Гугенот - Андрей Хуснутдинов

— И что? — сказал Подорогин.

Бородач поднял его руку с оружием так, что пистолет нацелился в мишень на груди фигуры, попросил не двигаться, зашел за декор и протиснулся в брешь лицом. Помня о выстреле в землю и о досланном в ствол патроне, Подорогин держал указательный палец не на спусковом крючке, а на косых насечках затвора. Неожиданно он понял: овальная брешь в то же время служила проушиной для головы между направляющими гильотинного лезвия. Он заглянул за фон, в который бородач с изнанки нежно давил ладонями. В темноте, метра через три, маячил еще один декор. Изображения на нем Подорогин не рассмотрел, а насчитал только штук десять брешей-прорезей для голов. Встав на прежнем месте и закрыв левый глаз, он обомлел: оба фона, подобно слоящимся планам стереокартинки, надвигались на него. В брешах брезжили лица. Откуда-то сзади вдруг раздался влажный, в самое ухо, шепоток:

— Так далеко замахнулись, так стреляйте!.. Нет, так — пожалуйста!

И тотчас в груди бородача появились две дымные дыры. Грянул оглушительный многоголосый вопль. Бородача снесло в темноту, а с потолка хлынула душная известковая взвесь.

Тут Подорогин сотворил весьма путаное, нелепое движение — вжав голову в плечи, крутанулся на каблуках, — и подскочил к кому-то из съемочной группы. Это оказался Фред. Подорогин плюнул коротышке в лоб и, оглушенный, как на скотомогильнике имени Свердлова, когда с контузией уха ему явилась уверенность, что пуля неспособна причинить смерть, что есть мочи, до рези в горле, заорал на несчастного. Фред отступил и что-то сказал, после чего Подорогин погнался за ним с пистолетом, пытаясь то огреть рукоятью по спине, то прицельно выстрелить на бегу.

В город его доставили на студийном фургоне, заваленном под потолок какими-то распорками и чехлами.

Адреса гостиницы по причине сорванных связок Подорогин сообщить не мог. Прокашлявшись, он лишь подал шоферу свою гостиничную визитку.

В вестибюле гостиницы один из охранников зачем-то двинулся за ним следом от дверей. Когда Подорогин свернул к лифтам, детина вежливо заступил дорогу и указал ему на волнистую золоченую табличку VIP-зоны, отгороженной от прочего холла аквариумом.

— И чего? — прошептал Подорогин.

В ответ детина указал на визитку в его руке и переправил красноречивый взгляд на аквариум. Подорогин сунул визитку в пальто. В том же кармане он нащупал теплую макаровскую рукоять и, удивленный, едва не вытащил пистолет. Детина снисходительно наблюдал за ним. Подорогин указал пальцем на аквариум — «туда?» — и после ответного кивка, прибивая кулаками разбегающиеся полы пальто, направился к аквариуму.

Зеркальные створки лифта в небольшом, облицованном мрамором тупичке он принял сначала за стеклянную дверь и даже собирался уступить дорогу самому себе. Прозвенели невидимые колокольцы, створки разошлись, и мальчишка в синей ливрее и капоре, держась за какой-то золотой рычаг на стене кабины, пригласил его войти внутрь. Подорогин опешил до того, что вошел. Мальчишка повернул золотой рычаг. Снова прозвучали колокольцы, створки сомкнулись, лифт с нешуточным ускорением пошел вверх.

Подорогин, задержав дыхание, привалился к стене. На светодиодном табло мельтешили номера этажей.

На какое-то время, очевидно, он отключился, задремал. В себя он пришел оттого, что мальчишка тряс его за локоть и звал выходить. В открытые двери кабины виднелась часть закруглявшейся стены с барельефом и пилястрами. Выйдя из лифта, Подорогин наугад двинулся вправо. От усталости он еле волочил ноги.

Вестибюль этажа более походил на зал приемов, чем на вестибюль: овальный в плане, с мозаичным полом и декоративными колоннами, он был богато отделан полированным деревом и позолотой. По мраморным желобам, проложенным вдоль стен, бежала вода. На потолках тоже была вода, только в виде лепнины, обрамлявшей просторные панно с видами морского дна. Подорогин искал комнату или конторку дежурной по этажу, но в глубоких стенных нишах он натыкался либо на двери без табличек, либо на безымянные гранитные бюсты на столбиках. Одна дверь оказалась приоткрыта, он увидел в глубине комнаты огромный, подсвеченный изнутри альковный балдахин. Конторку дежурной он так и не нашел. Обнаружив в какой-то из ниш кушетку с пледом, он без раздумий лег на ней.

Очнулся он по малой, но нешуточной нужде, которая отчего-то пригрезилась ему в виде мокрого от пота и напряженного от бешенства тещиного лица. Туалет оказался тут же, у ниши. Свет в заведении, источавшем ароматы хвои, зажегся сам собой. Рядом с унитазом помещалась чаша биде. Электронные часы над зеркалом умывальника показывали начало десятого. Подорогин посмотрел на сотовом телефоне дату. Он спал почти двенадцать часов.

