Наркомэр - Николай Аникин

— С какой стати! — Синицын начинал выходить из себя и тоже повысил голос. — Почему я должен объявлять его в розыск. Он вообще у нас числится в пропавших. Возможно, человек погиб в собственном же доме, а вы гоните нам…

Михалыч улыбался, слушая пояснения следователя. Тому вовсе не хотелось встречаться с человеком, предъявляющим нелепые претензии.

— Говорят, в управление ночью заехала машина. Может, это его рук дело? Козла этого. Он же алкоголик несчастный. Можно сказать, что стойкий дебил…

— С чего вы взяли?! Вполне достойный человек. Полковник в отставке. Приехал к себе на родину… Душевные раны залечивать. Вот и…

— Залечил?..

— Извините, мне некогда с вами разговаривать…

— А кому я могу на вас пожаловаться?..

Но Синицын уже положил трубку: иди к начальнику да жалуйся, идиот…

Михалыч постепенно приходил к убеждению, что никому в УВД он не нужен. Был человек — и не стало. Жаль, конечно, что так получилось, но что поделать — жизнь. А это означало, что ни местный, ни федеральный розыск в отношении его не заявлен. Не было у милиции на то оснований. И на том спасибо, родимые. Остается лишь с «отпетыми» разобраться. Но то будет у него разговор особый, и он вновь взялся за трубку сотового телефона.

— Привет, Шура, — поздоровался он с мэром. — Как живешь? Не жмут ли тебе твои сапоги? Говорят, ты на хромовые перешел… А еще говорят, теперь ты куратором стал…

— Кто говорит? — испуганно спросил Александр Ильич.

— Не прикидывайся. Я говорю…

— Что вам от меня нужно?

— Ничего. Я лишь хотел засвидетельствовать свое почтение мэру — Куликову Александру Ильичу. И на этом до свидания. Теперь я в городе. Настроения, естественно, абсолютно никакого. Я потом вам позвоню. И прошу: придержи Коня, который у вас Рыжий… Подковы растеряет.

Мэр молчал. Михалыч прервал связь. Вот так. Осталось еще сделать один звонок для полного блаженства. Однако дозвониться до ЗАО «Овощпродторг» было невозможно. Трубку почему-то никто не брал. Затем ее все-таки подняли, и сонный старческий голос спросил:

— Кто?

— Не кто, а слушаю вас! — сурово произнес Михалыч. — Время четыре часа, а вы уже спите. Директора мне. Бориса.

— Нету его… — пробурчал голос. — И до завтрашнего утра не будет, потому что уехал он уже. Отдыхать в лес. Тьфу ты! Не велели говорить. Я тут человек маленький. Не говорите, что сказал…

Михалыч уцепился за старика. Тот мог дать полезную информацию.

— Не скажу, если узнаю, где его можно найти…

На другом конце замялись. Дело для престарелого охранника принимало дурной оборот.

— На дачу, что ли, отчалил, козел. В домик охотника и рыболова. Дом отдыха городской… Жена в санаторий, а муж на «охоту»…

— Понятно. Передавай привет и массу наилучших пожеланий. Скажи, мол, знакомый звонил. Вместе служили… за колючей проволокой. Только по разные стороны…

Дед усмехнулся:

— Хорошо, передам, если утром увижу. Да ты и сам можешь ему позвонить. По сотовому… А меня он грозился завтра уволить…

— Увидь, обязательно, я потом тебя отблагодарю. Коньяк за мной…

Оказалось, дед не пьет коньяк, а вот на водку он согласен. И дежурит он сутки через трое. Дед продиктовал Михалычу телефон, и тот записал. Такая вот получилась под конец информация. Вполне утешительные сведения, если не считать, что Михалыч по-прежнему оставался один. В единственном числе против целой своры оглоедов.

От помощника он не отказался бы — на углу постоять, придержать что-нибудь за край, поднести-отнести и при случае дать по башке. Но так, чтобы не очень больно. Оглушить разве что. Он был один в большом городе. Был бы у него друг Бутылочкин. Но прапорщик погиб. Наверняка тело его выловили где-нибудь на низу — Обь, она большая. Выловили и предали земле как неопознанный труп. Мир праху твоему, Коля.

Кого можно взять себе в помощники? Во всяком случае, не женщину. И не с улицы. Это должен быть человек либо идейный, либо зависимый. Можно было бы встретиться с начальником сельского РОВД Ивановым, но тот находился в отпуске. Да и не может он действовать на территории города. Не его здесь епархия. Так что думай, Михалыч. Любушка отпадает сразу. Она всего лишь слабая женщина. Она работает, поэтому ограничена во времени. Вот и сейчас она трудится во вторую смену. А он сидит и смотрит из окон и думу думает. И придумать ее никак не может. Опять нужен анализ происходящего. Вопрос: почему в деревню притащился Бичевкин? Ответ: этот господин знал Кожемякина в лицо. Не из садистских же побуждений он явился в такую даль. Значит, нужна была уверенность, что крестьянин из Дубровки и чиновник из Учреждения — одно и то же лицо. Но Бичевкин остался на месте. Ничего он не подтвердил ни перед кем. Он лишь для себя подтвердил и на том успокоился.

