Долгая прогулка - Стивен Кинг

Он убежал обратно к друзьям, размахивая трофеем. Домохозяйка проводила его мрачным взглядом.

— А ты почему ничего не ешь? — спросил МакФриз.

— Я лучше подожду.

— Подождешь чего?

— Девяти тридцати.

МакФриз смерил его задумчивым взглядом:

— Старый добрый самоконтроль?

Гэррети пожал плечами, готовый к новому всплеску сарказма, но МакФриз только молча смотрел на него.

— Знаешь что? — наконец спросил он.

— Что?

— Если бы у меня был доллар... один доллар, не больше... я бы поставил его на тебя, Гэррети. Мне кажется, у тебя есть шанс выиграть.

Гэррети застенчиво рассмеялся:

— Сглазить меня хочешь?

— Чего?

— Ну, сглазить. Все равно что сказать питчеру, что игра будет сухой[30].

— Может и так, — сказал МакФриз и вытянул руки перед собой — они едва заметно дрожали. МакФриз нахмурился, безуспешно пытаясь взять над ними контроль. Взгляд у него был полубезумным. — Надеюсь, Баркович скоро выкупит свой билет, — пробормотал он.

— Пит?

— Что?

— Если бы у тебя был шанс все сделать заново... и если бы знал, что зайдешь так далеко, и по-прежнему будешь идти... ты бы пошел?

МакФриз опустил руки и уставился на Гэррети.

— Ты шутишь что ли?

— Нет, я серьезно.

— Рей, я не думаю, что пошел бы, даже если бы Мейджор приставил мне пистолет к яйцам. Это в принципе то же самоубийство, только обычное самоубийство не тянется так долго.

— Правда, — сказал Олсон. — Сущая правда.

И улыбнулся пустой концлагерной усмешкой, от которой по животу Гэррети пробежали мурашки.

Десять минут спустя они прошли под огромным красно-белым транспарантом с надписью: 100 МИЛЬ! ТОРГОВАЯ ПАЛАТА ПЛАНТАЦИИ ДЖЕФФЕРСОНА ПОЗДРАВЛЯЕТ ВАС! МЫ ПОЗДРАВЛЯЕМ ЧЛЕНОВ "КЛУБА ПЕРВОЙ СОТНИ" ЭТОГО ГОДА!

— Есть у меня одно место, куда они могут засунуть свой "Клуб первой сотни", — сказал Колли Паркер. — Глубокое, коричневое, и солнце туда не заглядывает.

Как-то вдруг редкие островки молодых сосен и елей, обрамлявшие до сих пор дорогу неряшливыми пятнами, исчезли, скрытые первой по-настоящему огромной толпой. Оглушительный приветственный рёв поднялся, как только группа показалась в поле зрения, и за первой волной сразу последовала вторая, и еще одна. Так же прибой бьется о скалы. Тут и там мелькали ослепительные вспышки. Ярко-оранжевые нейлоновые канаты были протянуты вдоль обочин, но кроме них толпу сдерживали еще и полицейские. Один из них как раз сражался с каким-то вопящим пацаном. У пацана было запачканное лицо и сопливый нос, в одной руке он зажал игрушечный самолет, а в другой — блокнот для автографов.

— Бог ты мой! — крикнул Бейкер. — Вы только гляньте на них, вы только посмотрите на них!

Колли Паркер махал руками и улыбался, но когда Гэррети подошел поближе, то услышал, что именно он кричит толпе:

— Рад видеть вас, вы, чертова толпа долбаных придурков! — широкая улыбка и взмах рукой. — Как вы там, мамаша МакКри, чертова страхолюдина? Ваше лицо и моя жопа — что за невероятное сходство! Как поживаете?

Гэррети прижал руки ко рту и истерически засмеялся. Мужчина в первом ряду с табличкой, на которой было небрежно написано имя Скрамма, расстегнул молнию куртки. Чуть подальше толстуху в нелепом желтом летнем костюмчике выпихивали назад три студента с бутылками пива. Толстушку жерновами перемелет, подумал Гэррети и рассмеялся еще сильнее.

Да у тебя же сейчас истерика будет, господи, не дай ей тебя захлестнуть, вспомни о Гриббле, и не дай... не дай ей... не дай...

Но истерика накатывала неотвратимо. Сумасшедший хохот вырвался из него, и вот уже его желудок скрутило узлом, а в легких кончился воздух, и он шел теперь согнувшись чуть ли не пополам, и кто-то что-то ему говорил, орал на него, пытаясь перекричать толпу. Это был МакФриз.

— Рей! Рей! Что с тобой? Ты в порядке?

— Они смешные! — он едва не рыдал от смеха. — Пит, Пит, они такие смешные, просто... просто... они невероятно смешные!

Хмурая девочка в грязном сарафане сидела прямо на земле. Она надула губки и сдвинула брови. Когда Гэррети проходил мимо, она скорчила ужасную рожу, и он едва не упал со смеху — и получил предупреждение. Это было странно — несмотря на весь шум, он по-прежнему отчетливо слышал предупреждения.

