Разлом. Том 2 (СИ) - Островская Алина

Беспрепятственно проникнув в город, мы продолжили свой путь ко дворцу, у которого и должна состояться казнь. Вереница довольно сильно растянулась и двигалась медленно от таких же зевак, как и я, заглядывавшихся на великолепное убранство города. В какой-то момент улица, по которой мы двигались, и двухэтажные дома с колоннами, статуями и балконами, убранными душистыми цветами, показались мне смутно знакомыми. Такая короткая, но яркая вспышка дежавю, оставившая после себя царапающий осадок не понимая причин возникновения в тебе этого чувства.

От копания в архивах своей, как оказалось, несовершенной памяти, отвлёкся лишь остановившись у высокого мраморного постамента, ведущего к позолоченным входным воротам во дворец. На нем сиротливо стояла плаха с воткнутой рядом секирой. Стражи у постамента выставили щиты, отгоняя народ, подобравшийся слишком близко, на несколько метров назад. Волна недовольства колыхнула толпу и угасла где-то в конце.

Я не мог понять, что происходит, но держал голову слегка нагнутой, чтобы капюшон своей тенью тщательно укрывал лицо. Народ ждал, шелестя тихими разговорами, а я старательно прислушивался, надеясь выхватить нужную информацию. Но все оканчивалось тем, что мне уже приходилось слышать.

Гробовая тишина накрыла город, когда ворота дворца распахнулись и в сопровождении свиты народу явился император. Платиновый доспех сиял в лучах света, слепя присутствующих. Я, как и все, потёр глаза, унимая резь и вернул внимание постаменту. Из ворот непрерывным потоком выходили женщины, мужчины, стражи и последней, защищённой с четырёх сторон воинами, вышла… Алариэль.

Она не походила на пленницу, пусть лицо и выглядело усталым, понурым, словно лишённым сна. Богатое убранство лёгкого, летящего платья утяжелялось драгоценными камнями, переливающимся всеми цветами радуги. Длинные волосы собраны в элегантную прическу, а макушку венчает… диадема?

Народ удивлённо охнул и тут же нетерпеливо зашептался:

— Ооух, принцесса вернулась…

— Сама…?

— Или заставили…

— Наша защитница… — расплакалась одна из женщин.

Народ болтал что-то ещё в этом духе, а я таращил глаза и испытывал противоречивые чувства. Радость от того, что она жива и я знаю теперь, где она, и недоумение от того, что люди называли ее принцессой? Алариэль императорская дочь?! Взгляд метнулся к строгому лицу Авал’атара в поисках явных отличий, необходимых мне как воздух, для опровержения этого странного суждения. Но кроме схожего ультрамаринового цвета глаз, упрямой линии подбородка и невысокого лба, разбивающих мои надежды на отсутствие у них родства, не отыскал ничего.

Перестав искать общее и различное между ними, я с разъедающей тоской глядел на женщину, по которой невыносимо скучал, хоть и не позволял себе думать об этом.

Основательно прочувствовать весь спектр эмоций, сотрясающих мое тело, не дал Ронан, выведший человека, которого планировалось казнить.

Это был я!

То есть, новый я! Мое лицо и эти яркие глаза, пшеничная борода, казалось, заросшая точно так же, как и у меня сейчас. Атлетичное тело и упрямая складка между бровей. Все это точно воспроизводило мой облик…

С шеи пленника свисал амулет, подаренный мне Алариэль. Мужчина крепко сцеплял зубы и шарил по притихшему народу рассеянным взглядом. Он горделиво вскидывал голову, не выказывая и капли страха перед неминуемой и столь скорой гибелью. Полную достоинства стойку Ронан сбил, ударив под коленом, отчего мужчина рухнул на землю. Отросшие волосы до линии острых скул, скрывали выражение его лица и глаза, я уверен, метавшие в этот момент молнии.

Когда незнакомец упал, Алариэль беззвучно охнула, выдавая своё переживание подрагивающими ресницами и слегка приоткрывшимся ртом. Она стояла изящная и утонченная, но я всем нутром чуял, как вокруг неё в спираль закручивается разрушительная, необузданная энергия. В глазах стояли злые слёзы беспомощности и отчаяния. Ведунья… вернее, принцесса не знала что ей предпринять, дабы остановить это безумие.

