Приглашение в рабство, или Требуются девушки для работы в Японии - Юлия Шилова

– Хорошо, Костик. Ты свободен.

Как только лысый удалился, Григорич заметно занервничал и спросил:

– Ты что, дочка, творишь? Ни разу не позвонила, пропала неизвестно куда! Разве мы так договаривались?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

– У меня не было времени.

– Ты что, была так занята?

– Да, была.

– Ты, наверное, в постели все это время кувыркалась?

– Можно и так сказать.

– Выпить хочешь?

– Хочу.

Григорич налил мне рюмку, и я моментально осушила ее, ничем не закусывая. Как только алкоголь начал действовать, мне стало значительно легче.

– Пленка у тебя?

– Нет у меня никакой пленки.

– Как это – нет?

– Марат не убивал Толика.

– С чего ты взяла?

– Я это знаю точно. Толика убил не он.

– Обоснуй.

– В тот день, когда убили Толика, Марата увезли похитители с целью получить с него деньги.

– Какие еще похитители?

– Рустама знаешь?

– Что-то не припомню.

– Рустам увез Марата, так как он занял у него баксы, и продержал у себя больше суток.

– И что, Марат отдал деньги?

– Пришлось. Но он все это время просидел в подвале и никакого отношения к убийству Толика не имеет. Так что у него есть твердое алиби. Кстати, он неплохо относился к Толику.

– Это он врет. Марат его на дух не переносил. Ты отвечаешь за свои слова?

– Вполне. Марат не убивал Толика.

– А ты неплохо поработала, дочка. Я смотрю, Марат тебя к себе в душу пустил. Не зря я тебе такой номер снял.

– Мы поссорились.

– Почему?

– Поссорились, и все.

– Ты, дочка, пей коньяк.

Григорич налил мне новую порцию, и я опять выпила ее до дна.

– Григорич, а ты свое обещание помнишь?

– Какое еще обещание?

– Ты же сказал, что на родину меня отправишь?

– Успеешь. Рано еще. Ты же мне пленку не принесла.

– Но я же не виновата в том, что это не Марат убил Толика.

– А я и не говорю, что ты виновата. Просто теперь тебе надо себя зарекомендовать. Твоя задача – вынюхать у Марата, где лежат деньги.

– Какие еще деньги?

– У него баксов столько, что он пол-Токио запросто может скупить, и я хочу точно знать, где он их хранит. Да и вообще, побольше узнавай у него про дела. Интересуйся, а мне будешь докладывать. Раз в три дня Костик будет привозить тебя на отчет. Трубочку ты, конечно, зря разбила. Да ладно, на первый раз прощаю. Дам новую. Короче, давай выясняй, где его капиталец лежит. Вынюхаешь – мне доложишь, а если понадобится, то слепочки с ключей снимешь или дверь откроешь, моих ребят в нужную минуту впустишь.

Я почувствовала, как меня бросило в жар. Не спрашивая разрешения у Григорича, я сама налила себе коньяк.

– Не буду, – после третьей рюмки голос мой не отличался твердостью, но настроена я была более чем решительно.

– Что не будешь? – удивился Григорич.

– Ничего не буду!

– Я не ослышался?

– Нет, – для большей убедительности я даже прихлопнула кулачком по столу.

– Ах ты, маленькая шлюшка! – Григорич схватил меня за воротник и принялся душить. Я попыталась закричать, но у меня ничего не получилось. Перед глазами завертелись ярко-красные круги. «Ну, вот и все, наверное, это конец», – подумала я, но тут Григорич убрал руки. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

– Очухалась? – зло спросил он.

– Вроде бы.

– Ты, дочка, знай: я не люблю, когда со мной так разговаривают. Скажи, ты домой хочешь?

– Хочу.

– Тогда делай то, что я тебе говорю.

– Я поссорилась с Маратом.

– Как поссорилась, так и помиришься. Дело молодое, нехитрое. Скажешь, что муж еще на недельку в Пусане задерживается. Давай, переспи ночку, а завтра подъедешь к русскому ресторану и встретишься с ним за обедом. Будь поласковей – и больше никаких выступлений! Усекла?

– Усекла.

– А если вздумаешь разбить трубку, то я тебе голову собственными руками откручу! Поняла?

– Поняла.

– Ну вот и замечательно. Я же знаю, что ты у нас умненькая девочка. Даже жалко такую красавицу в бордель отдавать. Давай Марата немного покрутим, а затем я отправлю тебя домой. Иди, милая, выспись, ты должна хорошо выглядеть, ведь завтра на работу. Я смотрю, Марат тебе новый костюм прикупил, туфельки. Видишь, как он тебя любит…

В комнату вошел лысый и повел меня в спальню. Я села на кровать и презрительно посмотрела на него.

– Что уставилась?

– Не знала, что ты так ябедничать любишь!

– Ты же не захотела по-хорошему. Говорил тебе по-человечески: садись в машину, а ты мне спектакль устроила.

