Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день было воскресенье, звонили из губкома, просили выйти на воскресник, разгрузить продовольствие для госпиталей. Коля сказал об этом Маше, она пожала плечами:
– Воскресник? Это что, пикник? Вечеринка с женщинами? Тогда зачем я тебе понадобилась? – И она начала демонстративно сбивать соринку с его плеча.
Коля сбросил ее руку, сказал, закипая:
– Не вечеринка это. Трудиться будем в пользу революции. Между прочим, бесплатно.
– Прости, я не поняла, – ответила она кротким, невинным взглядом. – Сейчас столько новых слов, а значение старых изменилось. Конечно же, мы будем трудиться в пользу революции, дорогой, – в ее голосе прозвучала затаенная насмешка. – Мы ведь суп-ру-ги. А это значит – пара волов. Так переводится с древнеславянского, не удивляйся. Так вот, я и говорю: если вол идет трудиться, что же делать волихе?
– Нет такого слова, – буркнул Коля. – Корова называется.
– Спасибо, дорогой, – улыбнулась Маша.
…На товарной станции они весь день разгружали ящики с продовольствием. Работали все – Трепанов, Никифоров, Афиноген. Новые отношения Коли и Маши странно подействовали на ребят – они обращались с Машей подчеркнуто по-свойски, чем изрядно действовали на нервы Никифорову. С насмешливой улыбкой наблюдал он за тем, как Маша в паре с Колей несет ящик с воблой.
– Марь Иванна, барышня! – крикнул Никифоров. – Не разбейте!
Маша выпустила ящик. Он с треском ударился о булыжник и рассыпался. Вывалилась золотистая, пахучая рыба. Ящик окружили сотрудники.
– Ее бы под водочку холодную, – пошутил кто-то.
Никто не засмеялся. У всех были напряженные лица и голодные глаза.
– Заколотите, – приказал Трепанов.
Ящик унесли. Все медленно разошлись. Никифоров сказал:
– На нашем языке, барышня, это называется са-бо-таж.
Маша смерила его презрительным взглядом.
– Я счастлива, я вся пронизана пафосом созидания, а вы обвиняете меня в таком преступлении? – в тоне Маши была явная ирония.
– Да он пошутил, – вмешался Коля. – Ну скажи, что пошутил?
– Конечно, – мрачно пробурчал Никифоров. – Только боюсь, эти шутки дорого нам обойдутся.
Коля сжал кулаки.
– Не нужно, – тихо сказала Маша. – Не за горами день, когда этот недоверчивый человек будет просить у меня прощения.
– Не дождетесь… – Никифоров ушел.
Афиноген, слыша все это, спросил:
– Что на него нашло? – и, покачав головой, добавил: – Вы, Маша, не огорчайтесь. Парень он хороший. И революции предан до глубины сердца. Вы в нем не сомневайтесь!
Афиноген иногда умудрялся перевернуть все с ног на голову.
Вечером Никифоров переоделся в рваный пиджак, вместо рубашки надел полинявшую матросскую тельняшку. В порыжевшем мешковатом пальто и съеденной молью заячьей шапке он был похож на неудачливого домушника. Подняв воротник и часто оглядываясь – проверял, нет ли хвоста, – Никифоров свернул в тихий арбатский переулок и зашагал длинным проходным двором. Потом по черной от вековой грязи лестнице спустился в подвал старинного трехэтажного дома, построенного, вероятно, задолго до наполеоновского нашествия, постучал в дубовую, обитую железными полосами дверь. Открыл толстый, с бульдожьими щеками человек лет шестидесяти.
– Здоров, Амир, – кивнул Никифоров. – Как она, ничего? – Имелась в виду, конечно, жизнь. Амир понял и ответил:
– Текёть, чего ей делается… Проходи, начальник. Чайку?
– Нет, спасибо, – засмеялся Никифоров. – А ты разве чай пьешь?
– На водку у меня денег нет, – развел руками Амир. – Завязал я, начальник. С твоей легкой руки завязал. Мне мать-покойница когда-то колыбельную пела. «Не ходи гулять, сынок, с блатными-ворами, в Сибирь-каторгу сошлют, скуют кандалами…» А тут ты подвернулся, – улыбнулся Амир. – Я и решил: дай, говорю себе, стану жить честно!
– Ну. Дай бог! – искренне сказал Никифоров. – Слыхал новость? Жичигина шлепнули… Кутьков со товарищи. – Никифоров внимательно посмотрел на Амира.
– Слыхал, – Амир подчеркнуто зевнул, давая понять, что ему эта тема неинтересна. Но Никифоров гнул свое:
– А деньги куда дел, случаем, не знаешь?
– Брось смеяться, начальник, – обиженно сказал Амир. – Уж не держишь ли ты на меня?
– Не-е… – сказал Никифоров. – Ну, коли ты не знаешь, я скажу: у Жичигина жила девка, вроде прислуги или как там… Полюбовницей жичигинской была… Марией зовут. Ей он все деньги отдал, а та в надежном месте спрятала. Все, Амир. Я пошел. – Никифоров встал.
– Слушай, Никифорыч, не первый день знакомы, – остановил его Амир. – Говори прямо, зачем пришел?
– Зачем пришел – уже сказал, – улыбнулся Никифоров. – Прощай.
