Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов) - Виталий Иволгинский

калекой, чьи кривые ноги оказали ему медвежью услугу — ибо не сумев оторваться от преследования, главный исполнитель королевских желаний потерял костыль и был вынужден остановиться на полпути к спуску на землю. И поэтому ему пришлось плохо — очень плохо! Хуже некуда!».

— Так что же случилось с этим мерзким злодеем? — спросила Делия, не отрывая глаз от рассказчика.

— Я думаю, что обитатели Сэвентхэйвена просто сбросили его с лестницы, — предположил Джордан.

Делия не могла не признать, что ответ дяди Джо был достаточно правдоподобным, но она всё равно почувствовала себя немного оскорбленной тем, что Леонард Остинер — автор этой сказки — не упомянул, каким образом герои учинили расправу с негодяем. Впрочем, это можно было понять — в конце концов, он написал детскую сказку, и, конечно, мистер Остинер должен был постараться, чтобы его работа выглядела как можно более невинной, избегая любых упоминаний о насилии, чтобы не напугать свою аудиторию. Но в глубине души Делии жило неосознанное отвращение ко всякого рода злодеям, из-за чего её не удовлетворило столь поверхностное описание того, что произошло с главным исполнителем королевских желаний. Тем временем Джафет продолжал читать сказку.

— «Когда с калекой было покончено, жители Сэвентхэйвена вернулись в домик, где бедная маркиза неподвижно лежала в постели — яд, которым главный исполнитель королевских желаний плеснул на лицо Зеландайн, погрузил девушку в такой глубокий сон, что её не смогли разбудить никакие силы. Сэвентхэйвианцы были охвачены безмерным горем, и даже суровый и недоверчивый мэр безутешно рыдал, стоя на коленях у кровати, на которой лежало безжизненное тело юной маркизы. Однако вскоре в Сэвентхэйвен прилетел наш старый друг мудрый ворон, который объяснил опечаленным жителям, как спасти девушку — всё, что для этого нужно было сделать, это привести в волшебный город молодого вождя, который до сих пор томился в темнице — ведь они с Зеландайн любят друг друга!»

— Это звучит как заезженная мантра, — пробормотал Джордан, поднимая глаза к потолку, — пробуждение ото сна посредством поцелуя...

— Я так не думаю, дядя Джо! — с энтузиазмом возразила Делия. — Это же так романтично!

— Справедливости ради хочу заметить, — кашлянув, вкрадчиво заявил Джафет, — что в сказке нет ни единого слова о том, что именно должно было разбудить маркизу! Может быть, поцелуй, а может быть, что-то совершенно другое!

Делия одарила дядю Джафа лучезарной улыбкой со святым сиянием своих темных глазок и кивнула ему в знак согласия. Впервые за всё время, что они провели вместе, лицо хозяина квартиры внезапно покраснело от смущения. Малышке казалось, что смутить Джафета было трудно, но она ошибалась. Вытерев пот с шеи, он на секунду отвернулся от юной гостьи и посмотрел на люстру, свисающую с потолка. Через некоторое время он перевёл взгляд на девочку и, увидев озорную улыбку на её лице, добродушно покачал головой и вернулся к своей книге.

— «Сэвентхэйвианцы собрали совет, на котором начали решать, кто из них должен был отправиться вызволять узника из темницы. После долгих обсуждений и жарких дебатов они пришли к выводу, что это должен сделать самый молодой из всех присутствующих, а именно бездельник менестрель. Меньше чем через час тот уже спустился по лестнице на большую дорогу и, тайком пробравшись в герцогский замок, проскользнул в спальню герцогини, где та хранила волшебный горшок. Взяв его в руки, менестрель обратился к его крошечной обитательнице с просьбой освободить молодого вождя. Фея не соглашалась на это предложение, а тем временем стражники услышали шум и бросились по направлению к спальне хозяйки. Когда их топот достиг ушей менестреля, тот впал в панику и, не зная, что делать дальше, решился на самый крайний шаг — попросил маленькую красавицу, чтобы та рассыпала дворцовые стены, на что горшечная фея согласилась без лишних слов, потому что в душе она презирала герцогиню. И когда четверо воинов уже взломали двери и попытались схватить менестреля, здание внезапно затряслось и тяжелый потолок рухнул вниз, похоронив под собой всех, кто в то время находился в герцогском замке».

— Как, и менестреля тоже? — испуганно воскликнула Делия.

— Да, он и горшечная фея оба погибли, — со смертельной серьезностью ответил Джафет, — только не плачь, — утешил он девочку, заметив крупные прозрачные капли у нее на глазах.

Ему удалось произвести на Делию желаемый эффект — она тут же вытерла слезы и шмыгнула носом, отчего её черные кудри окончательно растрепались. Кроме того, её платье, когда-то такое аккуратное, теперь выглядело поношенным и мятым. Девочка, заметив на себе пристальные взгляды мужчин, поспешно привела себя в порядок — аккуратно разгладила юбку на коленях и в сотый раз за вечер поправила волосы.

Когда Делия закончила свои дела и подняла глаза на Джафета, тот молча кивнул ей, как бы давая понять, что доволен её внешним видом и продолжил свое прерванное занятие — то есть начал выразительно читать сказку вслух, не забывая переворачивать страницы, чтобы не пропустить ни строчки. Маленькая девочка, затаив дыхание, слушала его приятный баритон.

— «Из всех обитателей герцогского замка выжил только один человек — как легко догадаться, это был молодой вождь, который, воспользовавшись всеобщей суматохой, выбрался из своей камеры за мгновение до того, как рухнули стены темницы. Побродив некоторое время по обломкам дворца, он выбрался в царственный сад, где в это время среди крон фруктовых деревьев и аккуратно подстриженных кустов как раз отдыхал от дневных забот уже знакомый нам мудрый ворон. Заметив выжившего, он немедленно взлетел с дерева и, медленно покружив над головой юноши, рассказал ему о том, что произошло с Зеландайн, а затем приказал молодому вождю дождаться наступления темноты, чтобы тот поднялся по хрустальной лестнице на небеса. Закончив свое повествование, мудрый ворон взмахнул крыльями и взмыл в воздух, оставив молодого вождя одного в царственном саду».

Прочитав это, Джафет поднял глаза от книги и обменялся многозначительными взглядами со своей юной слушательницей, чьё лицо в мягком свете ламп накаливания казалось необычно серьезным для восьмилетнего ребёнка. Делия в замешательстве прикусила губу и провела пальцем по обивке кресла, в котором сидела.

— Дядя Джаф, а что же было дальше? — спросила она после минутного молчания.

— Это был конец, — сказал хозяин квартиры, собираясь захлопнуть книгу.

— Послушай, нет, подожди, подожди! — взмолилась девочка, вставая со своего