Русский медведь. Цесаревич - Михаил Ланцов

— Софья, Василий, каково будет ваше положительное решение?

— Кем мы туда поедем? — Не отвечая, поинтересовалась Софья. — Ты ведь сказал, что после расстрига мы будет новыми людьми. Даже имен наших не сохранится.

— Василий станет официальным начальником экспедиции и моим наместником в тех землях. Ты — его супругой.

— У нас будет какой‑нибудь титул?

— Наместник. Что же до дворянского титулования, то пока спешить не будем. Вы должны доказать на деле, что способны не только интриги плести, но и пользу приносить Отечеству. Но если все пойдет хорошо, я одарю вас дворянскими титулами соразмерно вашим заслугам.

— Но и как нам будут люди подчиняться?

— Во–первых, выбирайте тех, которые вас уважают как с титулом, так и без него. Во–вторых, я вас официально назначу главными в экспедиции.

— Все как‑то запутано, — отметил Василий.

— То есть, вы не хотите соглашаться на мое предложение? Отказываетесь?

— Еще чего? — Фыркнула Софья. — Разве у нас есть выбор?

— Выбор есть всегда, — улыбнувшись, произнес Петр. — Впрочем, прошу к карте. — Он встал и направился в соседнюю комнату, где остановился у кульмана с растянутой на ней зарисовкой всего Дальневосточного региона, воспроизведенного им по памяти настолько точно, насколько это было возможно. — Уж извините, но точнее у меня ничего нет. Так вот. Вот, тот остров, который нас интересует. Одно из его названий — Сахалин, но вы, можете его именовать как сами пожелаете.

— А это, тот самый залив, о котором ты говорил? — Ткнула пальцем в карту сестра.

— Именно. Тут горы. Уголь обозначен вот этими значками. Приблизительно, само собой. Через год–два я пришлю вам картографов и рудознатцев. Без добрых карт дела делать весьма затруднительно.

— Сколько человек мы можем взять?

— Я договорился с голландцами о пяти флейтах. Они хоть и вместительны для товара, но неудобны для перевозки людей. Сотню человек набирайте смело. На большее я бы не рассчитывал. И, кстати, не забудьте о женщинах. Если станете брать одних мужиков, то они там у вас либо на стены пялить начнут, либо тебя, сестричка по кругу пустят. Но то и сама должна понимать. Так что, берите либо пары, либо хотя бы примерно поровну. Так. Что еще? Новые фузеи, огневой припас, инструменты и прочее выдам в достатке. Отсыплю тысячу рублей мелкими монетами. Хм.

— Флейты высадят нас и уйдут? — Поинтересовался Василий.

— Нет. Голландцы пробудут там от полугода до года. Займутся скупкой меха, жемчуга и прочего.

— Неужели мех компенсирует им прибыль от торговли с той же Индией?

— Мех добрый товар в Европе.

— Но ведь его можно и в Северной Америке закупать.

— Можно. Но там англичане с французами грызутся. Голландцам туда влезать не резон. Кроме того, я им буду платить за доставку товаров и людей вам. И не так уж и мало.

— Платить? Мехами?

— Нет. Товарами моих мануфактур. Серебряной сталью, хрусталем, фарфором, саржевой тканью и прочим. У вас же они по договору, обязаны покупать товары за звонкую монету. Так им будет проще и мне. Да и вы сможете начать торговать с соседями. Закупая продовольствие в той же Импери Цин.

— Ведь это казне встанет в копеечку, — покачал головой Голицын.

— Поначалу — да. Но деньги у меня есть.

— Эко ты размахнулся… — тихо произнесла Софья, рассматривая карту Дальнего Востока. — А не боишься, что я там свое царство создам?

— Нет. Не боюсь, — с хитрым прищуром ответил брат, твердо глядя ей в глаза. Да с такой интонацией, что поди разбери, чего конкретно он не боится. Василий же, не удержался и хмыкнул. Он почему‑то подумал о том, что этот странный человек продолжает с ними играть, полностью контролируя ситуацию. Как сытый кот с малыми, измученными мышатами.

Глава 9

15 сентября 1689 года. Окрестности крепости Азов

Генерал задумчиво разглядывал слегка потрепанный долгим обстрелом земляной ров перед старой каменной крепостью. Уже не первый месяц ломовая артиллерия пытается разгрызть этот орешек, но ничего толком не получается. Очень уж слабое действие оказывают ядра на земляные укрепления. Каждое попадание — что слону дробина.

— Гриша, к нам гости, — заявил его друг Иван с весьма довольным выражением лица.

— Опять татары? Им не надоело? Сколько мы их тут положили картечью?

