Любовь небесного цвета - Игорь Кон

В Англии важным шагом в декриминализации гомосексуальности был так называемый Доклад Волфендена (1957), названный по имени председателя специального правительственного комитета сэра Джона Волфендена, который большинством 12 голосов против 1 рекомендовал отменить существовавшее с 1533 года уголовное наказание за добровольные и совершаемые в приватной обстановке гомосексуальные акты между взрослыми мужчинами (старше 21 года) и также, вопреки мнению почти всех опрошенных психиатров и психоаналитиков, признал, что гомосексуальность не может по закону считаться болезнью. После долгих споров и проволочек, летом 1967 года британский парламент выполнил эту рекомендацию. В 1994 г. легальный возраст согласия для гомосексуальных отношений был снижен до 18 лет; в 1998 г его хотели снизить до 16 лет, но воспротивилась Палата Лордов. Примеру Англии последовали Канада и другие англоязычные страны. Из уголовного кодекса Германии упоминание гомосексуальности (знаменитый 175 параграф) исчезло в 1969 г., Испании — в 1978, Болгарии — в 1975 и т.д. В США либерализация законодательства началась в 1961 г., но в некоторых штатах анальные и оральные контакты, однополые или для обоих полов, до сих пор остаются формально противозаконными, хотя полиция давно уже не возбуждает таких дел. По данным Международной Ассоциации лесбиянок и геев (ИЛГА) на 1997 год, однополый секс полностью легален в 108 странах (из 210), в 83 странах, в основном Азии и Африки, преследуется мужская, а в 44 — также и женская гомосексуальность (по 19 странам нет данных). Хотя до полного гражданского равноправия геев и лесбиянок еще далеко — даже в странах Европейского Сообщества, где этот вопрос находится под постоянным контролем Европарламента, дискриминация по принципу сексуальной ориентации остается серьезной проблемой — это большое историческое достижение.

Важную роль в изменении образа однополой любви в общественном сознании сыграли литература и искусство. Многие годы однополую любовь вообще нельзя было изображать. Потом появились карикатурные образы смешных, жалких и вместе с тем агрессивных людей, самим фактом своего существования подрывающих нравственные устои общества. Затем их сменили печальные образы несчастных жертв природной или социальной несправедливости. Гетеросексуальному большинству этого было достаточно, но геи и лесбиянки нуждались в положительных образцах. Каковы критерии этой «положительности»? Психическое благополучие, успешная карьера, размеренный быт и умеренный секс, соответствующие нормам буржуазно-религиозной морали? А если художнику и его героям в этом мире тесно и скучно? Наиболее социально и художественно значимыми оказывались произведения, авторы которых никому не старались понравиться, предпочитая жить по своим собственным законам и тем самым разрушая стереотипы массового сознания.

Поучителен пример французского писателя Жана Жене (1910–1986). Никому не нужный подкидыш, Жан с раннего детства стал преступником, вором и гомосексуалом, не испытывая по этому поводу ни малейших угрызений совести. В отличие от своих предшественников, Жене не оправдывает свою гомосексуальность и не психоанализирует ее, а свободно живет в ней. По словам его биографа Эдмунда Уайта, «как всякий другой гомосексуал до начала геевского освободительного движения, Жене мог выбирать только между тремя метафорами гомосексуальности — болезни, преступления или порока. Почти все остальные писатели-гомосексуалы выбирали своим эталоном болезнь, потому что она взывала к состраданию гетеросексуального читателя. Жене выбрал два других образца — порок и преступление, и это оказалось более вызывающей и гордой позицией. Жене хочет испугать или соблазнить своего гетеросексуального читателя, а не просить у него прощения». Жене — писатель не для всех, да и те, кому он нравится, вряд ли сочтут его подходящим примером для подражания. Но прочитав его, вы уже не сможете отмахнуться от поставленных им вопросов.

