Евроцентризм и едипов комплекс интеллегенции - С Кара-Мурза

Либералы считают аксиомой, что свобода - прямой продукт рынка Это сугубо идеологические рассуждения, ибо в них всегда тщательно избегают давать толкование столь широкого понятия, как свобода. Капитализм требует совершенно определенных типов свободы - и авторитаризма, часто весьма жесткого, в подавлении других типов свободы. Прагматические исследователи рыночной экономики в этом куда откровеннее, чем идеологи. Оливер Кокс в своей книге "Капитализм как система" подчеркивает, что капитализм борется именно за свободу, определяемую логикой системы: "свобода всегда соотносится с властью, и тип свободы, который в каждый конкретный момент времени оказывается необходимым провозглашать, зависит от характера установленной власти" (см. [14, с. 31]). Если говорить о рыночной экономике, где власть сегодня находится в руках небольшого числа крупнейших корпораций, то соотносящаяся с этой властью свобода очень специфична, она инструмент авторитаризма, а в глобальном плане даже диктатуры (как сказано в первом докладе Римскому клубу, "благожелательной диктатуры технократической элиты").

Миф о свободе, которую европеец якобы получил благодаря рыночной экономике и разрушению традиционной этики, вообще не выдерживает столкновения с действительностью. Крайним, обнаженным образом представил эту проблему Кафка в романе "Процесс" - но действие романа происходит в условиях классической рыночной экономики, и никаких ограничений на жестокость и произвол бюрократической машины эта экономическая система не налагает. У нас каким-то хитрым образом новые идеологи связали накопившееся отвращение к бюрократизму с необходимостью перехода к рыночной экономике. На деле это вещи несвязанные. Вот что пишет немецкий социалист Эрнст Мандель: "Недоверие к любым бюрократиям, как бюрократиям крупных капиталистических фирм, так и к бюрократиям так называемого Демократического Государства, в настоящее время как никогда укоренилось в массовом сознании". - И добавляет: "Не следует смешивать это отрицание всякой бюрократии с одобрением приватизации, которая была бы ничем иным как заменой государственных монополий и бюрократий, которые, несмотря ни на что, легче поддаются контролю, частными монополиями и бюрократиями" [30].

Как мы знаем из истории, капитализм прекрасно сосуществовал с самыми крайними режимами, включая фашизм. Даже минимального влияния не оказал характер экономики США на деятельность комиссий по расследованию антиамериканской деятельности. Голливуд сильно пострадал от маккартизма, и недавно Вуди Алленом там сделан поучительный фильм о том времени. Если люди добровольно кончали с собой без всяких материальных затруднений, значит, силы морального террора были очень мощными, никакой рынок от них не спасал. Да и если поднять результаты социально-психологических исследований среднего американца 60-х годов (эксперименты Мильграма), мы встретим потрясающие свидетельства полного психологического подчинения среднего американца власти. В наши дни рынок не мешает уничтожать людей самым жестоким образом. Никакого раскрепощения сознания рыночная экономика не обеспечила.

Но деформация "экосистемы" общества создает и нарастающую зависимость от "атомизированного" человека. Запад создал специфическое социальное образование - "общество двух третей". Иначе говоря, если не учитывать 1% богатейших семей, около двух третей общества составляет "благополучный" средний класс. Треть находится на грани или за гранью бедности. В состав этой трети входят 6-7% "маргинализованных" - людей вообще вне общества, преступников, нищих и бродяг. Эта структура внешне устойчива в условиях демократии, т. к. "нижняя" треть в выборах вообще почти не участвует, а средний класс поддерживает этот социальный порядок, предпочитая то либералов, то социал-демократов (разница между которыми исчезающе мала). Так вот, "благополучные" все острее ощущают угрозу, исходящую "снизу". И речь идет не о классовой борьбе за что-то, а о социальном мщении всем. Это - сравнительно новое социальное явление, еще совершенно не понятое общественной наукой и поэтому тем более пугающее.

