Самая темная нота - Нелия Аларкон

он.

У меня поднимается температура, и я не могу сдерживаться.

— Прости?

Качок плавно поворачивается на ногах и пристально смотрит на меня.

Я отвечаю ему взглядом.

Он насмехается, отбрасывает свои взъерошенные волосы и бросает взгляд на своих друзей: — Вы можете поверить в эту девчонку.

— У меня был чертовски хороший день. — Мой голос дрожит от злости и раздражения. Так приятно наконец-то на кого-то наброситься. Даже если этот кто-то не Датч. — Так что самое меньшее, что ты можешь сделать, — это извиниться.

— С чего бы мне извиняться, — вздыхает он, — перед шлюхой.

Я чувствую, как жар поднимается по моим щекам. Все наблюдают за нами, и это только усугубляет унижение.

Я сжимаю пальцы на подносе, размышляя, не проломить ли ему голову. Потом я вспоминаю Виолу и жертву, на которую пошел мистер Маллиз, чтобы я осталась в Redwood. Я думаю о деньгах, которые мне придется вернуть, если я лишусь стипендии.

Решив, что с этим придурком не стоит ссориться, я сдерживаю свой гнев.

— Как скажешь. — Бормочу я. А потом пытаюсь пройти мимо него.

Он встает на моем пути.

— Куда ты идешь, милая. — Он толкает меня, и я отшатываюсь назад. — Раз уж ты здесь, почему бы тебе не поступить со мной так же, как с Маллизом? — Он выпячивает свой пах в мою сторону, чтобы я не могла упустить его смысл.

— Да, — говорит голос, — почему бы тебе не встать на колени прямо здесь, Брамс?

Каждый нерв в моем теле напрягается, когда я слышу этот сырой и шелковистый голос.

Это Датч.

12.КАДЕНС

В кафетерии воцаряется напряженная тишина. Все затаили дыхание, боясь, что самый тихий кашель прервет драму.

Позади меня раздаются шаги. Я бы узнала звук шагов Датча где угодно, и не только потому, что он обычно намекает на мои грядущие беды, но и потому, что это ритм стаккато.

Туд, туд, туд.

Задиристый и размеренный, он навевает призрачную мелодию. Такую, какая играла бы в «Графе Дракуле» перед тем, как вампир восстает из гроба, чтобы пировать в ночи.

Он уже ближе. Я слышу его шаги и чувствую его колючки, пробегающие по моей коже.

Я не шевелюсь, когда чувствую, как Датч поднимается рядом со мной. Его энергия клокочет от гнева, но на лице это не отражается. Его взгляд спокоен и невозмутим.

— Продолжай, Брамс. — Датч тянется к сэндвичу на моем подносе. Большими руками он очищает прозрачный пластик. — Мы все ждем представления.

Я кручу головой и смотрю на него.

Датч вздергивает обе брови и наклоняет голову, сверля меня взглядом. Я с трудом подавляю желание стукнуть его подносом.

— Или, а вот идея получше, — Датч непринужденно кивает на качка, — почему бы тебе не начать раздеваться первым?

— Мне? — Качок вздрогнул.

— С кем еще я могу разговаривать?

Он тупо смотрит на Датча.

Сэндвич по-прежнему в его руке, Датч спокойно идет вперед.

— Ты не хочешь?

К качку приходит какое-то осознание, он поднимает обе руки и испуганно отступает назад.

— Датч, чувак, я не хочу никаких проблем.

Взгляд Датча застывает. Все его лицо стало холодным.

Мой взгляд метался между самодовольным атлетом, склонившим голову, и татуированным принцем. Датч не сделал ни одного движения — он даже не поднял руки, — и все же мне кажется, что качок только что получил королевскую взбучку.

— Видишь ту девушку позади меня? — Шепчет Датч.

Испуганные глаза качка перескакивают на меня, а затем возвращаются к Датчу.

— Не смей с ней связываться, пока не получишь моего разрешения.

Поток воздуха покидает мои легкие, а вместе с ним и толика благодарности, которую я начала испытывать к Датчу.

Я хмуро смотрю в его сторону.

— Я ясно выразился? — Датч кладет руки на плечи качка и поглаживает верхнюю часть его футбольной майки.

— Д...да.

Сжав челюсти, Датч возвращается ко мне.

— Что это, черт возьми, было? — Шиплю я.

Он не отвечает. Вместо этого он откупоривает мой апельсиновый сок и выливает его. Затем он вытирает рот тыльной стороной ладони, закрывает мою бутылку и бросает ее обратно в лоток.

Тупой придурок.

Я кручусь на месте, мои ноздри раздуваются, а внутри меня борются две противоположные силы. С одной стороны, он поставил этого качка на место. Каковы бы ни были его намерения, он помог мне.

С другой стороны, он объявил меня своей собственностью и, по сути, признал, что только он может плохо со мной обращаться.

Датч не пытался меня спасти. Он просто не давал другим хулиганам издеваться надо мной, чтобы он мог делать это сам. Мотивы, по сути, сводят на нет результат.

Студенты уходят с дороги Датча, когда он выходит из кафетерия. Качок бежит в противоположном направлении. Его друзья-футболисты, выглядящие смущенными, тащатся за ним.

Я стою одна, окруженная всеобщими взглядами. И снова я — фрикшоу в Redwood Prep.

С досадой я выбрасываю остатки обеда в мусорное ведро и бросаюсь вслед за Датчем. Дверь захлопывается за мной, но когда я смотрю направо и налево, Датча нигде не видно.

Полная решимости, я выбираю путь и начинаю бежать. Чем больше я думаю о том, что только что произошло, тем больше негодую.

Как он посмел заявить обо мне на глазах у всей школы? Я что, похожа на игрушку? Неужели я похожа на его игрушку...

Мои бурные мысли обрываются на полуслове, когда я огибаю поворот и вижу сенсационное зрелище.

Время словно замедляется, когда Датч Кросс снимает с себя рубашку и выливает воду из крана себе на голову. Мускулы на его спине напрягаются, а мой взгляд жадно обводит татуировки на его руке и плече.

Здесь гораздо больше чернил, чем я предполагала. Не то чтобы я могла разглядеть что-то под всеми этими рубашками. Но, оказывается, Датч превратил свое тело в ходячее произведение искусства, и это самое горячее, что я когда-либо видела.

Он поворачивается, демонстрируя свой не менее сексуальный пресс, и все, о чем я могу думать, — это о том, как опасно стоять здесь, наедине с ним.

Я отступаю назад, но слишком поздно. Он поймал меня. Выражение его лица напрягается, и он смотрит на меня так, будто видит каждую грязную мысль, промелькнувшую в моей беспорядочной голове.

Должно быть, я действительно сошла с ума, если жажду мальчика, который превратил