Не бойся быть моей - Татьяна Тэя

заход.

Антон обнял сына, ероша ему волосы. Валерий Семёнович смотрел, как его маленький внук пританцовывает от радости около папы, и улыбнулся. Он как-то сказал дочери, что если Ваня не биологический ребёнок Шереметева, то им не нужно продолжать играть в отца и сына, но сейчас, глядя на этих двоих вместе, мужчина понял, как был неправ. У его внука не могло быть отца лучше, чем Антон.

– Как у тебя дела? Всё хорошо?

– Неплохо, Валерий Семёнович.

– На работу уже устроился?

– Пока нет, взял паузу.

Мужчина поморщился, он был старой закалки и считал, что времени прохлаждаться у настоящего мужчины нет и быть не может.

– Не затягивай с этим.

– Конечно, – решил за лучшее не спорить Антон.

Ваня юркнул мимо мужчин к входной двери.

– Пошли, пап, я по бабушке соскучился.

– До встречи, Валерий Семёнович, скажите Ире, что мы вернёмся в районе семи.

Шереметев отвёз сына к своим родителям. Он надеялся, по крайней мере, верил, что мать переживёт реальность, что Ваня – не её родной внук. Однако Анна Сергеевна расплакалась, когда они приехали. Сестры не было видно, отец обещал подъехать позже, он встречался с партнёрами.

Ванечка понял её состояние по-своему.

– Я тоже соскучился, бабушка, – обнимая за шею, прошептал он ей на ухо.

Женщина приласкала его растрепавшиеся волосы и поцеловала в макушку. Они немного поворковали друг с другом, и Ваня убежал исследовать сад.

Анна Сергеевна окончательно успокоилась и сделала несколько глотков апельсинового сока, прежде чем заговорить:

– Что теперь будет с моим внуком?

– То есть? – удивлённо переспросил Антон, не понимая, куда клонит мать.

– Ты должен потребовать полной опеки, перед законом ты – его отец. Это прописано в документах, в конце-то концов.

– Я всегда буду его отцом, это не изменится.

– А с кем эта шалава тебе изменила?

Шереметеву очень хотелось закатить глаза. Кажется, мать села на любимого коня и понеслась, не разбирая дороги.

– Я не знаю, – ледяным тоном отрезал он, но Анну Сергеевну его интонации мало заботили.

– Не признаётся гадина?

Шереметев поморщился и покачал головой, не особенно желая развивать эту тему.

– Понятно. Ещё хватает наглости скрывать от тебя это. Раз уж решила рассказать правду, пусть всё выкладывала бы.

– Мам… – протянул Антон, устало вздыхая и потирая глаза. – Давай не будем мусолить эту тему.

Его взгляд упал на стеклянный столик и ухватил уголок журнала со знакомой фотографией. Антон потянулся и развернул его к себе, привлекая внимание матери.

– Агентство Романа так и шлёт нам эти журналы.

– Ты смотрела фото?

– Там как всегда ничего нового, – фыркнула она. – У Тины фигура была лучше, а эта… какая-то дохлая, – выдала Анна своё резюме.

– Мне кажется, Вика очень красивая, – аккуратно, чтобы не вызвать лишних подозрений у матери, заступился за Викторию Антон. – Ты читала интервью? Там, кстати, и дядя Рома принимал участие.

Антон нарочно это произнёс, чтобы увидеть реакцию матери, и не был разочарован. Она надулась и вскинула брови, мол, даже не начинай.

– Ты собираешься мне рассказать, почему это вы с дядей Ромой вдруг сделались непримиримыми врагами?

– Жил бы в Питере, сам был бы в курсе, – проворчала Анна, пальцами постукивая по подлокотнику дивана.

Шереметев подумал, что мог бы уже книгу написать, как его достали претензии матери по поводу переезда из России.

– Но я работал, мам, строил жизнь там, а теперь вернулся. Как долго ты собираешься тыкать мне моим отсутствием, а?

Анна Сергеевна приняла вид ещё более надменный, чем до этого, и промолчала. Антону хотелось зарычать, закричать, встать и потрясти её за плечи, но вместо этого он глубоко вдохнул свежий воздух, долетающий до участка с залива, и снова открыл журнал.

Шереметев пропустил лирику, сразу перешёл к страницам с фотографиями. Ему особенно нравилась одна: Виктория там сидела на пианино в одной ночной пижамке. Короткие шортики лишь подчёркивали её бесконечные ноги. Она была безумно красивая и элегантная, и ещё влекла его, как никогда.

Анна Сергеевна наблюдала за сыном поверх стакана с апельсиновым соком. Ей совсем не понравилось, как он пялился на фотографии Ерохиной.

– Жена твоего любимого двоюродного братца, – выплюнула она очередной яд.

Антон отвлёкся от журнала, кидая его к себе на колени.

– Он вовсе не мой любимый двоюродный братец.

Анна вскинула брови и сделала свои выводы, отчасти правильные. Антон мог хоть в какую угодно сторону плясать, сына своего она знала.

– Ну и как долго? – с места в карьер начала Шереметева.

– Что?

– Пару месяцев уже слюни на неё пускаешь? – Анна Сергеевна со стуком опустила стакан на столик и посмотрела на сына. Всё, что она хотела – счастья для Антона, а он, кажется, опять выбрал предметом своего интереса не ту. – Ты, видимо, очень глупый, раз ведёшься на пустую обёртку.

– Тебе-то что Вика сделала?

Антон не успел среагировать, как мать выхватила у него журнал и принялась листать, просматривая последнюю фотосессию.

– Лично мне ничего.

– Тогда… какие проблемы?

– Проблемы есть, и немаленькие. Поклянись, что ты не спал с ней, – вдруг выпалила она.

– Мама!

– Пообещай, что не станешь.

– Хватит.

Антон даже не успел возмутиться, его просто шокировала предельная откровенность матери.

– Я не хочу, чтобы ты сближался с ней, Антон, послушай меня.

Шереметев поджал губы и покачал головой, но потом подумал, что можно развернуть ситуацию в свою пользу и выудить у матери немного информации.

– Я тебя внимательно слушаю. Если ты хочешь мне что-то объяснить, давай. Почему я не должен с ней сближаться? А? Мне нужны причины. Хочешь, чтобы я уехал от дяди? Так дай мне повод уйти.

– Да ты артист, Антош. Забыл, что ли, с кем говоришь? Я мать твоя и знаю тебя, как облупленного!

Антон скрестил руки на груди и посмотрел на мать, будто она была маленькой капризной девочкой. Ему не нравилось то, какое направление принял их разговор, его раздражало её молчание, он по горло был сыт чужими тайнами. Но она была его матерью, и он знал, что она никогда не изменится.

– Мама, моё терпение на исходе!

Анна Сергеевна тихонько возмущённо воскликнула и обернулась к сыну, понижая голос до шёпота, но так, чтобы быть уверенной, что он её расслышал.

– Она – убийца! – выплюнула она и с торжеством посмотрела на сына. – Вика убила Фёдора Белоусова много лет назад. А Роман – соучастник. Потому что, если бы не смерть Фёдора, мой брат бы никогда не поднялся на бесстыдных грязных деньгах. Никогда бы не зарабатывал так много, как сейчас. Никогда бы не стал большим боссом. Конечно, она не отказалась, когда