Палеонтолог (ЛП) - Грей Рамона

«Дом? Хейвенпорт — не твой дом».

Я плюхнулся на кровать, прижав руку к животу и уставившись в потолок. Нет, Хейвенпорт нельзя назвать домом. Но и Уиллоудейл тоже.

«Ты можешь сделать его своим домом. Найди квартиру. Тогда сможешь быть рядом с братом, Оливией и Лютером».

Одна мысль об Оливии и Лютере заставила мои беспорядочные мысли успокоиться. Всю неделю, прошедшую с того дня, как мы отдыхали с Гриффином и Брайс, я каждый вечер проводил с Оливией и Лютером. В душе я терзался чувством вины за невнимание к Гриффину, но успокаивал себя тем, что он все равно хочет больше времени проводить с Брайс. Оливия, Лютер и я втянулись в уютную и странно возбуждающую рутину. Я писал до середины дня, а потом занимался с Оливией ремонтом, пока Лютер не возвращался из школы. Оливия готовила ужин, а я помогал Лютеру с домашним заданием. После ужина мы играли в игры или смотрели телевизор, пока Лютер не ложился спать. А после того как Лютер отправлялся в кровать…

Мой член напрягся, и я потянулся вниз, чтобы поправить штаны и ослабить давление. После того как Лютер засыпал, я проводил остаток вечера, исследуя сладкое тело Оливии и изучая все способы, которыми мог заставить ее кончить. Первые несколько ночей я делал вялые попытки вернуться в свою комнату, как только мы заканчивали, но Оливия всегда просила остаться, при условии, что я уйду до того, как она разбудит Лютера утром. Я с радостью соглашался, потому что расставаться с ней и засыпать одному в своей постели не хотелось совершенно.

«Останься еще на несколько дней. Твой отпуск еще не закончен, и Гриффин верно подметил: Уиллоудейл не так плох, как ты помнишь. В Хейвенпорте делать тебе нечего. Останься и помоги Оливии с ремонтом. Она нуждается в тебе».

Я выпрямился. Я нужен Оливии. Каким другом я буду, если уеду сейчас, когда у меня куча свободного времени и есть силы и желание помочь ей с ремонтом? Почему бы не остаться здесь еще на неделю. Таким образом я бы выручил Оливию не только с ремонтом, но и финансово. В гостинице был бы постоялец еще на неделю, а у меня появилось бы больше времени с ней.

Стоило все хорошенько обдумать и принять решение, как мое беспокойство исчезло, желудок успокоился, и я почувствовал зверский голод. Взглянул на часы. Оливия ушла с Айрис, а Лютер все еще был в школе. Есть время сходить в продуктовый магазин и купить бутылку вина и несколько стейков для гриля на ужин. Скажу Оливии, что закончил свою книгу, чтобы мы могли отпраздновать, но добавлю, что мне нужно остаться еще на неделю из-за правок моего агента. Небольшая ложь во спасение, но она пойдет только на пользу Оливии. Я смогу многое сделать по ремонту за эту неделю.

***

Я изучал бутылки вина на полках передо мной. Рядом пожилая женщина с усталыми глазами и обветренными щеками схватила две бутылки и положила их в свою тележку, прежде чем толкнуть ее по проходу. Я взял белое, а затем красное, рассматривая их, но так ничего не решив, поставил обратно на полку. Понятия не имел, какое вино Оливия предпочитает, и вместо того, чтобы гадать, подумал написать ей и уточнить. Я потянулся за телефоном в кармане, и тут позади меня раздался знакомый голос:

— Слышал, ты вернулся в город, парень.

Моя кровь заледенела, и на мгновение мне снова стало десять лет, и я оказался в ловушке кошмара, от которого никак не мог проснуться. Я медленно повернулся, тело сковало от напряжения, а горло пересохло от неконтролируемого страха.

— Привет, Бен. — Мужчина передо мной сейчас выглядел старше. Его когда-то черные волосы, заметно поседели, а на ранее подтянутом и мускулистом теле появились признаки старения. Мягкий живот выпирал из-под ремня, а по щекам и носу рассыпались красные сосудистые звездочки.

Хотя его глаза остались такими же. Холодные голубые, пронзающие меня насквозь и заставляющие снова чувствовать себя маленьким испуганным ребенком. Мальчишкой слишком много ночей заглушавшим свой плач после избиения, чтобы Гриффин не боялся. Тем, кто не понимал, почему родители так сильно его ненавидели.

