Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3 февраля 2015
Дядька из местных сегодня поймал меня у горсовета Дебальцево со словами: «Журналист? Ну, поехали, правду тебе покажу». Был он слишком эмоционален, но я подумал, да и согласился. Сели мы на его разбитый мотоцикл, он впереди, я в своих дурацких консервах сзади, да покатились по обледенелым улицам мимо разбитых домов куда-то.
— Я вообще большую часть жизни на Камчатке провел, служил, бывал там?
— Нет, но дед много рассказывал, он геологом был.
— Вот как же оно так вышло, что даже Камчатка на всех общая, а такая хуйня на выходе? — спросил дядька, слезая с транспорта.
Привез он меня, как оказалось, в очередной подвал, которых за день я уже несколько видел. Живет там около 40 человек, 6 детей. Жители, посовещавшись, решили не пускать: «Укропы» русского бы не пропустили, точно шпион».
Но вообще места хуже Дебальцево я за эту войну и не видел, наверное.
3 февраля 2015
Во двор дома № 15 на улице Ленина в Дебальцево за последние дни угодило пять снарядов. Последний в ночь с понедельника на вторник попал в первый подъезд здания, жители которого давно перебрались из своих квартир в подвалы.
— Обстрел каждый день начинается ровно в шесть утра, а потом лупят каждый час, хотя военных в городе почти не осталось, — рассказывают местные жители.
Двенадцатилетний Богдан вместе со своими родителями Аленой и Олегом водит меня по двору и показывает, где осталась воронка, а где из земли торчит неразорвавшийся снаряд. Богдан вспоминает, как 19 января отец повел его в школу и в 100 метрах от них разорвался снаряд, выпущенный из «Града». С того дня школа не работает.
— Питаемся хлебом, раз в три дня стараемся сварить кашу или суп, чтобы что-то горячее было, а то ребенок простыл, лечить его нечем, — рассказывает Алена. — Газа, воды, электричества — ничего нет. Для туалета воду приходится брать из луж. Да вы на нас сами посмотрите, люди в живые развалины превращаются, живем то ли как в блокадном Ленинграде, то ли как в Сталинграде.
В соседнем с ними подвале живут 12 пенсионеров, четверым около 60 лет, остальным — под 80, трое на костылях.
— В городе остаются те, кого нигде не ждут. Я вот всех родственников вывез, а сам родился тут, живу и сдохну, видимо. Да и сосед запил, надо за ним присмотреть, — говорит один из жителей подвала.
Лидия Петровна живет на соседней улице Курчатова. Всю жизнь отработала на железной дороге.
— Вот этот дом построили в 1938 году, все руководство станции здесь жило. Одну войну дом простоял, эту вряд ли переживет, — рассказывает она. — Последнее попадание было рано утром, осколки со двора каждый день выметаем.
Во дворе из кирпичей сложено что-то вроде очага, на котором оставшиеся здесь жители готовят еду. В подъезде — вязанка дров.
Накануне вечером украинские военные говорили, будто на сегодня достигнуто соглашение о режиме тишины, чтобы из Дебальцево можно было вывезти оставшихся детей. К одиннадцати утра к зданию городской администрации МЧС подогнало три автобуса для беженцев. Офицера, отвечающего за эвакуацию, сразу атаковали местные жители.
— Обещаю, завтра в десять утра привезу ящик лекарств. Сердечные, противовоспалительные. А вы почему не уезжаете?
— Так квартира.
— К черту квартиру.
— Почему вы из Чернухино людей не вывозите?
— Обстрелы постоянные. Пока люди по подвалам — у них есть шанс. А если приедет автобус и в него прилетит — ни у кого шанса не будет.
— А почему по жилым кварталам бьют, какие там военные действия? Вы же небось и бьете, — многие местные жители уверены, что Дебальцево обстреливает и украинская армия.
— Зачем вы такое говорите. Моя задача не себя спасти, а вас всех вывезти.
Автобусы от здания администрации уходят до конца не заполненными.
На третьем этаже здания администрации до последнего времени находился совместный российско-украинский центр по контролю и координации прекращения огня и стабилизации линии разделения. 20 января российские офицеры во главе с генерал-майором Александром Вязниковым переехали в расположенный в 12 км от Артемовска Соледар. Генерал-майор Александр Розмазнин, возглавляющий украинскую половину центра, рассказывает, что переезд был мотивирован вопросами безопасности. Украинские офицеры оставались в центре до 1 февраля, когда один из снарядов угодил в здание, был ранен заместитель генерала Розмазнина.
— Если бы российские коллеги оставались на месте, никто не посмел бы так обстреливать Дебальцево, — уверен Александр Розмазнин. — Но я считаю, что потенциал нашей совместной работы не исчерпан, если успешно завершится очередной раунд переговоров в Минске.
Про себя генерал рассказывает, что 20 лет отслужил в советской армии, дослужившись до подполковника. После развала СССР вернулся на Украину, сам он родом из Луганской области, а в Москве до сих пор живут родственники. С российскими офицерами они едят в одной столовой, ездят в одной машине, напряжение между ними возникает после очередного особо жесткого обстрела, но в основном отношения нейтральные.
