Никитинский альманах. Фантастика. XXI век. Выпуск №1 - Юрий Никитин

Казалось бы, что еще могло произойти в моей жизни такого, особенного — так сказать. Куда уж больше?!

Но только сейчас, чувствуя приближение часа встречи со Всевышним, я почувствовал в себе силы и смелость рассказать о странном и мистическом случае, произошедшем со мной задолго до начала Революции. Этот день я бы запомнил в любом случае, ведь это был день моей свадьбы. Итак, к рассказу. Августовским вечером 1785 года несколько молодых людей провели вечер в одной из пригородных слобод, которая незаметно, мало-помалу, превращалась в предместье и стала называться предместьем Пуассонье. Возвращаясь, молодые люди заблудились в лабиринте дорог, которые, вследствие беспорядочных застроек и переделок были почти непроходимы. Ночь была темная, и шел проливной дождь. Долго блуждали молодые люди, спотыкаясь на каждом шагу и поминутно увязая в глубоких колеях, размытых дождем и наполненных грязью. Наконец, они заметили ряд ярко освещенных окон на мрачном фасаде одного большого дома. До них стали доноситься слабые звуки музыки, по-видимому, вылетавшие из этого дома. Подойдя еще ближе, молодые люди заметили, что в окнах мелькает несколько пар танцующих. Они смело постучали в двери и приказали вышедшему к ним слуге объявить их имена хозяину дома и передать ему, что они желали бы принять участие в его веселом празднике. Через минуту вышел к ним сам хозяин. Это был человек лет тридцати от роду, с открытым лицом и изящными манерами. Роскошный костюм указывал на человека из высшего общества, чего никак не предполагали молодые люди, исходя из внешнего вида этого мрачного дома.

Хозяин встретил их очень любезно, выслушал рассказ об их похождениях с улыбкой человека, еще сочувствующего увлечениям молодости. Затем он объявил им, что дает этот бал по случаю своей свадьбы, и прибавил, что ему очень приятно было бы иметь на своем празднике подобных гостей, но просит их подумать, достойно ли такой чести то общество, в которое они хотят войти. Молодые люди стали настаивать, и хозяин дома ввел их в зал и представил своей супруге и родным.

Скоро молодые люди освоились, стали танцевать, протанцевали до утра и от души были восхищены оказанным им приемом. Утром, когда они уже собирались удалиться, хозяин дома подошел к ним и спросил, не желают ли они знать имя и звание того, кого они удостоили своим посещением? Молодые люди полунасмешливо стали просить оказать им эту честь, уверяя его в своей признательности за приятно проведенный вечер. Тогда новобрачный объявил им, что он Шарль-ЖанБаптист Сансон, исполнитель уголовных приговоров, и что большая часть гостей, с которыми этим господам угодно было провести вечер, носили то же самое звание. Как нетрудно было догадаться, хозяином был я. При этом двое из молодых людей, повидимому, смутились, но третий, молодой человек с бледным и красивым лицом, в мундире ирландского полка, громко расхохотался и объявил, что от души благодарит судьбу за этот случай, что ему давно хотелось познакомиться с человеком, который рубит головы, вешает, колесует и сжигает преступников. Затем он стал просить меня показать орудия различных казней и пыток. Я поспешил удовлетворить это желание и повел своих гостей в комнату, которую он превратил в арсенал снарядов для пытки и казней. Между тем как товарищи офицера удивлялись необыкновенному виду некоторых орудий казней, сам он обратил исключительное внимание на мечи правосудия, которыми отсекались головы преступникам, и не переставал их рассматривать. Удивленный этим необыкновенным вниманием, я снял со стены и подал офицеру один из мечей. Это был тот самый меч, которым я в свое время отсек голову графу де Горн. Орудие правосудия было четырех футов длины; с тонким, но довольно широким клинком. Конец меча был округлен, а в середине клинка находилось углубление, в котором и было вырезано слово: «Правосудие».

Рукоять меча была сделана из кованого железа и имела около десяти дюймов длины. Несколько минут молча рассматривал офицер это орудие казни; попробовав на ногте лезвие меча. Некоторое время размахивал им с необыкновенной силой и ловкостью и наконец спросил меня, можно ли подобным мечом отсечь голову с одного удара. Я отвечал утвердительно на этот вопрос и прибавил, смеясь, что если господина офицера постигнет когда-нибудь участь господ де Буттевиля, дe Сент-Марса и де Рогана, то он может быть спокоен. Так как я никогда не доверяю своим людям казни дворянина, то могу дать вам честное слово — не будет необходимости повторять удара. 

— Сие маловероятно, — заметил офицер, подавая руку на прощание. Я охотно пожал протянутую руку, этот молодой человек мне явно пришелся по сердцу. Но далее случился небольшой конфуз. Два других моих случайных гостя сделали вид, как будто они ни при чем, едва ли не с брезгливостью поглядывая на мою ладонь, протянутую им на прощание. Через секунду ситуация разрешилась и молодые люди покинули мой дом. Каково же было мое удивление, когда через пару минут молодой офицер вернулся. 

— Мне стало неудобно за поведение моих спутников, — сказал он с какой-то внутренней сердечностью. 

— Ну, что Вы, я привык… — усмехнулся я. Еще бы! 

— Я Вас понимаю, — кивнул молодой человек. 

— Вряд ли Вы можете меня понять, — вздохнул я, — но моя отверженность от общества давно перестала угнетать меня, я воспринимаю ее, как должное. — Мне очень захотелось сделать Вам подарок, — неожиданно молвил офицер, дело не только в том, что я очень весело провел время на Вашей свадьбе… 

— А в чем? 

— Ведь все остальные гости, те, кто занимается тем же самым… Они ведь пришли с подарками, не так ли? — И что? — Сложно объяснить, но с меня в этом случае тоже причитается. 

— Вы… тоже палач?! — удивился я. 

— Нет, или… Может, мне пришлось в свое время исполнять подобные функции… — замялся молодой человек. Я не стал расспрашивать, в жизни всякое бывает, по крайней мере, у этого дворянина была не только дворянская, но и настоящая человеческая честь… 

— Значит, меня ждет еще один подарок? — улыбнулся я. 

— Подарок… Ну, да… Только не простой, — теперь уже заулыбался офицер, — видите ли, некоторые мои желания… Ну, они сбываются… Денег или дворцов наколдовать не могу, сразу признаюсь. Только никому не говорите об этом, сбываются не все желания, а только — особенные! 

— Никому не скажу! — я уж совсем развеселился. 

— Так что бы Вы хотели? Какое желание может быть у палача? 

— У палача? Сложно сказать… Ну, чтобы преступлений не совершалось, продолжал веселиться я.

— Это нереально, — его голос стал неожиданно серьезен, — давайте лучше чтонибудь ощутимое. Скажем, меч не тяжел? 

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});