Я могу умереть, подумал он. Я могу умереть от смеха, ну разве не умора?

Паркер продолжал ослепительно улыбаться, приветственно махать руками и раздавать проклятия зрителям и репортерам вокруг, и это было самым-самым смешным. Гэррети упал на колени и был предупрежден во второй раз. Он продолжал смеяться — короткими, лающими смешками: большего его несчастные легкие уже не выдерживали.

— Его вырвет! — закричал кто-то в неимоверном восторге. — Гляди, Элис, его сейчас вырвет!

— Гэррети! Гэррети, мать твою так! — кричал МакФриз. Он просунул руку Гэррети подмышку, крепко обхватил его за спину и, сильно рванув, каким-то чудом поставил его на ноги. Гэррети, шатаясь, снова пошел.

— О боже, — задыхаясь, выдавил Гэррети. — Господи, они просто убивают меня. Я... я не могу...

Он снова сорвался в слабое, дребезжащее хихиканье, его колени подогнулись, МакФриз рванул его за рукав так, что тот порвался, и этим снова вернул Гэррети в вертикальное положение. Они оба получили предупреждения. Это мое последнее, смутно подумал Гэррети. Я отправляюсь в сказочное царство. Прости, Джен, я...

— Давай же, тюфяк, я не могу тебя тащить! — прошипел МакФриз.

— Я не смогу, — прошептал Гэррети. — У меня закончилось дыхание, я...

МакФриз дважды врезал ему по лицу — ладонью по правой щеке, тыльной стороной руки — по левой. И пошел быстро, не оглядываясь.

Смех ушел, но теперь его внутренности превратились в желе, легкие были опустошены, и, казалось, никогда не смогут наполниться снова. Он шел вперед нетвердой походкой, раскачиваясь, словно пьяный, и пытался вернуть дыхание. Перед глазами танцевали черные точки, и частью сознания он понимал, насколько близок к обмороку. Одна его нога зацепилась за другую, он споткнулся, едва не упал, но каким-то образом сумел сохранить равновесие.

Если я упаду, я умру. Я уже не встану.

Они следили за ним. Толпа следила за ним. Крики и вопли свелись до приглушенного, почти эротического шепота. Они ждали, когда он упадет.

Он шел вперед, сосредоточившись теперь на том, чтобы ставить одну ногу впереди другой. Как-то в восьмом классе, он прочитал рассказ[31] одного писателя по имени Рей Бредбери; в этом рассказе говорилось о толпах, которые собираются на месте катастроф, о том, что лица в этих толпах всегда одинаковые, и что они всегда знают, будет раненый жить, или умрет. Я еще немного поживу, сказал им Гэррети. Я еще поживу. Я еще немного поживу.

Он заставил себя идти размеренно, отсчитывал мысленно ритм. Выкинул из головы все лишнее, даже Джен. Жара, Колли Паркер, Фрики Д'Алессио — все это для него перестало существовать. Даже непрекращающаяся тупая боль в ступнях, даже ненормально твердые мышцы в районе подколенного сухожилия. Одна мысль билась в его голове, подобно гигантским литаврам. Подобно сердцебиению. Поживу еще. Поживу еще. Поживу еще. Пока слова не утратили смысл и не перестали что-либо означать.

Из этого состояния его вывели звуки выстрелов.

В окружающей тишине звук прозвучал совершенно оглушительно, и Гэррети услышал, как кто-то закричал. Ну, теперь ты знаешь, подумал он, времени как раз хватает, чтобы услышать выстрелы, услышать собственный крик...

А потом он задел ногой маленький камешек, и была боль, и это не он купил билет, это был 64-й, приятный улыбчивый парень по имени Фрэнк Морган. Теперь Фрэнка Моргана стаскивали с дороги. Его очки зацепились дужкой за одно ухо и, подпрыгивая, волочились за телом. Левая линза была разбита.

— Я не мертв, — изумленно сказал Гэррети. Шок накрыл его теплой синей волной, угрожая снова превратить его ноги в воду.

— Не мертв, а должен был быть, — сказал МакФриз.

— Ты спас его, — сказал Олсон так, что это прозвучало как проклятие. — Зачем ты это сделал? Зачем ты это сделал? — его глаза сияли пустотой как начищенная дверная ручка. — Я бы убил тебя, если б смог. Я ненавижу тебя. Ты умрешь, МакФриз. Подожди и увидишь. Господь поразит тебя насмерть за это. Господь поразит тебя насмерть, ты, говно.

Его голос был бесцветным и слабым. Гэррети почти чувствовал исходящий от него запах смерти. Он зажал себе рот ладонями и застонал. Правда в том, что запах смерти исходит от них всех.

— Отвянь, — невозмутимо сказал МакФриз. — Долг платежом красен, вот и все. — Он посмотрел на Гэррети. — Мы квиты, чувак. На этом все, окей?