Мой старый знакомец приподнял густую черную бровь. Я непроизвольно вцепился в корзину с покупками.

— Здравствуйте, шериф.

Он оглядел меня с ног до головы.

— Я так и думал, что ты в конце концов появишься в городе, когда твой брат вернулся сюда. Слышал, ты остановился в нашем новом пансионе. Как долго планируешь оставаться в Уиллоудейле?

— Не ваше дело, — отрезал я.

От его хмурого вида по мне прокатились тяжелые волны страха.

— Ни хрена подобного. Я шериф этого города и…

— Вы не шериф, — мрачно сказал я. — Вышли на пенсию пять лет назад.

Он бросил на меня недовольный взгляд, прежде чем прислониться к винной полке.

— Ты следил за мной, парень?

— Знаете как говорят: «держи врагов ближе», — буркнул я.

— Ты всегда был паршивым маленьким сопляком. Доставлял своим родителям кучу дерьма. — Его жесткая усмешка вызвала в памяти образы окровавленных кулаков.

— Это ложь, — с вызовом заявил я. Мой голос звучал уверенно и храбро, но на самом деле я так чертовски испугался, что мой мочевой пузырь казалось вот-вот лопнет, а ноги подкосятся. — Мои родители были жестокими ублюдками.

Шериф усмехнулся, когда мимо нас протопал мужчина с тростью, кивнул шерифу и бросил на меня незаинтересованный взгляд.

— Твой отец строго тебя наказывал, потому что тебе это требовалось. Вас с Гриффином приходилось учить уму разуму, чтобы вы совсем не отбились от рук.

— Не смейте произносить имя моего брата своим гребаным ртом, — выплюнул я.

Жесткая ухмылка стала шире.

— Доволен, что разлучил свою семью? Твой отец рассказал мне, как ты забрал у них своего брата. Ты бросил родителей, ни разу не оглянувшись. Ты даже не удосужился вернуться и устроить им подобающие похороны?

— Отец избивал нас и…

— Твой отец был хорошим человеком, который знал, к чему приведет избалованность мальчика. Он не хотел, чтобы ты вырос слабаком, и, поверь мне, именно слабак из тебя бы и получился. Он научил тебя быть сильной, научил не врать, и как ты отблагодарил его? Сбежал, как последний трус, утащив за собой брата. Это опустошило его и твою мать. Они умерли такими молодыми из-за того, что ты сделал.

Я судорожно втянул воздух, мои руки были ледяными, а щеки пылали.

— Они умерли рано, потому что были алкоголиками, которые разрушали свои тела выпивкой.

— Ты продолжаешь говорить себе это, — фыркнул шериф. — Но мы оба знаем настоящую правду.

Он наклонился ближе. Каждая клеточка моего тела кричала бежать, но я стоял на месте. Несмотря на раздирающий меня внутри страх, я больше не был испуганным маленьким ребенком, и я был примерно на пять дюймов и сорок фунтов выше старика.

— Тебе здесь не место, парень. — Меня обдало сильным и ужасно знакомым запахом виски. — Беги обратно в этот дерьмовый Хейвенпорт и забирай с собой этого идиота, Гриффина.

Горячая ярость лишила меня дыхания и рационального мышления. Я уронил корзину с покупками и схватил шерифа за воротник. С силой прижал его к полке, так что несколько винных бутылок с грохотом упали на пол. Они разбились при ударе, забрызгав нашу обувь жидкостью. Густой, приторный запах дешевого вина окружил нас, и я сильно встряхнул шерифа, почувствовав удовлетворение от промелькнувшего страха в его глазах.

— Я же говорил, чтобы ты не произносил имя моего брата своим пропитым ртом. Ты слышишь меня, пьяный кусок дерьма?

Он не ответил, и я снова встряхнул его, когда к нам нервно подошел мужчина в униформе магазина и с именным бейджем. Я притянул шерифа поближе к своему лицу, от запаха виски у меня заслезились глаза.

— Ты слышал, что я, твою мать, сказал?

— Да, — выпалил шериф. — Отпусти меня, придурок.

— Еще раз приблизишься ко мне или к моему брату, и я отправлю тебя в гребаную больницу в мешке для трупов. Клянусь телами моих ублюдочных мертвых родителей, — пригрозил я низким голосом.