Теперь ты меня видишь - Шэрон Болтон

Весть уже летела по округе. К сараю стекались работники парка и люди, там отдыхавшие. Я же пока ничего не делала. Я просто стояла, облокотившись на машину Джосбери, и наблюдала за развитием событий. Мне нужно было прийти в себя.

Когда я спросила, что мне делать, Джосбери велел стоять у входа и отгонять зевак. Я видела, как подъезжают патрульные машины: первая, вторая… Джосбери расположил офицеров по всем четырем сторонам и даже привлек к охране места преступления нескольких сторожей. Прибывало все больше полицейских, и вскоре меня сменили на посту. Как быть дальше, я не знала и просто села в машину Джосбери. Оттуда я видела, как растягивают желтую ленту вокруг сарая, а внутрь заходит первый криминалист. Этим убийством, как и предыдущим, займется Льюисхэм, но надо будет держать Тауэр-Хэмлетс в курсе.

Джосбери подбежал к серебристому «мерседесу», как только тот остановился прямо посреди газона. Он не позволил Таллок идти дальше. Она посмотрела на него и кивнула, заверяя, что сможет это вынести. Они о чем-то поговорили, потом посмотрели на меня и, похоже, завязали спор. Если я не ошиблась, победителем вышел Джосбери. Сказав ему еще пару слов, Таллок пошла к сараю, а Джосбери ко мне — в компании Стеннинга.

— Ты как? — спросил он, когда расстояние между нами достаточно сократилось.

— Нормально.

— Пройтись не хочешь?

Я решила, что он хочет отправить меня по какому-нибудь мелкому поручению.

— Куда?

— Ну, погулять. Выйди за внешний кордон, как будто хочешь просто подышать воздухом.

Внешний кордон устанавливали за прудом, чтобы на территорию не лезли посторонние.

— Вполне возможно, что наш друг по-прежнему здесь. Не верти головой. Он может наблюдать за нашей суетой из укрытия. И он будет крайне рад тебя увидеть. Просто походи туда-сюда, а мы со Стеннингом будем искать людей, которые слишком уж пристально на тебя глазеют.

До меня не сразу дошел смысл его затеи.

— То есть я буду у вас приманкой, так?

— Лэйси, мы же рядом, — сказал Стеннинг. — Если кто-то хотя бы приблизится к тебе, мы тут же его схватим.

— Само собой, — подтвердил Джосбери. — Также хочу отметить, что это не официальное распоряжение начальства и ты можешь отказаться в любой момент, а детектив-инспектор Таллок пообещала, в случае чего, лично отрезать мне яйца и скормить их голубям у Саусваркского собора.

Я с трудом сдержала улыбку.

— Не отказалась бы на это посмотреть.

Стеннинг похлопал меня по плечу, и они отошли в сторону. Через пару секунд я уже их не видела. Опустив голову, я потерла шею. Если повезет, со стороны покажется, будто она затекла от долгого сидения в машине.

Я пошла вдоль пруда по асфальтовой тропинке, которая вывела меня к толпе зевак, собравшихся у внешнего кордона.

— Разрешите пройти, — пробормотала я.

И, не оглядываясь, прошла мимо детской площадки, следуя вдоль голубого металлического ограждения. Скоро асфальт закончился, сменившись обычной дорожкой, которая тянулась к вершине невысокого травянистого пригорка. Слева простирались поля для каких-то командных игр, за парком высился розовый дом. На холме там и сям торчали деревья, но их было слишком мало, чтобы беспокоиться, не прячется ли кто-то в чаще.

Прямо мне под ноги откуда ни возьмись прыгнула большущая ворона, что, согласитесь, сложно трактовать как добрый знак.

День неумолимо шел к закату, и небо уже окрасилось той прелестной бирюзой, которую видишь только осенними вечерами. Странное это время, мне всегда так казалось: уже не день, еще не вечер, промежуточная пора, когда знакомый мир может резко изменить очертания.

Я понимала, что мир, знакомый мне, очертания уже изменил.

Лодочный сарай переливался многоцветными огнями, как цирк шапито. Приехал полицейский врач. Я видела множество людей, снующих из стороны в сторону, но знала, что они меня не видят: слишком яркий свет. Я по большому счету стала невидимой.

Но невидимыми стали также Джосбери и Стеннинг, и это меня беспокоило. Оставалось надеяться, что они меня не подведут. В противном случае ситуация вырисовывалась следующая: я одна, в сотнях метров от коллег, иду по темнеющему парку в полном распоряжении человека, который умеет долго, с упоением свежевать женщин, но в случае необходимости проявляет завидную расторопность.

Миновав вершину, я снова пошла вниз и продвигалась вперед, пока путь мне не преградило небольшое озерцо. Что творилось по ту сторону игровой площадки, я уже не видела. Своих охранников — тоже. Если они действительно бросили меня тут, то за право отрезать Джосбери яйца Таллок придется побороться.

