Чужой среди чужих - Талгат Сабденов

— Знаешь, Рей, я чуть не погиб там, — тихо продолжил он, не меняя расслабленной позы, — я бы погиб от гипогликемического шока, если бы по дороге не нашел выброшенный кем–то заплесневевший дорояки, благодаря которому и смог доползти до дома. Даже ты рисковала меньше меня, хотя и стояла на пути ангельской плазменной пушки. Тебе не кажется, что это немного неправильно?

— Нет, — коротко ответила Рей. — Это помогло выполнению задания.

— И ты обвиняла меня в том, что я убиваю людей, — вздохнул Шут. — Ты в курсе, что воспользовалась мной как живым щитом ради личной выгоды? По крайней мере, я отнимаю жизнь глядя в глаза и осознаю, что совершаю отвратительный с точки зрения человеческой морали поступок. Ты говорила, что я намеренно отдаляю себя от людей? Возможно, ты права. И я бы не укорял тебя сейчас, если бы ты разделяла мою точку зрения. Однако есть одно маленькое "но".

Он всмотрелся в бесстрастное лицо Рей, пытаясь разглядеть там хоть проблеск эмоций. Тщетно, маска была непроницаема. Только это была именно маска.

"А ведь она человек в душе", — колыхнулась в голове неуместная и странно теплая мысль. — "Маленькая, не знавшая человеческого тепла девочка, которую лишили даже права на смерть".

— Так вот, это "но" заключается в том, что ты в отличие от меня желаешь слиться с людьми, стать одним целым так сказать. Да–да, желаешь, хоть и не признаешься себе в этом. Я ведь знаю, что было между тобой и Синдзи. Честно говоря, не думал, что ты способна на такое проявление чувств, и я рад, что ошибся, — Шут позволил себе слабую улыбку.

"А ведь если прислушаться к себе… я действительно рад. Странно…"

— Знаешь Рей, не люблю кого–то судить и тебя не буду, это твоя жизнь и ты вольна идти по ней тем путем, который сочтешь верным. Но раз уж ты действительно хочешь быть человеком — постарайся вести себя как человек! — закончил он твердо.

В глазах Рей мелькнуло что–то живое.

— Ты считаешь, что идентичное поведение сближает людей?

— А ты не знала?

— Я не думала об этом.

— Тяжелый случай. Да, идентичное поведение зачастую сближает людей, это проистекает из стадного инстинкта. Правда и то, что близкие контакты с другими людьми меняют твое изначальное поведение. Как ты это описала, они формируют твою личность.

— Я запомню это.

— Запомнить мало, надо делать, — сварливо заметил Шут и тут же одернул себя, вспомнив кто перед ним. — Извини, конечно, но так оно и есть.

— Да.

Шут выдохнул, встал на ноги и оттряхнул одежду от пепла.

— Ты пришла только ради лекции о роли морали в человеческих отношениях? — поинтересовался он более миролюбиво.

— Нет. Я хочу задать вопрос.

— Я слушаю тебя.

— Зачем ты здесь?

Шут почесал затылок и оглянулся на пепельную пустыню.

— Закуклившись в собственном сознании, я перестаю слышать чужие психические голоса. Сейчас для меня это единственная возможность нормально выспаться.

— Я имею в виду иное. Что ты делаешь в этом мире?

Шут вздернул бровь.

— То есть как это — что я тут делаю? А разве не ясно?

— Нет.

— Выжить я пытаюсь. Это же очевидно.

— Но тогда ты мог бы поискать более безопасное место, чем Токио‑3.

— Если Евангелионы не справятся, безопасных мест не будет. Тут я, по крайней мере, могу хоть как–то повлиять на ситуацию. Или последний бой ты уже забыла?

— Я бы справилась с управлением Евы‑00, хотя это было бы сложнее.

"Чертовка!" — скрипнул зубами Шут. Слышать это было почему–то очень неприятно.

— Ты здесь с какой–то целью, — тихо и безапелляционно заявила Рей. — Зачем ты здесь?

— Если ты о том, какие силы и зачем меня закинули сюда, то я сам понятия не имею. Даже знать этого не желаю. И с чего ты вообще взяла, что для моего присутствия в вашем мире есть какая–то рациональная причина? События просто случаются.

— Ты противоречишь сам себе, — заметила Рей.

Шут начал терять терпение.

— Я бы еще поверил, что моя с позволения сказать "миссия" заключается в уничтожении Командующего Икари. По крайней мере, эта задача мне по плечу. Но его смерть по сути дела не решит ничего, — Шут перевел дух. — Что мне, весь ваш гребаный мир спасать? Если ты не заметила, это работенка не для одного человека, даже не для одного псайкера. Дай мне в распоряжение команду хакеров, батальон хорошо подготовленных бойцов, пару сотен миллионов долларов и полгода времени — тогда, возможно, я смогу устранить угрозу Третьего Удара. И еще далеко не факт, что "спасенное" человечество не аннигилирует само себя в атомном пламени последующей войны. А чтобы предотвратить ядерную войну в условиях всемирного кризиса такой глубины, надо как минимум снести мир до основания и сотворить заново.