За литературой последовало кино. В 1960-х и особенно 1970-х годах возникает полуподпольная «голубая» кинематография, со своими собственными режиссерами ((Энди Уорхол, Пол Морисси) и звездами (Джо Даллесандро), показывающая геевскую жизнь изнутри, нарочито вызывающе и грубо, на грани порнографии. Одновременно, начиная с фильма Уильяма Фридкина «Мальчики в оркестре» (1970), по пьесе Марта Кроули, построенной как серия грустных исповедей, однополая любовь стала постоянной темой коммерческого кино. Стереотипность этих образов — «покажите мне счастливого гомосексуала, и я покажу вам веселый труп!» — вызывала бурные протесты гей-активистов, но эти фильмы помогали людям ощутить человеческие измерения однополой любви. Веское слово сказали и кинематографические классики, для которых гомосексуальность была личной проблемой, — Лукино Висконти (1906–1976), Пьер Паоло Пазолини (1922–1975), Райнер Вернер Фасбиндер (1946–1982) Дерек Джармен (1942–1994) и другие.

Художественные образы гомосексуалов были разными, часто политически и нравственно несовместимыми. Но именно их многообразие создавало эффект объемности. Это не был, как раньше, призыв «Пожалейте нас!» или «Полюбите нас!», а требование «Примите нас такими, каковы мы есть! Мы такие же разные, как вы!».

Одна культура, сама по себе, не может изменить общество. Освободительное движение геев и лесбиянок с самого начала включало в себя несколько разных течений. Во-первых, это было движение за сексуальную свободу, терпимость и признание своего права быть другими. Во-вторых, политическое движение за осознание себя как социального меньшинства, за равноправие и гражданские права. В-третьих, это идейное движение, выдвигающее определенные принципы организации общества и социально-нравственные ценности. В-четвертых, это особая субкультура, стиль жизни, язык, формы общения, искусство и многое другое.

Хотя движение было интернациональным, особенно широкий размах оно приобрело в США, самой богатой, но и самой культурно разнородной стране западного мира, в которой старые традиции борьбы за права культурных и религиозных меньшинств сталкивались с характерной для протестантского фундаментализма нетерпимостью. До Второй мировой войны американские геи и лесбиянки были разобщены и бессильны против полицейских репрессий и консервативного общественного мнения. В армии они увидели, что на самом деле их гораздо больше, чем было принято думать, и данные Кинзи это подтвердили, а послевоенная миграция в большие города облегчила им нахождение себе подобных.

Поскольку США — нация иммигрантов, любое этническое, религиозное или культурное меньшинство стремилось прежде всего создать собственную экологическую нишу, в виде более или менее компактного территориального сообщества или общины (слово community обозначает и то, и другое) себе подобных. Не были исключением и геи. Как только они становились видимыми и слышимыми, они сразу же создавали на месте прежних гетто своеобразные общины, где все были свои — и доктор, и юрист, и мебельщик, и архитектор, и портной, и парикмахер, и оптик, короче, вся сфера обслуживания. Это облегчало общение и усиливало чувство социальной общности.

Послевоенная Америка стала ареной нескольких мощных демократических движений — борьбы за гражданское равноправие черных, женского движения, движения против войны во Вьетнаме и молодежного, студенческого движения. Это не могло не поставить перед американскими геями и лесбиянками вопрос: а чем мы хуже, почему мы должны мириться с гнетом, против которого восстают другие? С самого начала движение имело два крыла — либеральное, ориентированное преимущественно на интеграцию и ассимиляцию геев и лесбиянок в обществе путем уравнения в правах с представителями гетеросексуального большинства, и леворадикальное, добивающееся революционного разрушения всей системы половой стратификации и поддерживающих ее институтов.

Первая американская гомофильская организация «Общество Маттачин» была основана в Лос-Анджелесе в 1950–51 г. Ее основатель Гарри Хэй пытался сочетать классовую борьбу за освобождение трудящихся с борьбой за сексуальное освобождение. Однако многие члены Общества не разделяли его марксистских идей. В конце 1953 года в Обществе Маттачин возобладали умеренные, либеральные силы. Было заявлено, что Общество «безоговорочно поддерживает все Американские ценности» и добивается только ассимиляции и интеграции гомосексуалов в существующее общество. Эта переориентация сделала Общество более респектабельным в глазах среднего класса, зато лишила его массовой основы. Второй гомофильской организацией был основанный в январе 1953 г. журнал ONE («Единое») (название происходит от слов Томаса Карлейла «Мистическая братская связь делает всех мужчин единым целым»), на базе которого в 1956 г. был создан первый в США гомофильский научно-педагогический центр — ONE Institute of Homophile Studies, существующий до наших дней.