Царевна, спецназ и царский указ - Наталья Филимонова

не годишься, и учить тебя нам никак невозможно?

Ну уж нет!

Очень хотелось победить. В чем угодно, срочно, немедленно! Просто чтобы утереть всем нос — да и самой в себя заново поверить. А потому Алька решительно вознамерилась продолжать испытания немедля. И следующим уже задумала то, в чем уж точно никому с нею не справиться — гляделки!

Или… справиться? Наину она обычно щекотала. Решится ли пощекотать… ну, например, Михайлу?

Алька покачивалась в седле своей смирной и послушной кобылки на пути к лесному дому богатырей. Она покосилась на главу отряда. Самой к мужчине прикоснуться? Да еще щекотать! Как-то… стыдно. Да и боязно. Приличные девицы точно так себя не ведут!

А с другой стороны — приличные девицы в богатырские отряды вовсе не просятся. Да Наина наверняка бы в обморок упала, узнай она, чем ее “дитятко” занимается!

“Дитятком своим” Наина пыталась дразнить Альку — в ответ на “матушку”. Вполне даже успешно, кстати. Если старшей из царевен не слишком приятны были намеки на ее “преклонный” возраст, то младшая, напротив, бесилась, когда ее считали ребенком.

А зато какое интересное, должно быть, сделается лицо у Михайлы, если его пощекотать! Да он от одной неожиданности не только моргнет, но, может, и вовсе отскочит! И проиграет же сразу. Вообразив себе эту картину, Алька невольно хихикнула и кивнула собственным мыслям. Так и сделаем!

А может, он наоборот вовсе — вот посмотрит в глаза ей, и вдруг поймет, что прекраснее никого в жизни не видел! В сказках всегда так: прекрасная дева и отважный воин смотрят друг другу в глаза, и в сердцах их вспыхивает любовь неземная.

Нет, ну ее-то, царевнино, сердце, конечно, занято. Она Елисея ждет! Придется объяснять бедному Михайле, что он опоздал. Его сердце будет навеки разбито. Алька печально вздохнула, хотя на самом деле представлять влюбленный взгляд Михайлы оказалось неожиданно приятно. Конечно, она любит Елисея! Он такой чувствительный, и стихи читает, и глаза у него голубые, и вообще он, в конце концов, королевич!

Зато Михайла — сильный, мужественный, надежный и серьезный. И вполне может так статься, что и вовсе тоже принц! Хм…

И вообще! Это жених у девицы один должен быть, а поклонников и воздыхателей может быть… хоть семеро!

Вот только одного царевна не учла — что противника для поединка выбирать не ей.

— Гляделки, значит? — задумчиво произнес Михайла, когда она объявила свое решение, и переглянулся с другими воинами.

Коней уже поставили в стойло, и сейчас все столпились на поляне перед домом. И можно было бы, наверное, сначала переодеться, умыться — Альке уж точно не помешает! Мокрые и грязные штаны ничуть не улучшали настроения. Но… впереди еще четыре испытания. И кто сказал, что из них удастся выйти чистой? А столько пар запасных штанов у Светика все равно едва ли найдется.

— Гляделки так гляделки, — это неожиданно легко и с усмешкой сказал… Ратмир, и Алька сжала кулаки. Нет же! Это должен был быть не он! Но остальные богатыри лишь кивнули, и Ратмир приблизился к ней на несколько шагов. Оказавшись возле росшей у угла избы яблоньки-дички, зачем-то стянул с шеи медальон, блеснувший чем-то на солнце, и повесил его на ближайший сук. А затем обернулся к Алевтине.

Прикоснуться по доброй воле к колдуну?! Алька в ужасе зажмурилась, попытавшись это вообразить.

А потом решительно, чеканя шаг, подошла к той яблоне — то есть, конечно, к чародею.

Богатыри столпились вокруг, а соперники молча встали спиной к спине, сделали каждый по одному шагу вперед — друг от друга — и резко одновременно развернулись лицом к лицу.

— Начали! — скомандовал Михайла, и Алька с Ратмиром уставились друг другу в глаза.

“Вот зенки, так и сверлит ими, так и сверлит… хоть бы не сглазил эдак!” — злобно думала царевна, старательно тараща глаза. Колдун, напротив, смотрел на нее спокойно, с легким прищуром. Мгновения тянулись томительно-медленно, а мерзкий маг без диплома даже не менялся в лице и вовсе, кажется, не шевелился.

Нуууу… пора, наверное… щекотать? Очень захотелось снова зажмуриться от страха. Нельзя поддаваться!

Алька нервно переступила с ноги на ногу и сглотнула. Она сильная, смелая и независимая девушка, и сейчас она будет щекотать этого надменного колдуна!

Очень медленно и осторожно, боясь оступиться и невольно отвести взгляд, царевна сделала шажок вперед. Вопреки всем ожиданиям колдун усмехнулся краешком рта и — тоже сделал маленький шажок, приближаясь к ней еще больше.

Еще медленнее Алька, не отрывая взгляда, протянула дрожащую руку и прикоснулась к рубашке на груди колдуна. И осторожно поскребла по ней ногтем.

Вот теперь ей, кажется, удалось его изумить. Ратмир распахнул глаза и приподнял брови, а Алька совсем обмерла.

— Пятнышко, — пролепетала она. — Отскребала вот…

А колдун вдруг широко улыбнулся — и тоже протянул руку. И положил ладонь царевне на затылок.

Это… это что же делается?! Это что это он творит?!

Ой! А может, он, как она и думала, посмотрел-посмотрел в глаза, да и понял, что прекраснее-то никого в жизни не видел, и полюбил без памяти? А она его еще и трогать сама взялась, срам какой! Мало ли что он там себе возомнил? Вот сейчас как полезет этот колдун целоваться… ой!

Между тем колдун, не ведая о ее мыслях, поднял вторую руку — но протянул ее почему-то к нависающей над ними ветке. Краем глаза Алька видела, как Ратмир провел пальцами по одному из листков. А потом, продолжая неотрывно смотреть в глаза царевне, покрутил перед собой кисть, сжимая в щепоти… жирную, извивающуюся зеленую гусеницу.

Царевна дрогнула.

Нет, конечно, она не боялась всяких там мышей, пауков и гусениц — еще чего! Просто гадко, вот и все. Неприятно, когда такой дрянью перед носом крутят. Но если этот колдунишка думает ее таким путем с панталыку сбить, то ошибается он! Не станет она взгляд отводить!

Однако Ратмир будто иного и не ждал. Продолжая ласково улыбаться, он провел большим пальцем по ее затылку — и слегка оттянул назад ворот рубахи. А потом быстро протянул руку с