— Есть абсолютная взаимосвязь между военной активностью нашего противника и приходом на их территорию гуманитарных конвоев, — утверждает генерал-майор. — Война идет десять месяцев. Хорошо, вы нам говорите, что танки и артиллерию отжали у украинской армии. Но откуда взялось столько снарядов? Речь идет о тысячах тонн, а ни одного склада или базы вооружений на не контролируемых нами территориях не было. Был только луганский патронный завод, но он потом взорвался.
Через российских коллег украинские офицеры договариваются с представителями самопровозглашенных республик о временном приостановлении огня, когда надо вывезти мирных жителей или для иных гуманитарных миссий. В понедельник вечером такая договоренность для эвакуации жителей Дебальцево в очередной раз была достигнута, и по центру города в первой половине дня несколько часов не стреляли, хотя в нескольких километрах разрывы были слышны.
— Нас из миномета около семи утра обстреляли, — рассказали военные с блокпоста на окраине города на пересечении трасс Харьков— Ростов и Луганск — Донецк.
В расположенное неподалеку Чернухино, несмотря на относительное затишье, военные рекомендовали не ехать: поселок до конца никем не контролируется, огонь прекращать там точно не станут. Восточнее города, в районе Углегорска, столкновения продолжались весь день. Бои шли уже буквально в нескольких километрах от Дебальцево.
5 февраля 2015
По пути в Углегорск оказались сегодня в Енакиево.
А в Енакиево сегодня хоронили пятерых, которые штурмовали Углегорск.
А всего из енакиевских 11 человек погибло там. И минимум 6 тел украинских военных лежит в местном морге.
А еще Енакиево родной город Виктора Федоровича Януковича.
А еще на войне очень ко многому можно привыкнуть и, конечно, восприятие немного притупляется и мимо того, что для нормального человека — ад, можно иногда пройти, потому что сколько всего такого ты уже видел.
А еще мне в этом году стукнет 30, и вот я по профессиональной привычке иду мимо заготовленных крестов, переписываю имена, даты, 1967 год, 1971 год, а потом глаз останавливается: Валентин, 1995 год. В начале марта отметил бы 20-летие, но не отметит.
Вот Алексей Алексеевич Венедиктов пишет в твиттере, что на Украине Путин воюет не с Украиной, а с США за Украину. А за что воевал вот этот Валентин, я уже никогда у него и не смогу спросить. Я просто стою минут пять, смотрю на эту табличку и это «1995», а что внутри происходит, объяснить вряд ли смогу.
12 февраля 2015
В Минске подписаны вторые уже мирные соглашения и сейчас одна половина ленты в Facebook распространяет «смешные» коубы с Путиным из Минска, другая — «смешные» карикатуры на Порошенко.
Я не верю, честно говоря, что до чего-то толкового и долгосрочного там договорятся, хотя очень хотел бы в это верить.
Сегодня утром мы как раз попали на последствия очередного обстрела Донецка. Там на автостанции сгорел автобус вместе с водителем. Черная головешка осталась вместо тела.
А на соседней улице женщину осколком убило. Как раз мы мимо проезжали, когда уже ко всему привыкшие медики пытались как-то загрузить тело сначала на носилки, а потом в карету «Скорой». Красивая, кажется, была женщина, лет 40, не больше.
Одни говорят, мол, диверсанты, другие, что эти сами по Донецку стреляют. Не знаю, я стреляющего миномета не видел, только головешку и серое тело в «Скорой».
Еще в Донецке, знаете, действительно развели бюрократию, на все разрешение начальства нужно. А вот в Новоазовске главврач больницы, которая вынуждена работать на оба района, поскольку в соседнем райцентре больницу разбомбили, спокойно рассказывает, что горючки нет, чтобы больных объезжать, и что хроники даже самых минимальных лекарств не получают, ну какие лекарства, когда бинтов не хватает. Еще недоедание. На фоне всего этого смертность вырастает в два раза.
- Факел Новороссии - Павел Губарев - Политика
- Путин. Итоги. 10 лет - Борис Немцов - Политика
- Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг. - Владимир Козлов - Политика
- Последние дни Сталина - Джошуа Рубинштейн - Биографии и Мемуары / История / Политика
- Наука Управлять Людьми. Изложение Для Каждого - Юрий Мухин - Политика
- Жил-был народ… Пособие по выживанию в геноциде - Евгений Сатановский - Политика
- Киборг-национализм, или Украинский национализм в эпоху постнационализма - Сергей Васильевич Жеребкин - История / Обществознание / Политика / Науки: разное
- Безымянная война - Арчибальд Рамзей - Политика
- Русская революция, 1917 - Александр Фёдорович Керенский - Биографии и Мемуары / История / Политика
- Информационный террор. Тактика и стратегия информационной войны - Никита Данюк - Политика / Публицистика