Ненавижу тебя, сосед - Лина Манило

вперёд,

Отпираю дверь, вхожу в коридор, спотыкаюсь в темноте о чьи-то туфли. Включив свет, замечаю тёмно-синее платье, мужскую футболку — по этим следам можно безошибочно найти влюблённую парочку. И я нахожу.

Они васьвасятся на диванчике в гостиной, и тёмные волосы девушки кажутся почти чёрными. Лица девушки мне не видно, но жаркие хриплые стоны — то, что заставляет зажмуриться и на мгновение провалиться в темноту. Не успел.

— А-а-а-а-а!!! — пронзительный визг врывается в мою чёрную пустоту. — Кто это?!

— Мать твою, Лавров, ты что тут делаешь? — зло орёт Никита, и в меня летит диванная подушка.

Не глядя, ловлю её, распахиваю глаза, таращусь на парочку в полной уверенности, что увижу перед собой голую Ясю. И только от одной мысли об этом сатанею и ничего не могу с этим поделать. Накатывает душной волной, от которой задыхаюсь.

Потом я обязательно подумаю над своими реакциями, но сейчас я удивлённо смотрю на темноволосую девушку, обмотанную пледом, и часто моргаю.

Это не Яся. Даже близко не она. И как я мог спутать?

К горлу подступает не то смех, не то крик.

— Ты кто? — вырывается на волю тупой вопрос. На самом деле меня это вообще не парит. Знакомиться со случайной девицей Никиты, очередной бабочкой-однодневкой, нет никакого желания.

— Я Настя! — девушка явно обижена и рассержена, а я не сдерживаюсь и ржу.

Смех рвётся из меня — я никогда не чувствовал себя бо́льшим идиотом, а на глазах девушки выступают слёзы. Ей обидно, но плевать.

— Лавр, может, ты свалишь уже?! — орёт Никита, натягивая трусы.

Уже я бросаю в него подушку, попадаю прямо в блудливую морду и ухожу к холодильнику. Жутко хочется пить, а ещё есть — после тренировки и нервов я всегда голоден больше, чем стая волков вместе взятых.

Внезапно моё настроение взлетает до небес. Меня отпускает, но я всё ещё ничего не анализирую, а просто бросаю в пароварку две куриные грудки, горку овощей, поверх разбиваю яйца, грею чайник и плаваю по кухне, напевая себе под нос.

За спиной голоса: Никита что-то бухтит своей девушке, она явно капризничает и вот-вот разрыдается, но вскоре входная дверь хлопает, а Никита вырастает рядом.

— Что, даже не проведёшь девушку? — я не смотрю на него, не хочется.

— Лавр, это…

— Это не Яся, — констатирую факт, а на губах усмешка. Меня тянет улыбаться, а ограничивать себя в желаниях не привык. — Что, сорвалось свидание?

Никита в одних трусах, шлёпая голыми пятками, идёт к холодильнику, достаёт пластиковую бутыль с молоком и делает несколько жадных глотков.

— Не части, ангина будет, — адская машина, внутри которой мой ужин, шипит, выпускает струйку ароматного пара, а я грею вдруг озябшие руки о тёплые бока.

Никита кривится, пародируя меня, а мне хочется за это ему в рожу дать. Странно, но в последнее время у меня слишком много поводов начистить пятак лучшему другу, и это мне совсем не нравится. Зуд в кулаках не нравится, моё желание влезть ему под загривок и выгрызть все мысли о Ярославе раздражают.

Она только моя… жертва. А Никита козёл.

— Лавр, я не знаю, что мне делать, — вдруг скисает Никита и вмиг становится несчастным, потерянным каким-то. Опускает глаза, яростно запихивает молоко в холодильник и слишком сильно хлопает дверцей. — Впервые со мной такое.

Даже тон меняется, в нём много раздражения и растерянности, что совсем на Никиту не похоже. Он всегда знает, чего хочется, каким образом этого добиться и что делать с любым дерьмом, которое случается. Я восхищаюсь его стопроцентной уверенностью в себе, умением откидывать любой негатив и на всё смотреть просто. В некотором роде он мой кумир, но сейчас…

— Я тебя не узнаю. Что такое?

Никита с противным скрипом отодвигает стул, запрыгивает на него, кладёт локти на барную стойку и зарывается пальцами в и так взъерошенные волосы.

— Она мне нравится, понимаешь? — Никита трёт шею и смотрит в одну точку. — Я… это очень странно, Лавр.

— Ты о Ясе? — делаю вид, что мне наплевать, и даже получается. В конце концов, у меня ужин приготовился, не до Синеглазки.

— О ней, — мрачно объявляет Никита, будто ему самому противно сама мысль, что какая-то девочка может всерьёз ему понравиться.

— И ты решил отметить это дело перепихом с Настей? Или как там её?

— Она давно набивалась в подруги. А мне так дерьмово было после свидания, что не удержался, пригрел страждущую на своей груди. В конце концов, мне нужно было поправить самооценку!

— Прости, что помешал, — перекладываю грудку с овощами на большую чёрную тарелку, и глаз радуется, а ещё слюны полный рот.

— Да я сам виноват, — отмахивается. — Обухову позвонил, а тебе не додумался. Решил, что ты на трене своей до победного будешь.

— Я и был, но не до утра же там торчать.

— Не до утра, — кривит губы в горькой улыбке, хватает вилку и махом забирает с моей тарелки маленький кукурузный початок. — Ну блин, должен же я тебе хоть как-то отомстить.

Снова ржу: у Никиты такое выражение лица, что только погладить, болезного, по голове хочется.

— Так что там со свиданием? Почему дерьмово было? Не пришла?

Ем и слушаю краткий пересказ, и в устах Никиты всё звучит замечательно и как-то радужно-хрустально, но финал окрашен чёрной мрачностью:

— Я провёл её и поцеловал… чёрт, ни одна девчонка ещё так холодно на меня не реагировала. Я ей не нравлюсь! Вообще никак! — в голосе Никиты удивление пополам с возмущением. — Прикинь? Не нравлюсь. Это прям шок-контент…

— Бывает, — пожимаю плечами и, чтобы лишнего не сболтнуть, набиваю рот брокколи.

— Не бывает, — фыркает. — Ни разу такого не было.

Его уверенность в себе сбивает с ног. Если когда-то откроют музей мужского эго, Никита там будет главным экспонатом.

— Может быть, ты не в её вкусе?

— Бред, — отмахивается, а снова смеюсь. — Мне просто надо понять, что я делаю не так.

Никита спрыгивает со стула, расхаживает по кухне, думает. Я ем, ожидая очередного фонтана идей, и друг не заставляет себя ждать:

— Так, Лавр, мне твоя помощь нужна!

— В каком это смысле?

Никита, составивший в блондинистой голове план дальнейших действий, тычет в меня пальцем, щурится:

— Ты же её куратор? Изменить ничего нельзя, да это и к лучшему. Значит, будешь мне помогать её добиться.

— Обойдёшься, — заявляю и убираю пустую тарелку в посудомойку.

— Лавр, мы друзья, ты должен мне помочь! — останавливает меня Никита. — Я, блд, втрескался в неё по самые уши. Спать не могу, снится мне. Я должен её добиться, это не