслил и не ездилДля неизвестности святой!!

1923

Нью-Йорк

Сердце моря — Жуэль

С.Ю. Судейкину

Ты сгибаешь папироскуПодобно ножке танцовщицы,Звезда повисла каплей воскуНад ночью южно-нежной Ниццы.

Но капитан Жуэль вошел,Приветив ресторан улыбкой.Он повелитель всех гондолСкользящих моря дланью зыбкой.

О, капитан Жюэль, Vedetta Amiral[27]!Ты ликом обладал сугубо первозданным,И моря завернувшись звездно-шальТобою забывались Нины, Веры, Анны.

О, капитан Жюэль, О, капитан Жюэль!Стрелять умевший так искусно,Что даже с месяцем дуэльОкончилась для неба грустно.

Но море нету дев земныхЧтоб утолить порыв любовный,В волнах лишь пены буресны,В морях лишь волны, волны, волны.

Но капитан суровый зряч:Он знает, что, хвативши виски,Фрегат его помчится вскачьВ погоне нереидой близкой.

(Кобе, 1922 г.)