Последняя из рода сирен - Мария МакГальма

ее на колени. Он бы нашел ее пухлым губкам более привлекательное занятие, чем просто до хрипоты спорить с ним о чем-то совершенно бестолковом.

Монстр стал уязвимым, ведь теперь он не мог думать ни о чем другом, кроме как нежной белоснежной плоти и фиолетовых глазах. Нужно было выпить ее тогда, у сувенирной лавки портового городка Ноббеля, и бросить тело в воду… И тогда у Асфара не было бы проблем с контролем.

Когтистая рука, окрашенная в темно-бордовый цвет кровью Эгги и Бареда, легла на тонкую белоснежную шею девушки. Почти черные синяки на коже смотрелись так же отталкивающе, как и его испачканная смертью конечность. Внутри монстра начала подниматься новая волна ярости и ненависти. Синяков и отметин там быть не должно… Только он может оставлять на ней следы, он и никто другой!

Когти дрогнули и, вместо того, чтоб вспороть нежную плоть и прекратить свои мучения, плавно поползли вниз. Нежное соприкосновение его шершавой ладони к груди девушки отозвалось болью в паху. Рваные края раны от укуса на нежном полушарии причинили почти физическую боль капитану. Эгги посмел укусить ее…

Тварь.

Он будет каждую минуту подыхать в саркофаге, захлебываясь морской водой, и вновь приходить в сознание, чтобы снова заглотить соленую воду, чувствуя в легких невыносимую боль. Его мучения растянутся на года, прежде чем его тело, не получив людской крови, сдастся и умрет уже навсегда. Агония сведет его с ума, а до тех пор Разящая Мэри на цепи будет волочить за собой по дну саркофаг с тем, кто тронул его птичку.

Саента вдруг вздрогнула, ощутив нежные поглаживания, и инстинктивно обхватила его когтистую руку своими маленькими нежными ладошками. Девушка доверчиво прижалась к монстру в попытке найти у него защиту. Именно это безобидное движение помогло Асфару прийти в себя. Монстр, не ожидавший ласки, испуганно вскинулся и начать пятиться назад, в самую темную непроглядную глубину души. Теперь он ошарашенно осознал, что при всем желании не сможет причинить ей вред, и пусть тысяча акул сожрет его плоть, если он позволит кому-то обидеть ее вновь.

Асфар набросил на трясущуюся девушку теплый плед, судорожно подтыкая со всех сторон. Саента, почувствовав тепло, тихо заплакала, и тогда он схватил ее на руки, аккуратно прижимая к себе.

— Чшшш… Все закончилось. Больше тебя никто не тронет. — Асфар шептал девушке в макушку слова успокоения, нервно меря комнату шагами. Пару раз он наступил на Эгги и один раз чуть было не споткнулся о тело Бареда.

— Все готово, Асфар. — Гард стоял в дверях непоколебимым изваянием, сложив руки у себя на груди. — С возвращением.

— Заткнись. — отрезал капитан, проходя мимо него. — Приберись тут.

— Куда ты?

Только Гард мог бесстрашно задать неуместный вопрос своему другу, который недавно утратил человеческий облик.

— В душ. Она замерзла. — Асфар на секунду остановился, раздавая ценные указания. — Пусть закинут уголь, мне нужно много горячей воды и не жалейте опреснители, мы закупим их в первом же порту. Приведи лекаря ко мне в каюту, теперь она будет жить у меня. И пусть принесут еще одну кровать.

— Что насчет Эгги?

— Закрой его в саркофаге и ждите меня на палубе. Я хочу лично столкнуть его на дно.

Асфар прошел с драгоценной ношей на руках в свою каюту и оставил двери за собой открытыми. Никто сюда не имеет право вламываться без его разрешения, пока он будет отмывать от крови его птичку — двери должны быть открытыми, иначе сюда не смогут внести еще одну кровать.

Личная душевая капитана была его одной из лучших привилегий. Она располагалась в углу кормы корабля и являла собой достаточно большое пространство из белого камня. Большое застекленное окно открывало вид на лазурный океан и восходящее солнце. Эта ночка выдалась веселой…

Асфар скинул с Саенты плед и зашел в душевую, закрывая дверь на засов. Он, не раздеваясь, сел на пол, выложенный белой плиткой. Скрестив ноги, поудобнее устроил девушку на своих коленях, и дотянулся рукой до крана. Теплые струи воды хлынули на них с огромного смесителя, вкрученного в потолок. Ему пришлось немного нависнуть над девушкой, чтоб ей не били в лицо струи воды. Вода, скопившаяся на полу, окрасилась в розовый цвет и теперь, скручиваясь в спираль, убегала в слив.

Саенту била крупная дрожь, ее ладонь слабо вцепилась в его намокшую рубашку. Капли воды или слез застыли на ее щеках, а красивые пушистые ресницы плотно закрывали фиолетовые глаза. Через пару минут он пожалел, что не снял с себя хотя бы верх. Ему отчаянно хотелось чувствовать своей кожей ее нежные изгибы. Хотелось смыть с нее кровь, провести руками по нежным полушариям и животу. Хотелось снять с нее штаны, отмыть ее от чужих прикосновений… До боли хотелось прикоснуться к ее губам, поцеловать… Стереть плохие воспоминания.

Такое она бы вряд ли позволила, а он был не из тех, кто хотел силой брать женщину — это удел слабаков. Она должна быть в сознании. Приятнее всего осознавать, что женщина сама пришла к нему, по своему желанию тает в его объятиях и вымаливает ласку. У нее должен быть выбор.

Она должна сама прийти к нему, нацепив на себя бант. И пусть морские глубины поглотят его, но она сама отдаст ему край ленты, чтоб он лично распаковал желанный подарок.

Какое-то время адмирал боролся с собой, чтобы не рассматривать беззащитное обнаженное тело. Пользоваться случаем было бы глупо и шло в разрез с его принципами, но через какое-то время он плюнул и на это. Он не будет трогать. Он будет лишь смотреть, ведь неизвестно, доведётся ли ему еще раз увидеть ее такой в своих руках.

Саента должна держаться от него подальше. Когда они доберутся до Темного Континента — он отпустит ее. Эта мысль пришлась не по вкусу монстру, сидящего на цепи в недрах души, и он зарычал. Девушка вздрогнула, заставив его чертыхнуться и разозлиться на самого себя.

Он слышал, как громко и беспокойно бьется ее сердце. Почему он был так слеп? Асфар должен быть вырвать сердце Эгги еще тогда, когда узнал, что это именно он ломился в ее дверь и испугал ее своими угрозами.

Совсем скоро она перестала дрожать, согрелась и прильнула к его груди. Новое чувство щемящей нежности и странного желания защищать и оберегать обрушилось на Асфара ураганом. Он привык быть ответственным только за себя. Это было в новинку, капитан чувствовал себя беспомощным в этом водовороте. Ощущение, что он вляпался во что-то пострашнее,