В вестибюле, прибрав кушетку, он снова отправился на поиски дежурной. В мраморных желобах журчала вода. Дверь спальни с подсвеченным балдахином так и оставалась приоткрытой со вчерашнего. Миновав середину зала с фонтаном, стилизованным под руины античной, подпиравшей потолок колонны, он заволновался не на шутку, ибо не обнаружил в вестибюле не только живого присутствия, но и лифта. Он взялся заглядывать в двери, надеясь, что лифт помещается в каком-нибудь специальном тамбуре, которого он попросту не запомнил вчера. Ни то, что двери были не заперты, ни то, что простиравшиеся за ними фантастические интерьеры явились так же тихи и безлюдны, как вестибюль, не заботило его так, как отсутствие лифта.

Вернувшись к нише с кушеткой, он ударил по стене, зачем-то завернул в туалет, пустил и закрыл воду в умывальнике и двинулся обратно. На ходу он ощупывал карманы — телефон, бумажник, пистолет — но, встав у фонтана, завороженный бесконечно ниспадающим, рвущимся полотном прозрачного потока, понял, что ощупывает уже не содержимое карманов, а свою колючую голову.

Он встал на бортик и, переводя дух, смотрел на сонных рыб. В окружавшей массивную колонную базу воде парили меченосцы и крылатки.

Неожиданно к шуму струй, ниспадавших из чашеобразной капители, примешался сторонний механический звук. Подача воды с этим прекратилась, струи иссякли. Из ниши в основании колонны выдвинулся широкий обрезиненный помост, быстро достигший бортика и укрепившийся в нем. В стволе колонны обозначились дверные створки. Прозвенели колокольцы, что-то глухо стукнуло, и створки разошлись. Попятившись, Подорогин с раскрытым ртом уставился на мальчишку в ливрее и капоре, чинно державшегося за золотой рычаг на стене лифта. Мальчишка стоял с видом караульного, вскинув подбородок. Подорогин не мог с уверенностью сказать, тот же самый это хлопец, что доставил его сюда ночью, или нет, но лифт, без сомнений, был тот же самый. И золотой рычаг был тот же самый.

Подорогин было обратился к мальчишке, но махнул рукой. Мальчишка с кивком надавил на рычаг. Створки лифта сомкнулись, совершенно изгладившись с канавчатого, покрытого сколами и зазубринами ствола. Помост ушел в основание колонны, из капители снова столкнулась вода. Подорогин инстинктивно подался назад, избегая брызг. И только после этого, отряхивая с пальто воображаемые капли, глядя краем глаза на рыб, не пошевелившихся при ударе возобновившихся струй, он понял, что находится не просто в вестибюле гостиничного этажа, а в вестибюле гостиничного номера. И фонтан с колонной, и ниши с бюстами, и альков с балдахином, даже рыбы — все это сейчас принадлежало ему. И лифт с мальчишкой обслуживал его одного.

Звонить в регистратуру, скорей всего, было бессмысленно. О перипетиях и смыслах его заселения там наверняка знали не больше, чем он сам. Не исключено даже, что в соответствующей архивной ячейке находился листок прибытия с его паспортными данными и подписью. Да и вчерашняя администрация уже сменилась.

Подорогин прошелся вдоль бортика, поскользнулся на мокром камне и, в который раз заглядевшись на сонных рыб, подумал, что неплохо бы искупаться.

Ванная — точнее, сауна с двумя парными, бассейном, пальмами и вознесенной на пирамидальный постамент раковиной джакузи — обнаружилась за дверью аккурат в двух шагах от той ниши, в которой он провел ночь. Подорогин переступил мраморный порог лишь для того, чтобы осмотреться.

Простую, но опрятную душевую кабину он отыскал в самом конце вестибюля, по соседству с пожарным краном и нишей для уборщицкого инвентаря. По всей видимости, для уборщицы кабина и предназначалась. Шампуня, пены для бритья, зубной щетки — ничего этого в кабине не было в помине. Только треснувший черный обмылок. Поворачиваясь под колючим водопадом, Подорогин старался не выпускать из виду дверь, которую на всякий случай подпер ботинком. В зеркальце, вмазанном в стену вместо одной из плиток кафеля, маячила его оцарапанная физиономия. Стреловидную, похожую на хвост кометы ссадину на щеке он поначалу принял за грязь и даже взялся стирать ее. Так, ощутив боль, он вспомнил выстрел в землю у пропахшего мочой сруба, подставил под струю затылок и уперся в зеркальце кулаком. К черту, подумал он. Не сейчас. Пытаясь отвлечься, он стал энергично намыливать голову и грудь, но, дойдя до живота, выдавил из кулака обмылок с такой силой, что тот перелетел через перегородку. Опершись обеими руками на стену, Подорогин щурился от паразитных струй. Если бы кабинка сейчас наполнилась до краев водой и если бы вода эта схватилась крепчайшим льдом, он бы, наверное, ничуть не удивился. Все его отличие от начиненной трупом оболочки в хрустальном саркофаге и заключалось в том, что он еще был способен двигаться.