Новый рассвет - Сандра Браун

Джейк прижался лбом к перекладине. Бэннер услышала позвякивание шпор, значит, он придвинулся ближе. Но она не только слышала Джейка, она спиной ощущала идущий от него жар. Сигару он бросил, но все равно от него пахло табаком, он насквозь пропитался этим запахом. И запахом кожи. От него пахло мужчиной. Она почувствовала пустоту внутри, а потом невыносимую тяжесть и теплоту между бедрами.

– Бэннер, – мягко спросил он, – ты в порядке?

Она подняла голову.

– Что ты имеешь в виду?

Отбросив притворство, он впился в нее глазами. Это было мучительно.

– Именно то, что сказал. Ты в порядке? Ты… я не сделал тебе больно?

Ей вдруг захотелось наказать его, наброситься на него, измолотить кулаками его грудь. Да, я истекала кровью, я безумно страдала после того, что ты сделал со мной, хотелось ей ответить. Но она не смогла. Потому что все было не так. Джейк не сделал ничего, кроме того, о чем она сама умоляла его. Она покачала головой и только тогда позволила себе отвести взгляд.

Бэннер почувствовала, что Джейк расслабился. Внешне это никак не проявилось, разве что держаться он стал чуть менее напряженно, как человек, задерживавший дыхание и наконец вздохнувший полной грудью.

– Бог мой, я с ума сходил от беспокойства. Я хотел спросить утром… но не было возможности.

Она молчала, и Джейк продолжал. Он безнадежно пытался убедить себя, что все нормально, хотел, чтобы она сказала ему: не стоит больше думать об этом. Он хотел услышать, что с ней все прекрасно, чудесно и она простила его.

– Я тебе говорил, будет больно.

– Я была готова к этому.

– Так все-таки было больно?

– Немножко.

– Мне следовало быть нежнее.

– Все нормально.

– Я не хотел сделать тебе больно.

– Пожалуйста, Джейк, – прошептала Бэннер и, опустив голову, зажала уши, только бы не слышать его слов. Но что толку – они запечатлелись в мозгу, их не заглушить.

Я не хотел сделать тебе больно. Я говорил, будет больно. О, боже милосердный…

Судорога прошла по ее телу. Еще и еще. Даже сейчас она вспоминала то мгновение сладостной боли, когда знала, что находится в полной его власти.

Джейк пристально смотрел на девушку, чувствуя свою беспомощность и злясь на себя. Она выглядела такой робкой и беззащитной. Ряд пуговиц сзади на блузке подчеркивал изящный изгиб спины. Ему хотелось приголубить, успокоить ее, но он не осмеливался.

Раньше он не стал бы задумываться – прикоснуться к Бэннер или нет. Он часто трогал ее, сжимал в медвежьих объятиях, а она визжала якобы от боли. Он дергал ее за выбившиеся из прически своенравные пряди волос. И разве не в самое утро свадьбы он шлепнул ее по заду? Теперь ничего подобного ему и в голову не пришло бы. Они сами лишили себя невинных забав.

– Я не хочу говорить об этом, – грубовато отрезала Бэннер, отнимая руки от ушей.

– Но мы должны поговорить. Мы не сможем видеться ежедневно, если что-то такое будет все время тяготить нас. Мы спятим через неделю.

Она сердито взглянула ему в лицо.

– Почему ты не подумал об этом раньше, Джейк? Почему ты поставил меня перед выбором? Почему ты просто не отказался от этого предложения и не уехал?

– Я пытался. Но не смог.

– Почему?

Куда делись стыд, смущение? Бэннер опять наступала. Все тело ее вибрировало от сдерживаемого гнева. И желание с новой силой охватило Джейка. Но как мог он желать ее? Ведь он все отдал бы, на что угодно пошел, лишь бы сделать бывшее небывшим. Как мог он вновь хотеть обнять это изящное тело, смять его, прижать к себе, еще раз ощутить вкус сладостных губ? Хотя бы только один раз.

Воспоминания не давали ему покоя, дразнили, как красная тряпка быка. Он знал теперь, как ее кудри, точно змейки, обвиваются вокруг пальцев, знал вкус ее кожи и каковы на ощупь мочки ее ушей. Против воли глаза его опускались к вздымавшейся от гнева груди Бэннер. Неужели его руки в самом деле скользили по ней или все это лишь плод его воображения?

Он снова перевел глаза на лицо девушки, на этот раз на ее губы. Он разжал их, терзал, насиловал своим языком. Невысокого полета шлюха – и та не позволила бы целовать себя так. Джейк ненавидел себя и удивлялся, почему Бэннер не остановила его. И все-таки мечтал вновь целовать ее, вновь пить нектар ее губ.

Джейк резко отвернулся, поставил локти на верхнюю перекладину изгороди, сцепил пальцы и постучал ногтями по зубам. Стало видно, как жестко очерчены его челюсти.

– Я чувствовал, что остаться – мой долг. Перед тобой.

– Долг передо мной? – поперхнулась Бэннер.

– Да. Долг. Так я могу заплатить за то, что отнял у тебя.

– Не надо мне твоих самопожертвований. Ты не взял ничего, кроме того, что я предложила.

Мускулы на его руках напряглись.

– Ты предложила, но я должен был дать тебе подзатыльник и отослать домой. – Джейк смерил Бэннер взглядом. – Я этого не сделал. И теперь должен проследить, чтоб дела на ранчо шли хорошо. Когда они наладятся, может, я уеду с чистой совестью.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости!

Джейк повернулся, и Бэннер вспомнила, каким холодным светом способны загораться его глаза.

– Той ночью я не пожалел тебя, не так ли? Черт возьми, не из сострадания я сделал то, что сделал. – Джейк шагнул к Бэннер, схватил ее за плечи. – Я хотел тебя. Ясно и без оговорок, я хотел тебя. Ты задала мне трудную задачку. Настолько трудную, что я не справился с собой. Но если уж я сделал это, то почему не смог овладеть тобой спокойно, бережно, а не как последней…

Он не смог бы объяснить, что остановило поток его слов. Просто губы вдруг сомкнулись, а взгляд стал пустым. Бэннер смотрела на него снизу вверх. Глаза у нее были прозрачными, рот слегка приоткрыт. Совсем взрослое, женское, завораживающее лицо гипнотизировало его.

Мгновения свирепого соития связывали их невидимыми, но прочными, почти осязаемыми путами. Мгновения те нельзя похоронить в склепах памяти – слишком сильная была буря, встряхнувшая их души, – сродни оргазму, потрясшему тело Джейка.

Потом все прошло.

Бэннер первая отвела взгляд. Руки Джейка скользнули с ее плеч. Молчание тянулось бесконечно. Оба были смущены. Бэннер надеялась, что Джейк не догадывается, что она до сих пор страдает от чего-то неведомого, чего-то выше ее понимания. А Джейк беспокоился, как бы Бэннер не догадалась, что ему мучительно хочется вновь обладать ею.

– Почему ты остался?

– Мне нужна работа.

Теперь они говорили резко, почти грубо, не глядя друг на друга. Есть нечто, что должно быть сказано, выяснено прямо сейчас, иначе будет только хуже.

– Ковбоем ты всегда можешь наняться.

– Да, но это не жизнь. Не жизнь для человека в моем возрасте. Мне нужно это место, Бэннер.

– Понимаю. – Она в самом деле понимала. – Это единственная причина?