Благополучный человек уже не чувствует себя спокойно в своем уютном городе. Он боится воров и тратит огромные деньги на бронированные двери и сигнализацию. Он боится уличных погромов, когда толпа "маргиналов" разбивает по пути все до одной витрины. Он боится наркомана, который на улице требует с него денег, а иначе угрожает вонзить шприц "со СПИДом". Какие взаимоотношения с обществом могли породить столь необычные "мягкие" формы мщения, как, например, впрыскивание из шприца едкой щелочи в пластиковые бутылки с питьевой водой? Дырочку от иголки в такой бутылке обнаружить трудно, бутылки стоят открыто в магазинах, и эпидемия таких случаев прокатилась по Испании в ноябре 1989 г.

Испанский социолог М.-А. Лопес Хименес пишет: "Если иметь означает также быть кем-то в обществе, то не иметь вызывает подавленность, которая может выразиться в агрессии против окружающих, чтобы вырвать у них то, что они имеют, более или менее жесткими методами. В обществе растет враждебность, порожденная страхом и непониманием, ибо хотя все знают, что общество разделено на классы, существует распространенное убеждение в равенстве возможностей, которое позволяет считать бедных виновниками своей бедности, не использующими шанс вырваться из своего положения" [28]. И страх не ослабевает, хотя государство в "свободном мире" все больше становится Левиафаном, и полицейские сирены слышны всю ночь.

Страх даже нарастает по мере того, как обследования подтверждают угрожающую тенденцию: в числе "маргиналов" нарастает доля специалистов высокой квалификации, с опытом ученых и технологов. От них европейский обыватель ждет мщения с использованием изощренных технологий. В здравом смысле обывателю не откажешь. Пока что это мщение также имеет безобидные формы - над инженерами и учеными довлеют табу (которые не вечны). Нередко обиженный начальством программист перед увольнением запускает в компьютерную систему фирмы или банка вирус (что в мировых масштабах уже наносит многомиллиардный ущерб).

А в июле 1993 г. в одном городке Испании произошел такой любопытный случай. Возник конфликт между муниципалитетом и техником системы водоснабжения (которого уволили, по его мнению, несправедливо). А через некоторое время во всем городе из крана стала течь вода ярко-зеленого цвета. Кто-то очень ловко, в нужном месте просверлил трубу и заложил туда пробирку с флуоресцином. Очень медленно растворяясь, это вещество окрашивает огромные количества воды в сильно флуоресцирующий зеленый цвет (так спелеологи метят подземные реки). Сделать ничего нельзя, и хотя вода безвредна - попробуй убеди в этом жителей города. Алькальд был уверен, что это дело рук обиженного специалиста, хотя доказать это не смогли.

Еще более страшную угрозу постоянно ощущает средний житель общества потребления со стороны стран третьего мира. В этом нет никакого преувеличения - хрупкая и искусственно созданная структура потребления разлетелась бы моментально в осколки, если бы страны первого мира, где живет 13% населения Земли, на миг приподняли бы "железный занавес", который их защищает. Свобода передвижения, если говорить о свободе въезда в страны рыночной экономики - миф, "прописка" в них охраняется такими силами, с которыми трудно было бы тягаться тоталитарной советской милиции. Во время строительства объектов для Олимпиады в Барселоне была попытка пригласить тысячу венгров-строителей (как писали газеты, "дешевую рабочую силу очень высокой квалификации"). Это было категорически запрещено.

Вообще Испания испытывает особые чувства по отношению к своим братьям по языку и культуре - латиноамериканцам. Но она входит в ЕЭС и следует общим нормам. Будучи вынужденным время от времени продлевать в полиции свою визу, я наблюдал однажды, как дотошно требовали от двух перуанских студенток, законно обучающихся в испанском университете, подтверждения достаточности для жизни получаемых ими из дома денег. Видя краем глаза предъявляемые ими квитанции на переводы, я, грешным делом, думал, что жить на такие деньги можно, и неплохо. Но чиновник полиции так не считал и отправил готовых расплакаться девушек искать дополнительных подтверждений законных источников доходов. А как же свобода?

Специфика "формулы свободы" в евроцентризме связана прежде всего с механистической картиной мира и детерминизмом, который создает иллюзию возможности точно предсказать последствия твоих действий. Это устраняет нравственную компоненту из проблемы ответственности, заменяет эту проблему задачей рационального расчета. Перед машиной ответственности не существует. И если мир - машина, человек - механический атом, общество - идеальный газ из "человеческой пыли", то ответственность вообще исчезает. Детерминированная и количественно описываемая система лишена всякой святости (как сказал философ, "не может быть ничего святого в том, что может иметь цену") .