— Тогда согласно твоей логике, в твоих действиях нет смысла, — ответила Рей.

— Возможно, ты права. Возможно, последним, что я увижу в своей жизни, будет вспышка взрыва. Тем не менее, как бы идиотски это не выглядело с моей стороны, я продолжаю надеяться. Мало ли, вдруг случится чудо, и кто–то сможет предотвратить Третий Удар, или хотя бы смягчить его последствия? Вдруг члены SEELE перегрызутся между собой и их планы сорвутся? Вдруг голос рассудка возьмет в головах правительств верх, и они смогут выкрутиться, не применяя атомное оружие? — Шут горько усмехнулся. — Идиотская надежда. Но кроме этой надежды у меня нет ничего.

— И, тем не менее, ты здесь с определенной целью. Я знаю это.

— Откуда?

— Не знаю.

Полный привет. Генетическая память у Ангелочка заговорила, али женская интуиция взыграла?

— Я вот тоже не в курсе. И я тебя прошу: если вдруг узнаешь — мне не говори, ладно? У меня и так хватает причин для бессонницы.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга: Шут с легким раздражением, Рей как всегда. Исход игры в гляделки был предрешен с самого начала. Шут снова уселся на землю и принялся острием ножа выписывать на пепле бессмысленные закорючки.

— А о Синдзи ты что думаешь? — спросил он как бы между делом. — Тогда после боя он кинулся открывать твою капсулу и сжег ладони. Такие поступки не совершают ради случайных людей.

— Не знаю, — ответила Рей.

— Не знаешь?

— Я не знаю слов, которыми можно описать это ощущение.

— Хм. Опиши, что ты почувствовала. Возможно, я смогу тебе помочь.

Рей помедлила с ответом.

— Было тепло.

Так–так–так, значит Ангелочку человеческое и правда не чуждо? Интересно.

"Хотя еще вопрос, кто страшнее — люди или Ангелы".

— И что ты думаешь на этот счет? — поинтересовался Шут вкрадчиво. — Синдзи, конечно, имеет кое–какие проблемы, но у него есть масса положительных качеств, о которых он сам не подозревает.

Рей отвела глаза.

— Уже утро. До свидания.

И исчезла. На том месте, где она стояла мгновение назад, пепел превратился в землю, из которой тут же стали пробиваться зеленые ростки. Шут осторожно подошел к небольшому живому пятну посреди мертвого пепла и осторожно коснулся крохотных травяных стебельков.

"Что же ты со мной делаешь, Рей?"

Вырвавшись из ментального пространства в реальный мир и скривившись от накатившей тупой боли в черепе, он взял с пола часы. Полседьмого утра.

"И как ей удается так точно определять время?"

Закинув в рот пару таблеток анальгина, и натянув одежду, Шут посмотрел в окно. Оттуда открывался весьма "живописный" вид на полуразрушенный квартал, который даже не начинали восстанавливать.

"И правда, зачем восстанавливать дома, в которых скоро некому будет жить? Даже перед всеобщим уничтожением SEELE продолжают считать деньги. О люди, порождение крокодилов".

Ладно, шутки в сторону. Сегодня выходной, но ему предстоит одно крайне неприятное и по–своему опасное дело. Шут проверил рассованный по карманам арсенал, пересчитал оставшиеся деньги ("блиииин…") и пригладил растрепанные после сна волосы. Фух, вперед и с песней, победа или смерть!

* * *

"Плять, лучше бы сразу смерть!"

Спустя три часа свидания Шут готов был дать руку на отсечение, что Айми таким изощренным способом решила свести его в могилу. Уж неизвестно, чему ее учили в ЦРУ, но по бутикам и развлекательным центрам она умела носиться не хуже любой обычной девушки. Очень быстро Шут стал исполнять роль не только ее персонального шута, но и носильщика для пакетов с обновками, а так же мальчика для битья в многочисленных игровых автоматах. И вдобавок к этому…

— Алекс, как тебе эти туфельки?

— Алекс, пошли мороженного навернем!

— Алекс, меня эта блузка не полнит?

— Алекс, прекрати глазеть на других девушек, я сейчас разозлюсь!

— Алекс, задолбал мямлить, ща как тресну!

И так далее, без умолку. Не будь Шут псайкером, он бы в жизни не распознал виртуозной актерской игры, и единственным, что как–то скрашивало его страдания, была надежда, что Айми где–то в самой глубине своей изуродованной души испытывает те же чувства, что и он — читай, отвращение пополам с раздражением. И он всеми силами старался усугубить это ее состояние: рассыпался в извинениях за произошедшее в их первую встречу, мямлил, пытался краснеть, сыпал нарочито неуклюжими комплиментами, запасы которых оперативно почерпывались у окружающих парочек. Словом, старался вести себя так, как ведет обычный парень, вышедший на первое свидание после очень долгого перерыва. Мобилизовав свои заемные познания о японской культуре, он даже расщедрился для Айми на букет белых хризантем[1], но толи она не знала этого аспекта своей культуры, толи "простила" гайдзину такую оплошность, и цветы приняла с очень натуральной благодарной улыбкой.