Opus Dei - Джон Аллен

Через некоторое время эта разновидность плюрализма, которую описывает де Соленни и о которой говорит Родригес Луньо, привела к эффекту «смягчения» людей, бывших изначально более жесткими. Другими словами, Opus Dei не столько порождает фундаменталистов, сколько их переделывает. Если так действительно происходит, это должно согласовываться с мечтой Эскрива, который в письме от 1965 года писал, что хотел бы, чтобы члены Opus Dei были либеральными, «всегда признавали хорошее в других, никогда не были замкнутыми и ограниченными и чтобы их души были открыты всему миру».

Разные модели

На более глубоком уровне мир не готов серьезно воспринять мнение Opus Dei о свободе, поскольку чаще всего речь идет о двух разных моделях свободы. В большинстве случаев напряженная секулярная мысль под свободой понимает то, что философы называют «волюнтаризмом», имея в виду личное желание. Человек «свободен», когда нет внешних ограничений в свободе действий, когда он делает то, что хочет. В этом смысле, если человек не согласен с позицией Opus Dei по отношению к контролю рождаемости, он не полностью «свободен».

Однако внутри Opus Dei понимание свободы другое. Opus Dei обращается к классическому аристотелевско-томистскому подходу, согласно которому свобода — не есть конечное добро. Свобода, скорее, отсылает к истине, и, таким образом, действительно свободный человек не просто делает то, что хочет, но поступает в соответствии с промыслом Божиим о подлинном человеческом процветании. Если воспользоваться довольно избитым примером, алкоголик не «свободен» именно потому, что он пьет, когда хочет. Он не может быть свободным, пока не прекратит пить, даже если это будет не то, чего он «хочет» в этот момент.

В проповеди о свободе Эскрива выражает это следующим образом:

Поймите, свобода обретает правильный смысл только при служении истине, которую мы устанавливаем в поисках бесконечной любви, освобождающей нас от всех форм рабства. Каждый новый день усиливает мое стремление провозгласить на все стороны света неисчерпаемое сокровище, принадлежащее христианству: «Великая свобода детей Божиих!» По существу, именно это имеется в виду под «доброй волей», которая учит нас добиваться добра, после того как мы отличили его от зла… Но есть люди, которые этого не понимают. Они восстают против Создателя, и их восстание мелко, уныло и беспомощно, они слепо повторяют бесполезные жалобы, увековеченные в псалмах, — «давайте избавимся от рабства, давайте освободимся от их власти». Они естественно, молчаливо, без демонстраций и сетований уклоняются от тягот выполнения своих повседневных задач. Они не сознают, что даже когда воля Божия кажется тягостной и причиняет боль, она вполне совпадает с нашей свободой, которую можно обрести лишь в Боге и в Его замыслах.

По этому поводу один итальянский нумерарий сказал мне: Abbiamo liberta, si, та liberta dentro un impegno («У нас есть свобода, но она находится в рамках наших обязательств».)

Взаимное непонимание по поводу «свободы» в Opus Dei часто не столь огромно, чтобы заявлять: «критики лгут, а Opus Dei говорит правду» или наоборот. Просто обе стороны употребляют одно и то же слово «свобода», но имеют в виду разные вещи. Конечно, напрямую аристотелевско-томистская модель не является концепцией свободы Opus Dei, но она лежит в основе многих традиционных католических размышлений. Однако, поскольку Opus Dei стремится занять в данном случае ведущую позицию, на него падает непропорционально тяжелая ноша — найти способ объяснить свое понимание свободы культурному сообществу, исходные параметры которого по этому вопросу очень отличаются.

Глава шестая

БОГОСЫНОВСТВО

Одна из самых значительных случившихся с Эскрива историй произошла во время его поездки по Мадриду в 1931 году, через три года после его прозрения в День Ангелов-Хранителей, положившего начало Opus Dei. В тот день он ехал в трамвае и читал ежедневную мадридскую газету ABC, когда внезапно увидел вокруг божественное сияние, настолько потрясшее его, что он не смог сдержаться и закричал во весь голос: «Abba, Отец, Отец!» АЬЬа — слово из арамейского языка, на котором говорил Иисус, оно переводится приблизительно как «папа». Это одно из нескольких слов, оставшихся не переведенными авторами Нового Завета, который написан в основном на греческом языке.

Нечего и говорить, что пассажиров трамвая его крик сильно удивил, но они ничего не предприняли. Потом Эскрива рассказывал, что в тот момент он ошеломляюще четко осознал себя сыном Божиим — позже он стал называть это ощущение богосыновством. Идея заключается в том, что все мы — создания Божии, а искупая наши грехи через жертву Иисуса на Кресте, Бог нас усыновил, и, таким образом, мы в самом прямом смысле «дети Божии» и пользуемся всей любовью и нежностью, которые подразумевают эти отношения.

