Шведский стол - Михаил Алексеевич Ланцов

даже. Чем он и занялся. Отчего в Новгороде и его окрестностях стоял «дым коромыслом».

Генеральный штаб также на время прибыл в Новгород, где полевая армия стояла на зимних квартирах, и вместе с офицерами проводил командно-штабные игры. Постоянно. По два-три раза в неделю. Стремясь обкатать варианты развития событий и как-то их «обмозговать». Как тактически игры, разбирая вероятное генеральное сражение, так и стратегически, в которых работали шире, пробуя продумать всю кампанию в целом, как систему…

Главным делом лично царя стали солдаты.

Они тренировались под его личным присмотром.

Много.

Усердно.

До седьмого пота.

В первую очередь штыковой бой. Часа по четыре в день.

Ставя удары на соломенных манекенах. Доводя их до автоматизма повторами многие тысячи раз. И отрабатывая практику штыкового боя на практике, в формате спарринга. Один на один, рота на роту, батальон на батальон. Благо, что для этого хватало и стеганных нагрудников, и сетчатых масок для лица и «пяток» гуманизаторов, надеваемых на боевые штыки…

На стрелковую подготовку отводилось по часу-два ежедневно. Точнее не на нее, а на отработку движений для быстро перезарядки. И вывод мушкетов в горизонт. Этим можно было и в сумерках заниматься.

Последнее являлось очень важным моментом.

Какой толк от быстрой стрельбы, если она все будет уходить в молоко? Даже с таких небольших дистанций ведения огня. Например, в 1742 году во время сражения между прусаками и австрийцами на каждого убитого австрийца приходилось по 260 прусских выстрелов. Алексей этого не знал. Однако он проводил эксперименты. И прекрасно видел, как падала точность огня при стрельбе на скорость, да еще и залпами.

Поэтому он еще на стадии первой учебной роты ввел нескольких упражнений. Например, перед тренирующейся группой ставилась планка — горизонта. И стрелки должны были вложившись, вывести свое оружие параллельно этой планки. С обязательным контролем унтером равнения. Или, например, статичные упражнения на удержание мушкета в правильном положении…

В третью очередь практиковали работу тесаками. Буквально три удара, которые они ставили на манекенах. И все. Выделяя на это оставшееся время в обычные тренировочные дни.

Раз в три дня проводилась комбинированная тренировка с разными сценариями. Перестроениями. Имитацией стрельб и штыковой. И так далее. Весь день. С самого утра до самого вечера. С перерывами на прием пищи…

Кавалеристы еще более упорно учились работать холодным оружием. Как на съезде, так и в последующей рубке. Работе с пистолетами да карабинами уделили буквально пару часов в неделю. Главное — пика и клинок.

Дать сразу шести тысячам кавалеристам хорошие навыки фехтования не имелось возможным. Даже за год-два. Этому требовалось учить долго, желательно с детства. Поэтому пошли другим путем, схожим с тем, который выбрали для пехоты.

Собрали комиссию из людей, умеющих рубится верхом и имеющих в этом опыт. И они выбрали несколько самых ходовых приемов как атаки, так и защиты. В итоге получилось всего десять ударов и четыре защиты. И вот эти немногочисленные приемы солдаты заучивали повторяя, повторяя, повторяя… до изнеможения.

Не только на лошади.

Были сооружены деревянные козлы, на которые водружали седла и солдат поверх. Там основной объем тренировок и проводился.

Верхом тоже работали.

По мишеням.

Отрабатывая укол при конном натиске. Что пикой, что клинком.

Раз за разом.

Одно и тоже.

Сотнями, тысячами повторов.

Разработана эта методика еще в 1700 году для первого уланского полка России. Того самого, который развертывал Алексей под Меншикова. И здесь, в Новгороде, она только повторялась. Но под особым надзором царя. Который самым внимательным образом следил за тем, чтобы никто не отлынивал и все делалось правильно…

Сегодня же царь устраивал смотр своей полевой армии. Перед английской и австрийской делегациями, прибывшими к войску для переговоров на днях. Через Речь Посполитую. Ограниченными составами. Формально то Варшава не воевали ни с Лондоном, ни с Веной, во всяком случае, пока. Поэтому запретить проезд дипломатам не могла, если ничего такого не везли. Вот и проскочили…

— Ваши люди выглядят уставшими, — заметил англичанин.

— Они каждый день упражняются. Исключая воскресные дни и крупные церковные праздники.

— Неужели от упражнений можно так устать? — удивился австриец.

— Тяжело в учении, легко в бою. — повторил Петр слова, как-то сказанные сыном и пришедшиеся ему по душе.

— Что касается боя… — чуть пожевав губы, произнес австриец. — Что вы думаете о предстоящей кампании?

— А что тут думать? Разобью Карла и вернусь к осаде крепостей.

— Вот как? Разобьете?

— А чего не разбить? Обязательно разобью. Иначе бы я в эту войну не вступал.

— Вы так уверены в своих силах… удивительно… — покачал головой англичанин.

— Нет хуже приметы, чем идти в бой, полагая, что тебя обязательно разгромят. Надо верить в свою звезду.

— Тоже верно, — кивнул австриец. — Хотя наша армия еще со шведами не сходилась, но принц Ойген Савойский считает, как и вы, что разгромит Карла. С такой же убежденностью.

— Шведы сильны верой в себя. Боевым духом. Если мы не будем верить в себя и свои силы, то как их разбить?

— Вы сказали, что приступите к осаде крепостей. Можно поинтересоваться каких?

— Поинтересоваться можно, но я не отвечу.

— Отчего же?

— О том, что мы будем воевать Ижорскую землю ни для кого не секрет. Но согласовывать наши действия в данном вопросе ненужно. А выдавать планы кампании в деталях опасно. Вы можете случайно проговорится, и враг узнает наши намерения. Подготовится. И сорвет их или затруднит.

— Вы нам не доверяете?

— Мой сын много раз доказывал, что аристократы не умеют держать язык за зубами. — усмехнулся Петр. — Отчего любой заговор, что ими учиняется, буде у монарха чуткие уши, обязательно вскроется загодя.

Англичанин усмехнулся.

Австриец нахмурился.

Оба, впрочем, комментировать слова царя не стали. Резон в них определенный имелся. Да и ответ по сути был дан — военная кампания царя будет связана с Ингрией. Что вполне устраивало и Вену, и Лондон.

— Мы слышали, что шведы предпримут атаку Ниеншанца силами провинции Эстерленд. Говорят, у них там до десяти тысяч человек.

— Вы хотите узнать, укрепился ли я в Ниеншанце?

— Это прямой торговый путь. — произнес англичан. — И нам бы не хотелось, чтобы вы его теряли. Лишние пошлины нам не нужны.

— Я поставил там сильный гарнизон и заменил артиллерию, серьезно ее усилив. А после того, как оттает земля, займусь улучшением крепости. Расширением укреплений.

— А они не могут высадить десант?

— Могут.

— Вы как-то готовитесь его отразить?

— Разумеется, — кивнул Петр, не вдаваясь в подробности, так как его это любопытство послов сильно насторожило. Сказалось общение с сыном.

Разговор явно не клеился.

Дипломатам было видно