Ее реакция на предстоящую казнь этого человека вводила меня в смятение. Вариантов немного: он мой брат-близнец или невесть откуда взявшийся двойник. Так в чем же дело? Ронан обознался, назвав меня Альдериком, и теперь нашёл того самого преступника, которого решено казнить? Потому и перестал меня искать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Народ молчал, не стремясь помочь мне распутать этот клубок. Зато император, важно раскинув руки в стороны, надменно заговорил:

— Узрите смерть злодеятеля и запомните навсегда: моя власть незыблема и нерушима! Любой, кто усомнится в этом, будет уничтожен!

Авал’атар кивнул Ронану и тот схватил согнувшегося вдове пленника за загривок и потянул к себе, являя всем его лицо.

— Старики и старожилы, внимательно всмотритесь в это лицо и признайте в нем Альдерика, бросившего вас на несколько десятков лет, — император с металлическим скрежетом вынул из ножен меч и подцепил им медальон на шее моего двойника, — это — символ власти, которого он никогда не был достоин.

Лёгким нажимом остриё клинка разрубило ремешок медальона, роняя его к ногам пленника. По толпе поползли шепотки; молодые глядели на своих стариков, кивавших на немые вопросы, застывшие на их лицах. Они узнали в пленнике Альдерика и во всеуслышание признавали это.

— Я положу конец волнениям и надеждам, — вдохновенно заключил император, с лёгким прищуром обводя взглядом присутствующих. — Ронан.

Одноглазый злобно улыбнулся и толкнул пленника, веля устраиваться на плахе. Пока он вынимал секиру из пня, я судорожно соображал, теряясь в собственных догадках и предположениях. Алариэль, предприняв попытку растолкать воинов и кинуться на помощь Альдерику, оказалась в ещё большей ловушке из приставленных стражей.

— Рик! — звала она пленника.

— Смотри и запоминай, что бывает с предателями. Моя рука не дрогнет даже над такой прелестной шейкой, как у тебя. Дочь моя, — выделил он, с удовольствием разглядывая лицо принцессы, исполосованное солеными дорожками слез. Она предприняла новую попытку растолкать стражей, и я заметил чернильный блеск металла на ее кистях.

Двимерит…

Предусмотрительно.

В голове мелькали мысли с удивительной скоростью преподнося мне варианты спасения незнакомца. Будь он обыкновенным двойником или моим кровным братом, я не мог позволить ему умереть прямо сейчас. Хотя бы потому что он, совершенно точно, был дорог Алариэль. Быть может, у них была связь, а встретив меня, с таким же лицом, она просто вспомнила человека, которого любила? Думать об этом не хотелось, но все указывало на то.

Секира театрально медленно поднималась над его головой, а я стал пробираться сквозь толпу, подбираясь ближе к постаменту. Нащупав кинжал в сапоге, вынул его и приготовился метнуть в Ронана. Дальше действовать планировалось по обстоятельствам. Вероятность претерпеть неудачу превалировала, но хотя бы уничтожу мага, погубившего ни одну душу из числа моих воинов. Словив азарт скорого возмездия, я улыбнулся, ощутив учащённое адреналином сердцебиение.

— Последнее слово, — великодушно предложил император.

— Я ни о чем не жалею, — четко проговорил пленник.

Пора!

Плавное, но стремительное движение. Мышцы сократились, выбрасывая вперёд кисть с зажатым в пальцах кинжалом. Когда острие высвободилось из моего захвата, по руке больно ударили, слегка меняя направление орудия дрогнувшим кончиком пальца. Время вокруг растянулось плавленной карамелью. Я видел, как летит клинок, направленный в сердце врага; как от страха расширяется единственный зрачок моей цели; как стража синхронно подбирается и вынимает мечи; как поспешно уводят императора и заплаканную Алариэль; как кинжал пролетает мимо мага, чиркнув его по руке; как секира находит свою жертву, отсекая голову…

Звук падающей головы возвращает времени нормальное течение и я перевожу взгляд на безумца, посмевшего помешать мне. К этому моменту, перепуганный народ кинулся к воротам, желая поскорее убраться из города и создавая немыслимую давку.