Конечно, Opus Dei считает знаменательным, что это откровение произошло не в соборе или монастыре, а в уличном транспорте, набитом обычными людьми, едущими по своим повседневным делам. Это был случай усиленного предназначения: откровение случилось в миру, чтобы подчеркнуть правду о мире. Как позже это сформулировал сам Эскрива, «улица не мешает нам иметь умозрительный диалог с Богом. Для нас давка и сутолока мира и является местом для молитвы».

Восприятие себя любимым чадом Господа было главной идеей Эскрива. Настолько, что однажды во время «медитации» (размышления после чтения Евангелия), когда он услышал слова молодого священника о том, что основа духовной жизни Opus Dei — смирение, Эскрива выкрикнул: «Нет, сын мой, богосыновство!» Позже он пришел к такой формуле: если секулярность и освящение работы — каркас Opus Dei, то богосыновство — его фундамент. Питер Берглар в своей биографии Эскрива пишет, что Хосемария, когда служил капелланом в монастыре Святой Изабеллы в Мадриде, проводил долгие часы перед статуей младенца Христа, размышляя над тем, что означает быть, как Христос, Сыном Божиим.

На каком-то уровне идея богосыновства должна давать тем, кто серьезно ее воспринимает, удивительную безмятежность, уверенность и даже гордость. В конце концов, все мы дети Божии (так же, как и дети Адама). Эскрива писал: «Ищите утешение в богосыновстве. Бог — ваш любящий отец. Это ваше убежище, защищенная гавань, где вы можете бросить якорь, невзирая на волны жизненного моря». Один нумерарий сказал мне, что если бы ему было нужно перевести идею богосыновства на язык современной молодежи, это прозвучало бы примерно так: «Парень, ты чего? Ты знаешь, кто мой папаша?»

Монсеньор Фернандо Окарис, генеральный викарий Opus Dei, в интервью 2004 года объяснял свое понимание идеи богосыновства:

«Эта идея должна быть истинной для каждого христианина, она не является специфической идеей Opus Dei. Для нас характерно только то, что святой Хосемария нас подтолкнул, попросил поставить эту идею в центр нашего христианского сознания. Что это означает? По существу, это предполагает, так сказать, жизнь в постоянных молитвах, а не только в какие-то специальные моменты. Это поддерживает своего рода сверхъестественный инстинкт доверительного и спокойного обращения к Богу с просьбами о помощи, о прощении грехов и слабостей или с благодарностью. Дух сыновства подразумевает доверие и веру в Бога и отрицает «страх» перед Богом в отрицательном смысле этого слова: не в библейском понимании «страха Божиего», означающем уважение и любовь, но «страха» обидеть Господа, которого мы любим. В результате наша духовная жизнь проходит в спокойной, мирной, доверительной атмосфере».

Окарис также сказал, что понятие богосыновства имеет важное значение для работы. «Оно побуждает нас рассматривать свою работу как самостоятельную деятельность, вне зависимости от обстоятельств. Так сказал Основатель. Задачи служащего крупной компании кем-то заранее определены, но их выполняет он, это его работа, потому что он делает это для Бога. С общечеловеческой точки зрения он не является хозяином, он не решает сам, что сделать. Однако это его работа, потому что, в конечном счете, это работа Бога».

В конце Окарис сказал еще об одном значении богосыновства: «Идея богосыновства также подразумевает изменение наших собственных возможностей и собственной несостоятельности. Богосыновство порождает атмосферу возвращения к Богу с доверием и искренностью. С догматической точки зрения это не является чем-то новым. Но воплотить это в жизнь, сделать сущностью христианства — тяжелая обязанность».

Сам Эскрива в своих произведениях и проповедях обрисовал пять главных следствий из идеи богосыновства.

• Первое: если быть сыном или дочерью Господа означает, что каждый христианин в известном смысле ipse Christus, или «сам Христос», тогда все, что делает христианин, — часть спасения мира. Как мы уже поняли, для Эскрива это относится не только к трагическим событиям Страстной недели, но и к долгим годам мирных трудов в мастерской Иосифа. Когда Христос работал над изготовлением стола, это тоже было частью спасения всего сотворенного мира. В числе других вещей подразумевается, что он, вероятно, мог делать потрясающие столы. Это, несомненно, обращает наше внимание на ремесло и его детали. Таким образом, даже самые простые мирские дела, увиденные в аспекте богосыновства, приобретают необыкновенную значимость.