– Так в машину не приглашают.

– А как приглашают?

– Выходят из машины и открывают даме дверь.

– Но ты же не дама.

– А кто я?

– Проститутка, работающая на Григорича.

– Это ты на него работаешь! – разозлилась я. – А я жертва обстоятельств.

– На жертву ты меньше всего похожа. Мне кажется, что, когда ты ехала в Токио, прекрасно знала, на что шла.

– Это неправда! – горячо воскликнула я.

Я посмотрела на лысого и с удивлением обнаружила, что он покраснел. Все верно: я еще в тот раз поняла, что он ко мне неравнодушен. Так почему бы не воспользоваться этим? Только надо действовать осторожно, а то это до добра не доведет.

– Послушай, я бы хотела поговорить с тобой наедине. Закрой дверь.

– Зачем? – смутился лысый.

– Что, боишься, что ли?

– Кого?

– Да хотя бы меня.

– Ты что, чокнулась совсем? Это ты должна меня бояться.

– Я тебя не боюсь, так что закрой дверь – поговорить надо.

Лысый послушно закрыл дверь и сел на стул. Я принялась ходить по комнате, затем остановилась, случайно подняла голову и увидела глазок видеокамеры, вмонтированной в стену. Все ясно, значит, говорить мне с лысым больше не о чем. Григорич сидит в своей гостиной и с большим интересом наблюдает за этой сценой. Я сделала вид, что не заметила видеокамеру.

– Ну, о чем ты хочешь со мной поговорить, – спросил лысый.

– Знаешь, Марат и вправду не убивал Толика.

– Ты это Григоричу сказала?

– Сказала. Он предлагает мне на него поработать. Как ты думаешь, а когда все закончится, он сдержит свое обещание?

– Какое обещание?

– Он вернет меня на родину?

– Если сказал, значит, вернет.

– Это точно?

– Думаю, что точно.

– Скажи, а ты видел мою подругу, как она там?

– Нормально.

– Что значит – нормально?

– Дипломата крутит.

– Он к ней приезжает?

– Он ее почти каждый день заказывает, так что твоя подруга теперь при деньгах. Крутит она его как хочет.

– Она хоть живая? – грустно спросила я.

– Живая, а что с ней будет? Ты что, ее уже хоронить собралась?

– Да нет, просто спросила. Ну все, ты свободен.

– Ты больше ничего не хочешь сказать? – удивился лысый.

– Ничего. А ты что хотел от меня услышать?

– Стоило дверь закрывать, – сморщился он и направился к выходу.

Как только лысый ушел, я закрыла дверь на щеколду и села на кровать. Все-таки противно, когда над головой висит камера и все движения контролируются. Раздеваться я не решилась, пришлось лечь в одежде. Перед глазами стоял Марат, закутанный в простыню, и от этого мне опять захотелось плакать.

На следующий день мне пришлось завтракать вместе с Григоричем, внимательно выслушивая его наставления.

– Надо тебя переодеть, чтобы ты в одном и том же не ходила.

Через несколько минут лысый принес красивое стильное темно-красное платье, полностью соответствовавшее моему придирчивому вкусу.

– Ну-ка примерь, дочка, – улыбнулся Григорич.

– Отвернись.

– Ты что, дочка, что я там не видел! Переодевайся без стеснения.

Я не стала спорить, быстро скинула костюм, купленный Маратом, и надела платье.

– Вот это другой разговор, – улыбнулся Григорич и позвал лысого.

– Костик, отвези девочку.

Как только мы отъехали от этого кошмарного дома, лысый хитро посмотрел на меня и, улыбаясь, спросил:

– Так о чем ты вчера хотела со мной поговорить?

– Я же тебе все сказала.

– Я же не дурак! Я видел, что ты засекла камеру.

– Какой ты умный.

– А ты сомневалась?

– Нет.

– Говори, чего хотела.

– Я хотела, чтобы ты написал мне адрес того самого кабаре, где сейчас вкалывает моя подруга. Я пока плохо ориентируюсь в Токио, вернее, совсем не ориентируюсь. Я даже не знаю, где находится это кабаре. Здесь так много проспектов, дома все похожи. Я и гостиницу-то, где нас с девчонками поселили, теперь не найду.

– А зачем тебе ее искать?

– Это уже второй вопрос. Так ты сможешь мне помочь?

– Нет.

– Тебе что, тяжело это сделать? Всего-то нужно адрес написать.

– Сто баксов.

– Чего?!

– Сто баксов.

– Ты же прекрасно знаешь, что у меня нет денег.

– Тогда у меня нет адреса.

Я порылась в сумочке и достала стодолларовую купюру.

– Держи.

– А ты на глазах богатеешь! А говорила – нет. Это тебе Марат за ночь заплатил?

– Не твое дело. Пиши адрес.

Лысый остановил машину, достал листок и написал название улицы и район, где находится кабаре. Я свернула листок и положила его в сумочку.