Прыжок над бездной - Владимир Михановский

– Радиус круга – пятьдесят метров. Попробуй попади в центр, когда прыгаешь с парашютом! Потом – групповые прыжки с последующим марш-броском, форсированием водной преграды и еще со стрельбой на марше. Но главное то, за что батя всю жизнь ратовал… – Глаза Сергея сузились, и он торжественным голосом произнес: – Индивидуальные затяжные прыжки.

Андрей кивнул.

– Ты в каком виде программы участвуешь? – поинтересовался Сергей.

– В последнем. В затяжном прыжке.

– Знал я одного человека, – помрачнев, произнес Сергей после паузы. – Курсанта бати. Давно, я еще мальчишкой был. Мой друг, между прочим. Чудесный парень. Он погиб, выполняя затяжной прыжок.

– Знаю, он еще на «Жюкмесе» прыгал. Мне Александр Христофорович много о нем рассказывал.

– И все-таки по сей день затяжной прыжок – опасная штука, – сказал Сергей. – Хотя, само собой, необходимая для военного дела.

– Кому-то нужно же быть первыми? – пожал плечами Балабанов. – А кроме того, я верю в наши парашюты.

– Как в себя?

– Больше, чем в себя, – улыбнулся Андрей. – Слушай, – перевел он разговор, – я в Тушино много женщин видел на аэродроме. В летной форме. Неужели они тоже будут участвовать в соревнованиях?

– Непременно. И в нашей команде есть одна девушка… – Он немного покраснел и умолк, потом продолжал: – Уверен, наша команда выиграет!

Они вышли и влились в вечно спешащую московскую толпу.

– У вас тут и не спешишь – заторопишься, – усмехнулся Балабанов.

Пошли на Красную площадь. Осмотрели снаружи Кремль, Спасскую башню.

– Ну а планеры не разлюбил? – неожиданно спросил Андрей.

– Никак нет, – усмехнулся молодой Чайкин. – Ведь это, можно сказать, мой первый опыт воздухоплавания.

– Первая любовь.

Сергей усмехнулся:

– Можно и так. Слушай, есть идея!

– Да?

– Поехали в нашу школу. Ручаюсь, тебе там будет интересно.

Центральная парашютная школа шумела, как растревоженный улей. Еще бы, первые всесоюзные соревнования на носу! И хотя на этот раз соревновались только парашютисты, грандиозное Тушинское празднество, безусловно, касалось всех авиаторов.

– Что тебе показать? – тоном радушного хозяина спросил Сергей.

– Все, – лаконично ответил Балабанов.

– Тогда оставайся на месяц, – усмехнулся Сергей, отвечая на приветствие прошагавшего навстречу юного курсанта. – Меньше никак не получится.

– Тогда самое главное покажи.

– Это дело другое.

Во дворе школы курсанты играли в волейбол – парни против девушек. Сергей пояснил:

– Сейчас перерыв.

Они подошли поближе. Болельщики, окружившие импровизированную волейбольную площадку, расступились перед ними. Игру судила тоненькая девушка в спортивном костюме, сидевшая на судейской вышке.

– Тринадцать – тринадцать, мяч направо, – провозгласила она, мельком глянув на подошедших.

– Молодцы у вас девчата, – удивился Балабанов.

– Молодцы, – подтвердил Сергей.

Андрей обратил внимание, что его спутник больше смотрит на судью, чем на игру.

Вскоре встреча закончилась, болельщики кинулись поздравлять команду-победительницу. Девушка подбежала к ним.

– Знакомьтесь, – сказал Сергей.

– Маша, – протянула девушка горячую ладонь и добавила: – Млечина.

Балабанов представился.

– Вы сами не играете в волейбол, только судите? – спросил Балабанов, так пристально разглядывая ее, что Маша на несколько мгновений смутилась.

– Играю, Андрей Николаевич, – чуть улыбнулась она, отчего на щеках образовались две ямочки. – Но сегодня решила не рисковать.

– Не рисковать?

– Боюсь случайную травму получить.

– Маша – член нашей команды, – пояснил Сергей. – Будет прыгать в Тушино.

– Ясно. Та самая, единственная? – спросил Балабанов.

– Единственная, – серьезно подтвердил Сергей.

Затяжной прыжок Андрея Балабанова оказался удачным, и руководство Центральной парашютной школы по инициативе Сергея пригласило его прочитать для слушателей лекцию о теории и практике этого прыжка.

Андрей дозвонился до шефа и выпросил отсрочку на четыре дня, с тем чтобы поближе познакомиться с работой школы и рассказать о ее основных направлениях на собрании сотрудников ленинградского КБ.

