Шестерки умирают первыми - Александра Маринина

– Ловинюков вовремя вышел?

– Задержался немного.

– На сколько, припомни поточнее.

– Минут на десять.

– Значит, ты простоял возле его дома пятнадцать минут?

– Ну… плюс-минус пол-потолок…

– И чем ты занимался эти пятнадцать минут? Спал? Читал?

– Ничем, – Стас пожал плечами. – Думал.

– По сторонам глядел?

– Это обязательно. У нас в фирме так принято, что каждый водитель отвечает за личную безопасность своего пассажира. Если бы, не дай бог, с Гришей во время посадки в машину что-нибудь случилось, спрос был бы с меня.

Стас вытащил сигареты, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся.

– Курите, если хотите, – предложил он, разгоняя дым рукой.

– Спасибо, я не курю.

В дверь дернулись, потом начали стучать.

– Занято! – громко крикнул Шурыгин.

– Стас, Алка сейчас описается, давай быстрее, – послышался за дверью женский хохот.

– Припомни, Стас, все, что видел за эти пятнадцать минут. Даже если тебе кажется, что это ерунда и мелочь, все равно рассказывай.

– Да я не помню ничего… – растерялся Стас. – Я смотрел только насчет подозрительных личностей, от кого можно нападения ожидать, а так…

– Ну, давай начнем с подозрительных, – согласился Игорь. – Кого видел?

– Машина подъехала, белые «Жигули», шестая модель. Я напрягся немного, потому что в машине два человека было. Но один вышел и зашел в подъезд, где Гриша живет, а водитель развернулся и уехал.

– Номер машины не помнишь?

– Нет, не посмотрел. Если бы водитель ждать остался, тогда было бы подозрительно, тогда я бы и номер запомнил. А раз машина ушла, значит, это не по моей части.

– Хорошо. Еще что видел?

– Еще девушки красивые шли, числом до трех штук, – усмехнулся Шурыгин. – Это я всегда вижу, даже если сплю.

– Стас, я ценю твой юмор, – холодно сказал Игорь, – но сегодня воскресенье, я с утра на ногах, я устал и хочу есть, а дома у меня любимая жена и двухлетний ребенок. Давай не будем отвлекаться, а?

Шурыгин слегка обиделся, но виду не подал.

– Еще мужик был с темно-бордовым «дипломатом». Он мне совсем в глаза не бросился, ничего подозрительного в нем не было, но он остановился прямо перед капотом, поэтому я и увидел.

– Что ты увидел?

– Ну, что «дипломат» темно-бордовый. Как у бабы.

– Ты сказал, что он остановился. Зачем?

– Искал что-то в «дипломате». Знаете, мужики обычно колено приподнимают, на бедро «дипломат» кладут и роются, а этот стоял ровно, замки открыл, одной рукой за ручку держит, другой дно придерживает, как будто не взять что-то хочет, а просто убедиться, что оно там, на месте лежит.

– Лицо не запомнил? – с надеждой спросил Лесников.

– Нет, лица видно не было. Время восемь вечера почти, смеркалось уже, а у меня фары включены. Мужик-то этот прямо в луч попал руками и портфелем, а голова выше была. Не разглядел.

– Ну хоть какой он был? Высокий? Маленький? Толстый? Худой?

– Нормальный он был, – Стас неопределенно пожал плечами. – Средний. Как все.

– Еще что-нибудь видел?

– Потом Гриша из дома вышел вместе с тем парнем, который на «Жигулях» приехал. Они обнялись, попрощались, Гриша в машину сел, парень ему рукой помахал, и мы поехали. Вот и все, больше ничего не было.

– Ловинюков не говорил тебе, кто был этот парень?

– Сказал, что родственник его, с Урала откуда-то. У него дочка чем-то серьезно болеет, Гриша ему лекарства достает. Может, скажете, что, в конце концов, случилось? А то я как макака на ваши вопросы отвечаю и не знаю, может, я этим себе смертный приговор подписываю.

– Того парня, который приезжал к Григорию Ивановичу, нашли через пятнадцать минут убитым. Прямо там же, на улице Володарского.

– Да вы что?! – ахнул Стас, опускаясь на край ванны. – Как же так? Кто его?

– Вот я и пытаюсь выяснить кто. Потому и спрашиваю, может, ты видел что-то важное. Еще раз подумай как следует. Меня интересуют два человека: водитель «Жигулей», на которых приехал родственник Ловинюкова, и мужчина с бордовым «дипломатом». Это не мог быть один и тот же человек?

– Да как же? – неподдельно удивился Стас. – Водитель же уехал.

– Откуда ты знаешь? – быстро спросил Игорь.

– Но я же видел, как он уехал.

– Ничего подобного. Ты видел, как он тронулся, проехал по улице до поворота и свернул за угол. Все. Больше ты ничего не видел. Ведь так?