Все равно нужен помощник. Пусть это будет даже пьяница последний, отщепенец. На некоторых из них бывает можно положиться, когда речь заходит о главном. О чистом небе над головой, о здоровье и жизни. В общем, о главном…

Негр Мартын?! Почему и нет! Это национальное меньшинство еще мало себя заявило в нашем обществе. Пора им выходить из тени. Вот и паспорт его лежит перед Михалычем на столе. Мартын Фидель Хуанович. Типичный негр из Латинской Америки. Даже все данные у него для этого подходят. Однако в графе «национальность» стоит скромное: «русский». Даже паспорт не поменял. Пользуется старым. А куда ему ехать?! И куда ему с ним идти?! Понадобится — поменяет, а пока этим обходится. Интересная личность. Смесь бульдога с носорогом. Постарался папа. Из сына получился настоящий негр. Молодец, курсант… И мама молодец.

Михалыч был почти уверен, что Хуан когда-то учился в городе в одном из военных училищ и познакомился с русской девушкой. Потом у них неожиданно разгорелась любовь и даже родился сын. Увидеть бы еще раз это дитя интернациональной любви. И поговорить. Узнать, чем он на самом деле дышит. Кроме него, есть еще три документа — водительское удостоверение самого Мартына, аттестат об окончании профтехучилища на другого человека, а также свидетельство о рождении на третьего. Остальное — мура собачья. Пара удостоверений — электрика и сантехника. Вот и все документы. И это добро Михалыч обещал выслать по почте. Замучаются ждать. Не стоит из-за этого напрягать ни почту, ни даже собственный ум. Все равно они этим бродягам не понадобятся. Отдать их при встрече с Мартыном, и дело с концом. Это даже надежнее будет. Значит, негр. Это даже интересно… Возможно, у него имеется домашний телефон. Вот и адресок в графе «прописка» значится. Остается заказать справку по 09.

— Мартын? Фидель Хуанович? Был у него телефон. И возможно, сейчас имеется. Но он снят со справки по его заявлению, — ответила справочная служба.

Вот те на! Выцветший негр имеет телефон, данные о котором изъяты из общего банка данных. Хитер батенька. А может, это постаралась его жена. Надоели ей звонки, она взяла и сняла его со справки, предварительно изменив номер. И по тому адресу давно уже не живет никакой негр. Но у него есть машина. Он же сам говорил, когда они беседовали среди ночи на пустынной дороге. Получается, не совсем потерянная для общества личность. Надо ехать и брать козла за рога, пока он не забрался в чужой огород.

В небольшом углублении контейнера лежало прошлогоднее удостоверение следователя по особо важным делам Новосибирского ГУВД. Оно тогда помогло. Михалыч действовал под этим прикрытием целый месяц — и ничего. Все обошлось. Можно и новое удостоверение изготовить. Для этого в контейнере имеется все необходимое. Но к чему это? Не стоит ломать голову. Старший следователь по особо важным делам Куроедов Анатолий Михайлович, полковник юстиции, — вполне внушающий доверие человек. Бритый наголо. Теперь у него волосы и усы — и что с того?! Время идет, и внешность слегка меняется. Не то чтобы очень, не настолько, чтобы менять удостоверение личности. Вот и бланки командировочных удостоверений, а также постановления на выемку документов — на тот случай, если понадобится войти в помещение на легальных основаниях. Выемка документов — это и не обыск вовсе. Так что никаких проблем. Санкция прокурора имеется, пусть и не местного. Преступление имеет не локальный характер, а региональный. Задеты интересы нескольких областей. Просим подчиняться и не задавать лишних вопросов, господа. А кому сильно хочется, может идти и жаловаться, если найдет, на кого…

Все правильно. Усы и очки. Стекляшки с нулевыми диоптриями. Массивные, закрывающие чуть не всю физиономию, и слегка затененные по летнему времени. И еще широкий, как лопата, козырек. Изогнутый, словно черная крыша ангара. Поди разберись, кто под ней притаился. И ко всему серая форма: куртка с накладными карманами и погонами полковника, брюки с полосками. И ни одного красного цвета: околыш фуражки, просветы на погонах и полоски на брюках имеют темно-синий цвет. С летчиком спутать можно. Это по незнанию. Или когда некогда… В любом случае сначала взгляд на форму, а потом уж, если удастся, на усы, а затем, в последнюю очередь, в глаза. Он вновь воспользуется этим способом. Это осуществимо. Вроде бы Михалыч им не злоупотреблял. Глаз чужих формой лишний раз не мозолил. Можно рискнуть. Иначе не выйти ему из дома. Не привык он к форме. Вся служба у него прошла в штатской одежде. Лишь курсантом носил он форму и потом быстро отвык, не пользуясь ею даже в специальной школе. Там вообще было лишь подобие формы — без погон и знаков различия. Каковы были задачи — таковы и методы.