Моё искупление - Каролина Льюис

тарелке.

— Приданое уже готово. Я считаю, нам стоит подарить им в будущем красиво обустроенную комнату для малыша, — беззаботно произносит мама.

Она настолько взволнована тем, что я могу сорваться, поэтому делает всё лишь бы ничего не пошло против желания отца. Но она не замечает, как после её слов мне становится только хуже. Разговоры о ребёнке это удар ниже пояса.

— Почему за нашу дочь отвечаешь ты? — голос отца становится грубее.

— Да, мама. Я могу и сама дать ответ. 

—  Мы слушаем тебя внимательно.

— Вы слишком уверены в том, что я рожу этому ублюдку ребёнка, — ставлю локти на стол и наклоняюсь к отцу.

— КАРА!

— О, Аллах! — в один голос с отцом восклицает мать.

— Папочка, я ещё не закончила. Если ты хочешь услышать радостный восторг в моём голосе от этой новости, я тебя огорчу, — отвечаю ему, после чего возвращаюсь в своё прежнее положение. Продолжаю вилкой водить по рыбе, которая уже успела остыть за время, что мы сидим за столом.

— Как ты смеешь так невоспитанно себя вести? — он возмущается над моим поведением, но сам вовсе не считает себя виноватым в решении за мою жизнь. — Ты за этим так рвалась в Европу, чтобы стать похожей нас тех распущенных девиц! — его лицо багровеет от злости. Ещё бы. Я никогда не позволяла себе так выражаться в его присутствии.

— Кара, побойся Господа! Ты знаешь наши традиции. Пришло время создать свою семью. Для тебя и так было сделано слишком много из того, что не дозволено нашими обычаями, — мамин голос становится тихим. Она пытается сгладить атмосферу, только прекрасно знает, как я отношусь ко всему этому фарсу.

— Мама, я их знаю слишком хорошо. А твои попытки всё сгладить, дабы не огорчить отца, ещё больше ранят моё сердце, — бросаю ложку на стол и хочу выйти из кухни, но отец тяжелой хваткой удерживает мою руку.

—  Сядь на место! — гневно кричит на меня.

— Ты превращаешь меня в жертву своих идеалов. Делаешь мне больно тем, что заставляешь связать свою жизнь с нелюбимым человеком. С человеком, который мне противен! — перехожу на крик. От моих слов его глаза становятся чёрными, как сама бездна. Злость поглотила их, не оставив ничего человеческого.

— Да как ты смеешь, дрянь поганая! — звонкая пощёчина раздаётся по всей комнате.

— Аллах, — слетает с маминых губ.

— Никто в этой семье не смеет ставить под сомнения мои решения, — сдавливает мою челюсть и заставляет смотреть прямо ему в глаза.

— Лишь потому что я женщина, то не имею права голоса? — касаюсь рукой к своей щеке. Она ещё горит от тяжёлого удара.

— Ты должна уважать моё решение. Каждое моё слово закон и по-другому быть не может. Не смей вести себя так, как твои европейские сверстницы. Я воспитывал тебя совсем не так и не позволю, чтобы в моем доме не чтили законов и традиций, — с каждым словом его хватка становится сильнее.

Мама подбегает к нам и пытается освободить меня из рук этого монстра, но всё бесполезно. В ответ на её мольбу, он с силой отталкивает жену и та чуть не падает на пол. Чёртов ублюдок и к ней относится с пренебрежением.

— Что ты ещё можешь мне сделать? — не отступаю я. Мне плевать на боль, самое ужасное я уже пережила. Устала быть покорной овечкой. Всё равно меня не ждёт в жизни ничего хорошего, так какая разница.

— Не смей испытывать моё терпение, неблагодарная шельма, — его лицо покрывается багровыми пятнами, а на мою щёку припадает ещё один удар.

— Мне уже давно плевать на твоё мнение, отец, — знаю, что пора уже остановится, но не могу. Все стоп-краны сорваны. Единственное, чего хочу, поскорее закончить этот фарс. — Я лучше умру, чем стану такой как мама. Послушно выполнять приказы тирана, который ни во что не ставит тебя. Я удивляюсь, как она терпит тебя столько лет. Лучше умру прямо сейчас, чем буду жить так.

Мои слова окончательно убивают в нём всё человеческое. Взгляд мужчины становится пустым и диким. Не успеваю опомниться, как он хватает меня за волосы и буквально кидает на середину комнаты.

— Я научу тебя уважать меня, шармута, — буквально выплёвывает мне в лицо оскорбление — Попробуй ещё хоть раз заикнуться о том, что тебе не нравятся мои решения, — ещё один удар припадает мне в голову. — Смерти захотела? Я собственными руками задушу тебя, если посмеешь испортить свадьбу.

— Можешь начинать прямо сейчас, — плюю ему в лицо.

Он больше ничего не говорит. Продолжает истязать моё тело новыми ударами. По лицу, по голове, несколько раз ударяет меня в живот. Словно издалека я слышу, как плачет мама и умоляет его прекратить, но зверь не отступает. Меня трясет от боли и унижения. Тело сковало в оковы страха. Каждая клеточка пульсирует, хотя чувств больше не осталось. Сердце разрывается на части. Перед глазами начинает темнеть. Тошнота подступает к горлу. В ушах лишь шум. Ничего более. Я уже не понимаю смысл происходящего. Мой разум отказывается воспринимать реальность.

— Это будет для тебя хорошим уроком, — он опускается на корточки и цедит сквозь зубы у моего уха. Сжимает мои волосы в кулак, но сейчас я совершенно ничего не чувствую. Боли больше нет.

— Ненавижу, — единственное, что успеваю произнести прежде чем теряю сознание.

***

Стараюсь приоткрыть глаза, но мои веки настолько тяжелы, что с трудом удаётся разглядеть фигуру, которая расплывается перед глазами. Всё тело ноет от боли. Оно ещё помнит каждый удар, которым одарил меня отец. Стоит только пошевелиться, как каждая клеточка отдаёт болезненным спазмом.

Ненавижу. Всем сердцем. Тошно от мысли, что мне придётся ещё жить с ним.

Боль бесконечна. Словно жизнь после смерти. Я уже привыкла впускать её в свою жизнь. Она стала моей повседневной зависимостью. Нет сил отказаться. Словно после неё сердце и разум начинают оживать. Каждая клеточка от возбуждения превращается в тонкую нить безысходности перед ней. Душа погружается в хаос. Темнота постепенно поглощает, оставляя за собой пустоту.

В этой тёмной бездне нет спасения. Везде сплошная темнота. Чёрная. Пугающая. Скручивающая внутренности, а затем со временем превращая тебя в камень. Моя душа стала причалом слабости и отчаяния. Безысходность сделала меня просто