Готовиться к лекции Андрею оказалось неожиданно интересно. Листая справочники, учебники, инструкции, он сопоставлял их с теми ощущениями, которые сам пережил во время затяжного прыжка. Кроме того, он был в курсе новейших достижений в области парашютостроения и потому легко находил в справочном и учебном материале устарелые, а то и попросту неверные вещи.

Сидя в гостиничном номере, он готовил текст своей лекции. То присаживался к столу и набрасывал несколько фраз, а то и слово-другое, то снова принимался расхаживать от окна до двери и обратно.

«Прав Христофорыч, – подумалось ему. – Нет муки сильнее муки слова. Впрочем, до него это сказал кто-то из великих писателей. А я, невольно, конечно, обрек Чайкина на эти муки…»

Очень хотелось, чтобы лекция получилась простой, доходчивой. Подсев к столу, Балабанов записал: «…В чем главная трудность затяжного прыжка? В том, что нужно научиться управлять своим телом в непривычном состоянии, когда значительно уменьшается вес. Это получается при свободном падении. При этом парашютист словно погружается в воздушный океан. В лицо хлещут свирепые воздушные потоки, нужно научиться управлять ими, чтобы не быть игрушкой в руках слепых стихийных сил. Это целая наука, которую еще предстоит создать. И важна она не только для теории парашютных прыжков».

Дело в том, что состояние парашютиста во время прыжка отдаленно напоминает то, что должен испытывать человек, находящийся внутри свободно летящего космического снаряда…

Невесомость! Это удивительно. В течение миллионов лет эволюции человеческий организм приспосабливался к функционированию в условиях естественной тяжести. И вдруг вес напрочь исчезает. Тем самым «из мира прозы мы брошены в невероятность», как сказал поэт.

Много коварства, много загадок таит в себе это поразительное состояние – невесомость, и все их нам предстоит раскрыть. Ведь воздушный океан – только ступенька к иным мирам, к другим планетам, к открытому космосу. Об этом убедительно говорят работы калужского ученого Константина Эдуардовича Циолковского. Он указал нам и путь к иным мирам – это ракета, реактивный снаряд.

Пока все это – только безудержная фантазия. Но вся история человечества учит: сегодня фантазия – завтра реальность.

Впрочем, в любом случае выход человека в космос – дело далекого будущего…

Андрей в волнении поднялся из-за стола. Где и когда мелькнуло перед ним это видение – стоящая вертикально остроносая ракета? Под ней вспыхивает, вскипает море огня, и космический корабль сначала медленно, словно нехотя, а затем все быстрее устремляется ввысь, в зенит, чтобы, пронзив воздушный океан, окутывающий нашу планету, вырваться в открытый космос. Может, в память врезалась иллюстрация к детской книжке великого мечтателя Жюля Верна?..

В номер постучали. Сначала тихонько, потом настойчиво. Вошел Сергей.

Поздоровавшись, Чайкин подошел к столу, просмотрел листки, текст на которых был испещрен помарками:

– Вижу, времени ты не терял. Ого, да здесь целый трактат о затяжном прыжке.

– Просто хотел кое-что систематизировать.

– Ничего себе! – воскликнул Сергей, продолжая перекладывать страницы. – Да, вижу, тебя даже в космос занесло!

– Что делать, – улыбнулся Балабанов. – Все выше и выше – таков закон авиаторов. А за воздушным океаном начинается космос…

– Послушай, – воскликнул Чайкин, – а что, если мы издадим это отдельной брошюрой?

– Я еще не закончил…

– Так закончишь! Представляешь, какое подспорье в работе будет. Хорошо, что ты тут и истории коснулся. «Самые первые затяжные прыжки совершались вниз головой, с сомкнутыми на груди руками, ноги при этом были разведены в стороны…» – прочел вслух Сергей и спросил: – Это ты откуда взял?

– Так прыгал с «Жюкмесом» курсант, который…

– А, понятно, – перебил Сергей. – Я тогда пацаном был, отец не взял меня на аэродром. А дальше что там у тебя? «…Потом парашютисты-практики, совершающие затяжной прыжок, пришли к стилю “Валентин”. Это был новый шаг в освоении сложного спортивного упражнения. Ноги также разведены в стороны, руки идут вдоль туловища, лишь немного отходя от него. Наконец, третий стиль – “Ласточка”: ноги сомкнуты вместе, руки разведены в стороны.

Что общего у этих стилей? – продолжал с выражением читать Сергей. – Они дают возможность спортсмену падать устойчиво. Однако у них есть коренной недостаток: спортсмен не может управлять своим телом в воздухе…» Слушай, дружище, интересно. Прямо-таки академия затяжного прыжка.