— Много Гриша, много, — согласился друг. — Но не татары. Там войска идут. С севера. Вроде бы наши.

— Вроде бы?

— Далеко еще.

— Ладно, пойдем посмотрим.

Уже немолодой Григорий Косагов взгромоздился на коня и выехал с полком рейтаров навстречу подходящим войскам. По–хорошему нужно было бы подождать, но никого кроме московских войск там идти не могло. Поэтому он и рискнул размяться.

Первыми он встретил небольшой отряд в десять человек, одетых в характерную темно–лазоревую форму, что носили все войска, подчиненные лично Петру Алексеевичу. Причем, с отставанием в километр шел еще один такой же отряд. И только после него на некотором отдалении выползала голова походной колонны. Причем солдатики двигались не пешком и не верхом, а на хорошо узнаваемых повозках, что Государь применял для роты сопровождения. Только в этот раз, пехотные транспортеры, как их официально называли, шли попарно длинной вереницей вперемежку с прочими. Григорий никогда не видел, чтобы их было столь много. А справа и слева от них, на удалении более чем в шестьсот шагов двигались небольшие отряды конных егерей, по всей видимости, охраняющие пехоту на марше так же, как и два головных.

— Сержант Светлов, — козырнул старший отделения, подъехав с встречающим. — Командир головного дозора.

— Генерал Косагов, — благожелательно кивнул Григорий, отмечая выправку и плавность движения сержанта. — Что за войска?

— Преображенский полк, господин генерал, с частями усиления. Конные егеря и артиллеристы. Идем с большим обозом и новой артиллерией.

— Прекрасно! Кто старший?

— Генерал Патрик Гордон.

— О! Старый пенек снова в деле? Замечательно!

— Господин генерал, я не смею задерживаться. Мне нужно выполнять приказ и двигаться дальше.

— Добре, — с удовольствием кивнул Косагов, отпуская сержанта и его людей.

Спустя пятнадцать минут, там же

— Ну, дружище, удивил. Удивил, — с улыбкой Григорий направился навстречу Патрику.

— Рад тебя видеть в добром здравии! Как у вас тут дела? Надеюсь никакого мора не случилось?

— Бог миловал. Строго соблюдаю распоряжения Петра Алексеевича и в целом положение очень хорошее. Заболевшие, конечно, есть. Но не сравнить с обычным количеством. Так что, почитай, что и нету.

— Превосходно!

— Слушай, понимаю, что лезу не в свое дело, но скажи, чем там все закончилось?

— Ты про Софью и Василия?

— Слышал, что Ваську арестовали, а дальше — тишина. Софью вроде бы судили, но ничего толком узнать не удалось.

— О! Ты многое пропустил. Об этом деле вся Москва судачит до сих пор. Да и, по всей видимости, не только Москва — вряд ли послы не сообщили в свои столицы.

— Патрик, не томи.

— Петр Алексеевич дважды нас удивил. Первый раз, когда мы все думали о том, что он сестрице голову снимет за проказы ее. Там ведь столько всего накопилось — не перечесть. Даже иезуитов хотела нанять, чтобы его отравили. В общем — злодейка еще та. Но он придумал ей такое изощренное наказание — мы все смогли лишь только подивиться.

— Что же он такое удумал? Что может быть хуже смерти?

— Наверное помнишь, что Софья рвалась царствовать. Просто грезила. А простой люд за скот говорящий почитала, как и труд простой. Вот Петр Алексеевич и лишил ее всего, постриг в монашки и отправил добывать руду киркой на далекий северный остров до скончания ее дней. Ох и взвилась она. Выла нечеловеческим голосом. Бежать пыталась и не раз. На караул бросалась в надежде, что ее убьют.

— Да уж. Обломал он ее. Поди караул руки распускал, чтобы такую буйную упокоить?

— И не раз. Били ее, конечно, аккуратно, но били. Государь ведь поставил туда людей, семьи которых семь лет назад потеряли кого во время бунта стрельцов и имели зуб на нее. Как ты понимаешь, обращались они с ней хуже, чем с бродяжкой.

— Неужто и насильничали?

— Слухи ходят, но не думаю. Всему есть пределы. Одно дело покуражиться, да пинка доброго отвесить. И совсем другое дело силой взять женщину царских кровей, пусть и наказанную сурово. Ох и сомневаюсь, что после такого ты вместе с ней на тот северный островок не отправишься. Раз она тебе так понравилась.

— Сурово.

— А чего ты хотел? — Удивился Патрик. — Они вели себя как умалишенные. Дел наворотили — не пересказать. Вон, Василий не стал запираться и во всем повинился. Так Федор Юрьевич свыше тысячи человек привлек к царскому суду.