– Верно, – покачал головой Стас. – Вас на козе не объедешь.

– Поэтому я вполне допускаю, что он мог свернуть за угол, остановить машину, выйти и вернуться на Володарского, к подъезду, где живет Ловинюков. Вот я и спрашиваю, мог ли это быть один и тот же человек?

– Не знаю, врать не буду, – неуверенно ответил Шурыгин. – Я ни того, ни другого не разглядел. Наверное, мог.

– Ладно, Стас, – вздохнул Лесников, поднимаясь, – поздно уже, закончим на сегодня. Вот тебе мой телефон, если еще что-то вспомнишь, позвони обязательно. Хорошо? На тебя вся надежда.

Они вышли из ванной. Тут же им навстречу пулей вылетела хорошенькая молодая женщина и, отпихнув Стаса, громыхнула задвижкой на двери санузла.

– Ура! Алка дотерпела! – раздался откуда-то из комнаты пьяный смех.

– А кто в ванной-то запирался?

– Стас с каким-то мужиком.

– Не свисти, – авторитетно заявил чей-то голос. – Стас нормальный, сто раз проверено.

– Да ладно, проверяльщица нашлась, – насмешливо произнес какой-то мужчина. – Тебя за ушком поцелуешь – и ты уже готова…

Шурыгин недовольно дернул плечом и покосился в сторону комнаты, откуда доносились голоса, обсуждающие его мужские достоинства.

– Что, испортил я тебе репутацию? – насмешливо спросил Лесников. – Ну извини.

– Ничего, не смертельно. Послушайте… – Он запнулся.

– Да?

– Вы сказали, с утра на ногах и есть хотите…

– Спасибо, Стас, я ценю твое гостеприимство, но мне домой надо бежать. Уже двенадцать, а мне вставать в семь, завтра на работу.

– Ну хоть бутерброд, а? Я вам с собой заверну, в машине съедите. Минутное дело. – Он скрылся на кухне.

Лесникову стало неловко, и он решил быстренько исчезнуть, но не успел он спуститься и на два пролета, как в квартире Шурыгина открылась дверь и послышались торопливые шаги.

– Куда же вы? – укоризненно произнес Стас, протягивая Игорю завернутый в фольгу пакет. – Я же сказал, минутное дело, а вы убежали. Или милиция с шоферского стола еду не берет?

Лесников твердо помнил все сыщицкие заповеди, одна из которых гласила: со свидетелями ссориться нельзя, свидетель должен тебя любить и хотеть тебе помочь, только тогда из работы с ним выйдет толк. Человек, который не хочет помогать, не захочет и вспоминать, а тот, кто не хочет вспоминать, тот и имя свое забыть может.

– Спасибо, Стас, – сказал Игорь как можно теплее, беря протянутый пакет, разворачивая его и тут же с аппетитом вонзая зубы в сочное мясо. – Жрать хочется – сил нет. Прости, что ушел, затруднять тебя не хотел. Вкусно-то как!

Шурыгин смягчился.

– Я позвоню, если что.

– Звони обязательно. Счастливо.

Игорь Лесников вышел из гостеприимного дома Стаса Шурыгина, сел в свою сверкающую машину и поехал искать телефон-автомат, чтобы позвонить Насте. Она небось тоже не спит, волнуется, ждет от него сообщений.

5

Вот и еще один день прошел, не принеся облегчения. Платонов делал все по плану и понимал, что результат даст о себе знать еще не скоро, но ждать становилось все труднее и труднее.

Утром Кира снова ездила в центр и звонила Сереже Русанову, чтобы сказать, что нужно не забыть три раза по тридцать плюс десять. Судя по реакции, Серега сразу понял, в чем дело, лишних вопросов не задавал и ничего не переспрашивал. Потом Кира вернулась домой, они вместе пообедали и составили список материалов, которые Кире нужно будет купить, если она все-таки решится на ремонт. Вечером она снова поехала звонить. Сначала Русанову, чтобы узнать, получил ли он документы, потом Каменской. Ничего неожиданного не произошло, Серега просил передать, что документы все получил, спасибо, а Каменская сказала, что первоначальный этап проверки пока подтверждает слова Платонова, но проверка еще не окончена, и, если Кире интересно, каков будет результат, пусть звонит завтра в любое время.

Кира казалась озабоченной, словно какая-то мысль не давала ей покоя.

– Тебя что-то тревожит? – осторожно поинтересовался Платонов.

– Да, – призналась она. – Что-то сегодня произошло, я сама не могу понять, что именно, но меня это беспокоит. Какое-то чувство неловкости, но не могу сообразить, откуда оно.

– Может, тебе показалось, что за тобой кто-то следит? – предположил Дмитрий, моля бога, чтобы это не оказалось правдой.

– Может, – согласилась она. – Я же говорю, я не могу понять, что меня беспокоит, но что-то определенно не так.