– Не могу поверить… – растерялся Амир. – Я ведь завязал. Неужто ты меня на дело навести пришел?
– Ты битый, умный. – Никифоров взялся за ручку двери. – Должен понимать больше, чем сказано. Кто Жичигиных-то убил?
– Кутьков… – Амир все еще не понимал.
– Ну вот! – обрадовался Никифоров. – Ты все и понял!
Амир задумался.
– Меня хотели пришить заезжие гастролеры, – тихо начал он. – Ты меня спас, собственной жизнью рискнул. Я с того времени другим человеком стал. Я, Никифорыч, все понял. Я добро помню и сделаю все, что надо. Иди и не сомневайся.
Никифоров ушел. Амир оделся, сунул в карман финку. Потом подумал и бросил ее в ящик буфета. Спустя двадцать минут он уже стоял перед вывеской трактира на Хитровом рынке; улыбающийся мужик в поддевке в левой руке держал штоф вина, а в правой – поднос с кругами колбасы. Витиеватая надпись гласила: «Вася, не жалей карман, будешь сыт и будешь пьян!» Амир толкнул дверь и вошел. Под потолком кольцами вился сизый махорочный дым, слышалось пьяное пение. Подскочил половой, но Амир не стал с ним разговаривать и спустился прямо в подвал. У двери на страже стоял чубатый парень с золотыми зубами. Он подозрительно посмотрел на Амира и загородил ему путь.
– Что, Бусой, все петуху хвоста вертишь? – Амир легко отстранил его и прошел в небольшое помещение со сводами. Там никого не было.
– А ты, я слыхал, большой скок подыбил, поделиться пришел? – заинтересованно спросил Бусой.
– Угадал, – снисходительно, как и полагалось отвечать тому, кто стоял значительно ниже на иерархической воровской лестнице, обронил Амир. – Кто внизу?
– Зайди, – Бусой почтительно распахнул дверь.
В следующей комнате стоял густой запах спирта. Шесть живописно одетых воров играли в «двадцать одно».
– Бог в помощь, – поздоровался Амир.
– Лучшим людям наше с кисточкой, – отозвался банкомет. – Что скажешь, уважаемый? Или дело есть?
– Есть, – сказал Амир. – Только мокрухой пахнет, а сам я на мокруху не иду, знаете…
– Знаем, – кивнул банкомет. – Возьми в долю, что надо, – сделаем.
– А ему можно верить? – спросил один из игроков. – Может, он ссучился! Может, его на правило поставить надо?
– Я те поставлю… – Банкомет смазал недоверчивого вора по лицу. – Ты, Корявый, баклан против Амира. За него кто хошь слово скажет!
– Любой жаронёт, Амир – никогда, – поддержал банкомета второй игрок. – Амир дербанит по справедливости… Давай, Амир, говори.
– Есть баба, рыжья у ей навалом, – сказал Амир. – Ейную кладку я надыбил. Можно взять. Почти верняк, но лучше, если сама покажет.
За дощатой стеной стоял Кутьков. Рядом с ним застыли несколько бандитов. Все жадно слушали Амира – каждое его слово доносилось отчетливо.
– Я подъеду на лихаче, посадим бабу, увезем на хазу, там все скажет, – развивал свой план Амир.
– Ты хоть намекни, кто она? – осклабился банкомет.
– Мария, полюбовница жичигинская.
Кутьков отскочил от стены, забегал по комнате.
– То жизнь клади, то само на грабках виснет, – сказал он взволнованно. – А все ж есть чутье у Кутькова. Есть! У Машки рыжьё.
– Подозрительно, – сказал один из бандитов.
– Амиру не веришь? – резко спросил Кутьков. – Амир – мастер, он – свой в доску, он ссучиться не может!
– Сделай так, – посоветовал сообщник, – пусть Амир и кто с ним в доле, – работают. А как рыжьё возьмут, – мы им гоп-стоп сделаем и не вертухайся!
– Заметано, – сказал Кутьков.
Амир условился со своими сообщниками о месте встречи и ушел…
Вечером Трепанов вызвал Колю:
– Все готово, браток. Деньги спрятали, наши сообщают, что воры за Машей ведут наблюдение. Звонил Амир: сегодня ее возьмут. Какое у нее настроение?
– Я с ней еще не говорил, – признался Коля.
– Как? – опешил Трепанов. – Мы готовим операцию в полной надежде на тебя, а ты? Теперь поздно. Поздно!
– Сделаю все, что смогу, – угрюмо сказал Коля.
– Наблюдение и охрану мы ей обеспечим, – сказал Трепанов. – Но риск, конечно, есть, и немалый… Говорил и еще раз повторяю: скажи ей все честно! Я в нее почему-то верю.
- Прости - Любовь Арестова - Детектив
- Охота на президента - Франсуа Бенароя - Детектив
- Предательство. Последние дни 2011 года - Сергей Царев - Детектив
- Канун дня всех святых - Чарльз Вильямс - Детектив
- Итальянская ночь - Лариса Соболева - Детектив
- Самый красивый кошмар (сборник) - Светлана Алешина - Детектив
- Пуаро должен умереть - Ксения Любимова - Детектив
- Последняя тайна профессора - Николай Иванович Леонов - Детектив
- Секреты, скрытые в шрамах - Estrella Rose - Детектив / Современные любовные романы
- Проданное убийство - Марина Серова - Детектив