Белоснежка и медведь-убийца - Дмитрий Валентинович Агалаков

Кирюша? Ей и прежде такие фокусы удавались. И с монстрами в том числе. Чем теперь клиент хуже?

Но Кирилл был в замешательстве:

– А не подставим ли мы так настоящую дочь Калявина?

– Я буду благоразумна, – пообещала Юля. – Мне главное понять, насколько правы две женщины: Антонина Дмитриевна и Евдокия Михайловна. О последней охоте их мужей… – она сделала паузу, – и встрече с нечистой силой.

2

В три часа дня Юля поднялась на крыльцо большого частного двухэтажного дома и позвонила в дверь. Окна похожего на крепость особняка закрывали толстенные витые решетки. Все тут было прочно и надежно. Даже высокая железная крыша с трубой походила на крышу крепостной башни.

Дверь открыл кряжистый старик. Сейчас за ними наблюдали в бинокли двое пассажиров красного «Запорожца», стоявшего на другой стороне улицы.

– А старик-то на палача похож, – заметил Феофан Феофанович. – А, Кирюша?

– На охотника он похож, убийцу медведей, – ответил тот. – И на хозяина строительной конторы. Со зверями и работягами пообщаешься всю жизнь, вот таким и будешь. А еще он бывший партийный босс, командир, одним словом. Морда мне его не нравится – угрюмый он.

– Ага, – кивнул Позолотов. – То-то дело – моя физиономия, душа-человек! Точно, Кирюша?

Следопыт взглянул на красные щечки учителя, на воздушные белые бакенбарды, на сумасшедшие глаза навыкате за толстыми линзами очков. Улыбнулся очень по-доброму:

– Вы – ангел во плоти, Феофан Феофанович.

– Вот и я о том же, Кирюша, – всем сердцем согласился тот.

В этот самый момент Юля как раз обращалась к «охотнику», «строителю» и «бывшему партийному боссу»:

– Здравствуйте, Матвей Григорьевич.

– Здравствуйте, девушка. – Он подозрительно оглядел ее. – Что нужно? Вы из ЖЭКа?

– Меня зовут Людмила. Я дочь Федора Ивановича Калявина, можно войти?

– Кого дочь? – прищурился он.

– Вы слышали: вашего старого друга Федора Калявина.

Еще как слышал! Сразу напрягся.

– И зачем вы пожаловали?

– Вы же знаете о смерти моего отца?

– Предположим.

– О его страшной смерти. По телевизору уже показывали.

– Ну, предположим, знаю.

– Я хотела поговорить о нем.

– Не о чем нам говорить, – замотал он головой.

– Но почему?

– Мы более двадцати лет не общались с вашим отцом, вот почему. – Она хотела вставить слово, но он не дал. – Жизнь развела, так бывает. Были друзья, стали никто друг другу. Так о чем нам с вами разговаривать?

– Об охоте, – вдруг вырвалось у Юли – она и сама не ожидала такого.

– Что? – почти прорычал тот.

– Вы слышали: об охоте.

– О какой такой еще охоте?

– На медведей.

– Куда вы клоните, девушка?

– Я же говорю: давайте поговорим, Матвей Григорьевич. Только в доме.

– Уходите-ка вы подобру-поздорову, девушка.

– А то что? Застрелите меня? – Она отчаянно улыбнулась ему: – Как медведицу?

Старик напрягся еще сильнее. Хмуро поглядел по сторонам.

– Уходи, девочка, – повторил он. – И не возвращайся сюда никогда.

Он уже повернулся и хотел было перешагнуть порог, но гостья бросила ему в спину:

– Август тысяча девятьсот девяносто пятого года. Урал. Охота на медведей… и медвежат.

– Что?! – буквально – именно медведем! – взревел Чепалов и обернулся: – Что ты сказала?!

– Вы, – поправила она его. – Вы сказали.

– Что вы сказали? – вкрадчиво, совершенно другим тоном, повторил Чепалов.

– Вы слышали. Так мы поговорим или нет?

Сейчас в машине тоже разговаривали двое:

«Она сказала ему что-то такое, отчего этого Матвея Григорьевича перекосило, – переживал Кирилл. – Не поспешить ли нам к ней на помощь? Стоп, заходят в дом…» – «Ну, не съест же он ее, как ты думаешь, Кирюша?» – «Не знаю, этот Чепалов взбешен…» – «Ну так Юленька умеет взбесить. Она в этом деле мастерица. Она для этого и пришла к нему…» – «Я за нее очень волнуюсь, учитель…» – «А как я волнуюсь! Ты не прихватил с собой фляжку конька?» – «Что?!» – «Ты прям как этот Чепалов! В лице изменился. Ну, что я такого сказал? Я уверен, она знает, что делает! Она же – умница!»

Матвей Чепалов закрыл за гостьей дверь и тотчас спросил:

– Что вам намолол этот старый дурак? Да-да, я о нем, о вашем отце! Об этом старом пропойце…

– Зря вы так о нем…

– Не зря! Уж поверьте мне. Так что он намолол вам про август того года? Ну?

– Охота у вас в тот день была необычная…

– Это точно, а что еще? – Он вдруг схватил Юлю за плечо и прижал к косяку, вторая рука его непроизвольно легла на ее шею. – Что он тебе рассказал об этой охоте?

Юля не на шутку испугалась. Хватка была мертвой – не вырвешься.

– Пустите.

– Не пущу, пока не скажешь.

Он не шутил!

– Пустите, – повторила Юля.

– Сама напросилась – терпи.

– Закричу.

– Еще и пугать меня вздумала? – Матвей Чепалов был грозен. – Так что он рассказал об этой охоте?

Но руку с шеи убрал. Перед Юлей встал выбор. Быть до смерти напуганной или идти напролом. Но уж больно рука у него была тяжелая. Она выбрала второй путь, но двинулась осторожно.

– Сказал, что вы медведицу и детенышей ее застрелили. Жестоко.

– Все охотники жестокие, девушка. – Он прищурил глаза. – Да как же Федька это сказал, если он с вами не общался?

– А вот решил-таки. Прощение решил попросить у матери и у меня.

– Ишь, как его разобрало.

– Да, вот так и разобрало. – Юля терла шею.

– Что еще сказал? Не крути – говори.

– Много чего, – на свой страх и риск, глядя крепкому старику в глаза, бросила девушка. – И главное сказал…

В глазах старика появился металлический блеск.

– Ну?

Юля вдруг поняла, что этому старому медведю ничего не стоит сломать ей позвонки. А его рука, ей так показалось, готова была вновь оказаться на ее шее.

– Сказал, что вы прокляты все.

Матвей Чепалов неожиданно рассмеялся:

– Так и есть! Тут он не соврал, красавица.

– И что с дьяволом заключили сделку, сказал.

Старик приблизил к ней лицо.

– И это он верно сказал. Ну а что за сделка-то, открыл тебе твой болтун-папаша?

И тут чувство самосохранения неожиданно остановило Юлю Пчелкину. «Стоп! – услышала она. – Хватит!» И чувство ответственности за настоящую дочь Калявина, Людмилу, тоже заговорило. Чересчур беспощадным был взгляд старого силача. Точно у него души не было. Страшно было смотреть в его глаза. Разум был, речь, все человеческие эмоции, но только не души! Ее словно украли у него. И поэтому он мог сделать всё что угодно. Прихлопнуть ее, как букашку. Обладавшая кошачьей интуицией, Юля поняла это всем своим существом.

– Не открыл, – ответила она. – Вот я к вам и пришла узнать, что это за сделка. Потому что отцу