Отражение не меня. Сердце Оххарона - Марина Суржевская

— Много, — словно услышав мои мысли, подтвердил он. — И нет, я не способен слышать твои мысли, просто у тебя очень выразительное лицо. Ты еще так юна, девочка… Составишь мне компанию? В моем возрасте полезны прогулки на свежем воздухе.

Я медленно кивнула, задумавшись над словами Зрячего. Что, если бы мне пришлось принимать решение и отправлять кого–то на смерть? Выбирать, кому жить, а кому умереть? Я содрогнулась от этой ужасной мысли. Лучше уж действительно — самой…

— Это правда, что вы провидец? — спросила я.

— Иногда у меня получается что–то увидеть, — улыбнулся старик. — К сожалению, лишь увидеть, но не изменить.

— И вы видели, что я — Отражение?

— Нет. Такие видения мне не под силу.

Мы неторопливо шли по мокрой дорожке. Мимо с жужжанием, словно рой ос, пронеслись ахои, устремляясь на тренировочное поле. Это означало, что там перерыв, и во время него эти светящиеся создания наведут порядок и восстановят все, что успели разрушить ученики. А я впервые подумала о том, что станет с ахои без Искры? Ведь эти маленькие крошки тоже живут благодаря силе света!

Я скрипнула зубами. Боги! Ну почему все так сложно?

— О, на самом деле все просто, — кажется, старик вновь прочитал мои мысли! — Законы мироздания очень просты, Лея. Жизнь, развитие, познание себя и окружающих, стремление к своей сути… Но люди слишком все усложнили. — Он грустно улыбнулся. — Вот ты знаешь, какова твоя суть, юное Отражение?

— Я уже не отражение, — мотнула я головой.

— А кто же ты?

— Просто… девушка. — Я слегка растерялась. — Обычная. Как все.

— Все разные, дорогая. Вон твоя подруга Тисса пылает, словно пламя, ее сжигает все сразу: и ревность, и первая любовь, и азарт битвы, и жажда жизни. Удивительно яркая суть. Или вон та, — он кивнул на фигурку Полины. — Настоящий боец с душой целительницы. Природа не наградила ее сильным телом, но сполна отмерила духа и доброты. Или вон та, Ельга. Все мысли о себе, любимой, и она твердо уверена в своей правоте. И даже права. По–своему. Так что все разные. А ты какая?

— А я хочу вернуть сестру! — выпалила я.

— Хочешь, но это ли главное в тебе? Большинство людей так и проживают всю жизнь, не понимая себя, а ведь они приходят в мир лишь за этим… — протянул магистр и повернулся ко мне, взял за руку. — Ты позволишь?

Он посмотрел мне в глаза не мигая и так пристально, что я успела пересчитать редкие светлые ресницы на его веках. Несколько минут мы так и стояли, глядя друга на друга, а потом маг моргнул и отпустил мою ладонь.

— Вы что–нибудь увидели? — потребовал я.

— Занятно, очень занятно… — пробормотал магистр.

— Что именно?

— Твоя суть находится в плотном коконе, Элея. Но вот что оттуда вылупится — бабочка или нечто ужасное? Это и будет ответ на вопрос, кто ты. Занятно, очень занятно…

Он развернулся и пошел прочь, не прощаясь и не обращая внимания на мой сердитый взгляд.

* * *

Однако стоило магистру Зрячему подойти к Райдену, как вся его напускная медлительность и задумчивость слетели в мгновения ока!

— Что ты увидел? — вскинулся Алларис.

— Это потрясающе, мой друг, — почти весело проговорил Зрячий. — Это просто невообразимо! Ибо я не увидел… ничего! Совсем! Вся суть этой девушки, ее мысли и эманации разума остались мне неведомы! Я лишь догадался, что она жалеет эхои и переживает за своих подруг и сестру. И это все!

— Ты пытался вскрыть ее ментально? — недовольно бросил Райден. — Я же просил!

— Ну конечно пытался, — без капли раскаяния ответил Зрячий. — В конце концов, это просто потрясающе интересное явление!

— Она не явление, она живой человек! — разозлился Райден. — И Лея уже достаточно пострадала от наших действий! К тому же я все еще глава ковена, Корвелл, если ты забыл!

— Не злись, друг мой, — Зрячий примиряюще поднял ладони. — Я лишь попытался просмотреть ее суть, но ничего не вышло. Словно наткнулся на плотную стену! — он слегка устало прикрыл глаза. — Все, что касается сути Элеи — скрыто. Но в одном ты прав, Алларис. На девушке — метка зверя.

Магистр Райден сжал зубы, и зеленые глаза стремительно потемнели.

— Метка односторонняя, но Темный зовет ее. Очень… яростно зовет. И если учесть то, что Элея — ходящяя сквозь миры, а наши реальности все ближе… Боюсь, он сможет выдернуть ее из нашей. Вероятнее всего — во сне, когда сознание перестанет сопротивляться зову зверя.

Райден стоял, сжав зубы и невидящим взглядом уставившись в пространство перед собой.

Корвелл Зрячий помолчал.

— Буду откровенен, мне не нравится то, что я вижу, Алларис, — негромко добавил он. — Мы не знаем, что происходит с этой девушкой. Ее суть скрыта за плотной оболочкой, и тьмы там не меньше, чем света. Ты ведь тоже это видишь, мой друг? Ее волосы белеют, а в глазах дрожит тьма Оххарона. И эта связь со зверем… Возможно, будет лучше…

— Замолчи! — ледяным тоном оборвал Райден. — Не говори того, что заставит меня усомниться в нашей дружбе, Корвелл. Лея ни в чем не виновата, и на территории Хандраш она будет в безопасности. Надеюсь, я смогу ей это обеспечить. Так же, как и всем остальным…

— Ты стал забывать свой долг, Алларис, — мягко сказал старик, прикрывая свои набрякшие, тяжелые веки. — И меня это пугает…

— Верь мне, Корвелл, — тихо сказал магистр Райден. — Прошу тебя.

Он развернулся и пошел к группе боевых магов, что уже ожидали его.

— Верю. Но боюсь за тебя, мой друг, — печально пробормотал Зрячий. И подумал, что не станет говорить Алларису о том, что наложил на метку зверя временное ограничение, не позволяя Темному выдернуть девушку из Хандраш. — Должно хватить на несколько ночей, — довольно прищурился Зрячий, — хотя, это смотря, как звать будет. А потом и обновить можно… — он посмотрел на небо. — Ну вот. Снова снег начинается, а у меня петуньи расцвели! Непорядок! Эй, стихийница, иди сюда! Ты, ты, Камилла, кажется? Ну–ка, давай поработаем, девочка! Прогоним хмурую тучку…

* * *

Шариссар

Сна не было. Тело, уставшее за день, не желало проваливаться в сон, и Шариссар знал, почему. Он ждал. Целый день. Проверял, требовал, наблюдал или карал — и ждал. Того момента, когда войдет в свою комнату. И злился от этого ожидания, этой потребности, нарастающей с каждой минутой и не дающей ему отвлечься, забыть, не думать о ней! Он думал. Он вспоминал. И почти рычал, не зная, как избавиться от того, что с ним происходило. Не понимая этого и не желая принимать.

Возле Ледяного Полога росли заросли колючих кустарников, и внимательно слушающие его стражи не поняли, почему дарей–ран вдруг замолчал и замер, уставившись на них. А он смотрел, ощущая вкус сладкой ягоды на языке и нежный голос, что звучал в голове: «Открой рот, Шариссар… Вкусно? Какой глупый обычай… Первая ягода…»