В небе уже сияла открытая на три четверти луна, высыпали первые звезды. По периметру озера были высажены кусты, и я решила его обойти. Так, наверное, будет опаснее, чем оставаться на виду, но что делать. Пока я в безопасности, он ко мне не приблизится.

В озере отражались последние сполохи заката, и рябь вокруг камышей густо розовела. По поверхности воды плыли, словно миниатюрные лодочки, буковые листья бронзового цвета. В таком городе, как Лондон, шум никогда не прекращается, но посреди большого парка он снижается до фонового гула, вроде как мошкара гудит погожим летним днем. Только в парках можно найти хоть какое-то подобие тишины и спокойствия. Впрочем, глядя на листок, сорвавшийся с ветки и спланировавший на воду, я подумала, что, пожалуй, у меня еще никогда в жизни не было так тревожно на душе.

Тьма сгущалась, и тени скользили по траве, словно преследуя меня. Гомон полицейских сюда почти не долетал. Я дошла до самого края и вздрогнула, заслышав внезапный шорох, а следом за ним — пронзительный, беспокойный вопль. Но это оказалась всего лишь утка, выскочившая из камышовых зарослей. Теперь она как оглашенная загребала лапками, оставляя за собой пенную дорожку. Зыбь, идущая по воде, словно что-то мне шептала.

Джосбери, будь он неладен! Неужели недостаточно того, что я увидела? Неужели мне обязательно расхаживать с неоновой табличкой «Я следующая» на виду у этого монстра?

Глухой шлепок теннисного мячика, отскочившего от ракетки. Волосы у меня на затылке встали дыбом. В это время парки обычно уже закрыты. Мои коллеги, наверно, разгоняют последних посетителей. Никто не может играть сейчас в теннис. К тому же до корта отсюда далеко.

И тут что-то врезалось точно между моих лопаток.

Звук, который я издала, был скорее жалобным скулением, чем воплем ужаса. Вряд ли кто-то его услышал… Я подпрыгнула на месте и обернулась. Никого. Нигде. Но в пяти футах от меня, примяв листья одуванчиков, лежал желтый теннисный мячик. Я развернулась в ту сторону, откуда он, похоже, прилетел.

И увидела его.

Взрослый мужчина, но тощий, как мальчишка. Мы смотрели прямо друг на друга, разделенные какой-то сотней метров. Я не могла разглядеть его лицо, но именно так представляла себе Самюэля Купера. Белый, даже бледный, под тридцать лет, русоволосый. Высокий (я помнила из ориентировки, что в Купере целых шесть футов). Одет как типичный скейтбордист: мешковатые джинсы, волочащиеся по земле, темная куртка в разноцветных символах, будто с чужого плеча, и лыжная шапочка в обтяжку. В правой руке он все еще держал ракетку.

В следующее мгновение он побежал. Помчал, как затравленный лис, по траве, петляя между кустами, прямиком к боковым воротам. И Джосбери был тем охотником, что гонит лиса.

Пускай старше, но он был явно сильнее и спортивнее. Разрыв стремительно сокращался. Заслышав чьи-то шаги, я обернулась и увидела подбегающего Пита Стеннинга. Он что-то говорил в рацию на ходу.

— Ты как? — задыхаясь, спросил он, когда поравнялся со мной.

Два темных силуэта уже практически скрылись из виду.

— Нормально. Давай за ними.

Стеннинг, тяжело пыхтя, наклонился и оперся об колени.

— Мне сказали, чтобы я побыл с тобой.

Мы переглянулись — и рванули вперед. Нам необязательно было видеть Джосбери и парня, за которым он гнался, — мы и так знали, куда они направляются. Стеннинг был выше меня и наверняка быстрее, но уже устал. К тому же ему велели держаться рядом со мной, так что мы бежали вровень — по футбольным полям, к концу парка.

Тут не было ворот — только выкрашенный голубым барьер, чтобы дети не выскакивали на проезжую часть. Обогнув его, мы очутились на боковой дороге. Вдоль обочины стояли машины. Джосбери нигде не было видно.

— Давай разделимся, — предложила я.

— Хрен вам…

Куда теперь? Мы в растерянности побежали к улочке, застроенной викторианскими домами из красного кирпича. Виллы Квинс Гейт. Несколько пешеходов, один велосипедист, обгоняющий машины. Ни одного знакомого лица. Мы остановились, а на помощь нам уже спешили коллеги, которых Стеннинг созвал по рации. Все присутствовавшие на месте преступления теперь, если верить той самой рации, рассеялись по парку, чтобы не дать парню уйти. Джосбери раздавал указания, но без особого энтузиазма. Через пару минут он и сам появился на поляне по ту сторону дороги. Отрицательно мотать головой он начал еще издали, лавируя между машинами.